Страница 55 из 76
За два моря от Балкан к востоку известна, скажем, народная грузинская сказка «Рогатый царь» с точно таким же сюжетом. Она напечатана в 1909 г. в сборнике Т. Разикашвили «Народные сказки» (Тифлис, 1909), а записана из уст простого безграмотного грузина в Карталинии — это неофициальное название части бывшего грузинского царства, входящей на 1909 г. в состав Горийского и частью Душетского уездов Тифлисской губернии. Об имени царя умалчивается, наверное, тоже какое-нибудь подходящее грузинское. Не исключено, что и у многих других народов мы отыщем сюжет о царе и цирюльнике, выболтавшем тайну об особенностях физиологии клиента тростнику: «А у нашего царя на голове растут рога…»; «А у царя Трояна козлиные уши…» и пр. Поэтому мы не торопимся сближать сербские басни о Трояне в части его ушей и чешское понятие о козлоголовом Триглаве. Южнославянский образ Трояна и западнославянский образ Триглава необходимо развести.
Троян — это некий частный случай среди представлений древних о трёхликих, трёхтелых и трёхголовых, а то и вовсе просто третих по очерёдности мифологических персонажах, которые были распространены повсеместно. И потому, когда тот же Пётр Альбин сообщает в своей хронике 1590 г., что «в области Мейссена в некоторых местах находятся старые изображения, высеченные из камня, с тремя лицами» и ниже уточняет «с тремя лицами под одной макушкой», мы задаёмся вопросом, непременно ли они восходят к славянам.
Кстати, у западных славян, как и у тех же ведических арьев, многие божества многоголовы и многолики, но почему-то лишь одно именуется с точки зрения количества «голов». Нет среди имён ни Семиглава и Осьмирука (Руевита), ни Пятиглава, ни Четырехглава…
Саксон Грамматик свидетельствует: «…Отряд спутников епископа [Абсалона] рьяно двинулся к изваянию Поревита, которое почиталось в ближайшем храме. Он был изображен с пятью головами, но безоружным. Срубив его, вошли в храм Поренута. Эта статуя имела четыре лица, а пятое на груди и касалась его лба левой, а подбородка правой рукой. Её с помощью служителей епископ поверг ударами секир» (Saxonis, 1839, р. 841–843).
А уж чего, казалось бы, проще: назвать того же Световита «Четырёхликим». Может быть, христианские авторы только решили, что Триглав — божество, но Триглав — не отдельный, пусть даже высший бог, а собственно принцип единства и противоположности трёх его составляющих вроде Тримурти? (Гаврилов, Наговицын, 2002, с. 190–233).
Однако… очень авторитетный филолог А. Н. Веселовский (2006) в примечании на с. 113 к работе «Св. Георгий в легенде, песне и обряде» пишет: «Обратим, кстати, внимание на украинское сказание, будто лунные пятна — пастух Kotar, любимец богини Триглавы (?), перенесенный ею на месяц, который он поливает водою и тем заставляет расти». И что, собственно говоря, делать с подобным известием? Возможно, что и ничего, если такое сказание имеет книжное происхождение.
Может, и так, поскольку названные выше источники XII–XIV вв. не знают богини, но свидетельствуют о трёхголовом идоле. Или всё же трёхтелом?
Бранденбургский хронист XVI в. Захариас Гарцеус сообщал: «В этом храме (на г. Гартунгсберг в Бранденбурге. — Авт.) стоял тройной идол, названный Тригла, которому вандалы с величайшим почтением поклонялись. Это было изваяние Дианы, ведь, как известно из Евстафия, греческого писателя, Диана также называлась Тригла. Этот же идол был через несколько лет после того увезен Христианом, королем датчан, когда тот изгнанником прибыл в [Бранденбургскую] Марку» (Palm Т. Op. cit. S. 97; цит. по: Матерь Лада, с. 416).
А. Френцель со ссылкой на автора «Церковной истории Силезирт» Валентина фон Эйхштедта в 1691 г. сообщал: «…Известнейший бог щецинцев был Триглав с тремя золотыми головами, откуда он и получил своё имя; он изображался с тремя головами под одной макушкой, держащим в руке месяц» (Матерь Лада, с. 418, пер. А. Дудко).
Стоит вспомнить, что античная Геката-Трития, которую обычно прочат на роль Триглы, была трёхтела, но не трёхголова. Допустим, неким образом она проникла в славянский, точнее, в поздний русский фольклор, чтобы предстать в обличье Бабы-Яги, даже трёх сестёр — Ягишн… Но это должны быть ну очень своеобразные трансформации, чтобы трёхтелое или трёхглавое божество предстало в столь отличном от первоначального облике. Известны же сказкам многоглавые змеи.
Иначе говоря, проводить параллели весьма рискованно. Зато именно Яга в русских сказках выступает подлинной хозяйкой миропорядка, т. е. идея или, точнее, отголосок самой идеи неким образом перекликаются.
Стоит ли с учётом непринятых ранее во внимание обстоятельств отказаться от прежних своих категоричных оценок, касавшихся невозможности существования в каком-либо славянском пантеоне богини или бога под именем Тригла или Триглав.
Прямых подтверждений нет, но возникает несколько интересных ассоциативных связей, причём все они по большей части касаются весьма архаичных пластов индоевропейских мифологических представлений. С учётом этого обстоятельства вполне естественно, кстати, ожидать, что у восточных славян — как сравнительно поздно обособившихся и обитавших в отдалении от средиземноморского региона, где и отмечены наибольшие культурные влияния, — подобный образ неизвестен. Итак…
Тригла, хозяйка трёх сфер… Диана — лунная богиня… Образ пастуха, в котором предстаёт месяц… Скотья трёхтелая богиня Геката, также лунная, — хозяйка миропорядка, схожая со сказочной Яге и явно сравниваемая с Макошью (подробнее см. раздел «Матушка Мокошь. От Гекаты до Бабы-Яги»).
Далее. Триглав, властвующий над тремя мирами… Триглав, наделяемый рогатыми или козлиными головами (частями тела), как символ дикости и скота… а также нижний ярус Збручского идола, если справедливо проведённое Б. А. Рыбаковым отождествление трёх лиц на его гранях со «скотьим богом» Велесом/Чернобогом, одним из имён которого было Мокос (в любом случае нижнее изображение — хтоническое, с этим спорить, кажется, бессмысленно).
Кроме того, нам уже доводилось проводить функциональный анализ и сопоставлять славянского «скотьего» Велеса и бога-разрушителя (и творца, и хранителя его в другую эпоху), также «скотьего» бога Пашупати-Шиву, увенчанного месяцем, т. е. в некотором смысле «лунного» бога (подробнее см.: Гаврилов, Наговицын, 2002, с. 237–275).
Трёхголовый Рудра-Шива — «сын трёх матерей». Это выражение ассоциируется с тремя сферами древних ведических ариев, а сам он — Трьямбяка. «Рудре, Который в огне, Который в водах, Который проник во все травы, во все растения, Который объял Собой все эти вещи — Тому Рудре да будет поклонение!» (Атхарваведа, VII.87).
Приведённые соображения подталкивают к выводам, которые могут показаться излишне смелыми, а кому-то в силу тех или иных причин бездоказательными. Но мы всё же рискнём их изложить, именно как предположения, допущения и гипотезы, требующие внимательного изучения источников, которые, не исключено, прольют свет на приведённые свидетельства. Помимо того, что мы допускаем существования такого бога и сохраняем предложенную ранее гипотезу об обожествлении частью славян некоего «принципа троичности», мы задаёмся и вопросом: не скрываются ли за западнославянскими прозвищами Триглы и Триглава имена Мокошь и Велес?
ТРОЯН И ТРАЯН
В одном из списков уже упоминавшегося выше апокрифа «Хождение Богородицы по мукам», датируемого предположительно XII в., мы находим имя Трояна: «Вероваша, юже ны бе тварь Бог на работоу створил, то они все богы прозваша солнце и месяц землю и водоу, звери и гады, то сетьнее и члвчь окамента оутрия трояна хрса велеса пероуна на Богы обратиня бесом злым вероваша, доселе мракмь злым одержими соуть, того ради еде тако моучаться» (Мильков, 1999, с. 582–626).
Пожалуй, нет в череде имён божеств славянского пантеона более сомнительного и спорного, чем этот Троян.
Д. С. Лихачев, неоднократно обращавшийся в своих работах к осмыслению текста «Слова о полку Игореве», эпического произведения, которое создано вскоре после памятного похода 1185 г., особо останавливался на четырёхкратном употреблении слова Троян в упомянутом литературном памятнике. Лихачёв считал, что «во всех этих значениях слово Троян может быть удовлетворительно объяснено только в том случае, если мы допустим, что под Трояном следует разуметь какое-то русское языческое божество» (Лихачёв, 1950, с. 5–52). Мнение авторитетное, но, как вы понимаете, не единственное.