Судьба лейтенанта Погодина

— Не верю в преднамеренное убийство, — еще раз подтвердил Колокольчиков. — Тут что-то другое.

ОПТИМАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

Когда Погодин и Колокольчиков возвратились в кабинет, майор Арбузов сообщил:

— Звонил директор Пересветского училища Парамонов. Сказал, что появилась группа Крестова.

— Да! — воскликнул Колокольчиков, хлопнув ладонями. — Надо ехать! Этот звонок я жду, как из печи пирога.

— Брать их надо немедленно, — без колебаний произнес Погодин, остановившись у стола. — Ехать придется мне и Колокольчикову. А как быть с Дымовым? О нем лучше бы сегодня же, как решили, выяснить все или хотя бы главное.

— Я один всех троих доставлю, если будет крытая машина, — решительно заявил Колокольчиков.

— Пожалуй, дельная мысль, но... — Арбузов задумался.

— Там придется делать обыск. Как же он один на троих? Если вы дадите свой «газик», то вдвоем с шофером, пожалуй, справится. — Погодин вопросительно глядел на майора, ожидая, какое он примет решение.

— Минуту, — сказал Арбузов и принялся крутить диск телефона. — Кто? Здравствуй! Арбузов говорит. Как прошла ночь? Было что-нибудь серьезное? Нет? Ну и хорошо. Что? Вернулись поздно...

Погодин понял: начальник разговаривает с дежурным своего отдела. Опустив трубку на рычаги, Арбузов обратился к следователю:

— Возражать не будете, если вы с Погодиным вдвоем продолжите работу по делу смерти Дымова, а мы с Колокольчиковым съездим в Пересветское.

— Разумеется, нет. Решение более оптимальное.

— Кстати, Колокольчиков говорил мне, что Погодин лучше его знает семью Дымовых, ему легче разобраться...

— Конечно. — Шорохов устало закрыл глаза. Погодин неловко улыбнулся.

Майор рывком поднялся со стула, протянул Колокольчикову вишневую папку с нужными бумагами, короткими шагами направился к двери, широкий, подвижный.

Погодин остался доволен, что Арбузов, в прошлом работник уголовного розыска, сам поехал в Пересветское, и операция по задержанию группы Крестова будет проведена, конечно, хорошо.

Вскоре и сам Погодин ушел в поселок. Следователь Шорохов, оставшись в светлом кабинете, где чаще разбираются дела вовсе не светлые, склонился над столом и начал сочинять постановление о назначении судебно-медицинской и криминалистической экспертиз. В наступившей тишине нудно поскрипывало тупоносое перо поршневой ручки.

ОТПАВШАЯ ВЕРСИЯ

Старый учитель Илья Ильич Шубин, старательно орудовавший упругой метлой у своего палисадника, издали заметил плечистую фигуру Погодина. Он шагал неторопливо в расстегнутом пиджаке, временами поглядывая по сторонам. Шубин перестал махать метлой, положив подбородок на торец крепкого черенка, накрытого тонкими ладонями, полагая почему-то, что работник угрозыска, с которым он уже встречался, идет именно к нему, а не к кому-нибудь другому.

— Здравствуйте, Илья Ильич! — Погодин протянул короткую ладонь. — Как живется-можется? Как здоровье ваше?

— Скрипим потихоньку. У вас все дела-заботы?

— Всего хватает: и дел, и забот.

— Вы что-то зачастили в наши грешные края?

— Действительно, пожалуй, грешные. Смерть Дымова для нас пока загадка — вдруг убили.

— Кому он нужен? Сам убился. Рассказывали понятые — на топор упал.

— Кто видел?

— Этого не слышал. А за что его убивать?

— Над этим, Илья Ильич, мы ломали головы. Может, и сам убился. Но было убийство или не было — мы обязаны доказать. Мы будем благодарны всем, кто поможет разобраться в сути.

— Понимаю, — Шубин многозначительно кивнул острым подбородком, поставив метлу к палисаднику. — Не спешите? Тогда присядем.

— Можно.

Они опустились на толстое короткое бревно у амбара.

— Меня интересуют некоторые детали вчерашнего дня, — начал Погодин.

— Именно?

— Пил ли Дымов? Кто его видел или мог видеть вечером? Где и с кем?

— Видели многие — ходил пьяный.

— Вы лично видели?

— И я видел.

— Во сколько?

— Где-то около обеда.

— А вечером?

— Нет. Но кто-то видел его поздно — в толпе говорили, когда шел осмотр. Кажется, Дарья Балакина говорила. Вы ее знаете, по ту сторону Дымовых живет.

— Да, да, помню. У нее кухонное окно выходит во двор Дымовых.

— Верно. Они, женщины, особенно пожилые, на разговоры падкие и всегда знают больше, чем мужчины.

— Да, — согласился Погодин, вставая.

...Увидев вошедшего в дом Погодина, Балакина отложила на подоконник недовязанный носок, оживилась, а уловив, что ее называют по имени-отчеству, совсем помолодела и не умолкла до тех пор, пока Погодин не взялся за дверную ручку.

— Он эть покойная головушка, — рассказывала Балакина, — не менее пяти бутылок вчерась выпил. А вы нашли в доме-то хоть одну пустую? Нет и не сыщете. Он эть как делал? Принесет одну и ласкается ей как милашкой. Опорожнит, снесет в магазин, а оттуль свежую тащщит. Вот эть как делал. И помер от вина, Оно смерть послало. На топор-то трезвый-то не пал бы. А то пал и шею рассек. Я эть видела, как он приплелся домой и шаперился на крыльце-то. Сперва, видать, замок не мог открыть. Потом покачался-покачался и в сени-то провалился. Там, видать, запнулся за что-то в темноте-то и пал. Бог прибрал — и ладно. Марья, бедняжка, хоть отмаялась.

Погодин записал рассказ Балакиной, прочитал вслух, дал расписаться. Она с трудом нацарапала свою фамилию, пропустив букву «и».

...Погодин побывал еще в нескольких домах Осеннего переулка и в магазине. Те, с кем он разговаривал, утверждали: Дымова видели одного, вино покупал тоже один. Собранные сведения несколько ободрили Погодина, убеждали в том, что насильственной смерти не могло быть, и в дальнейшем нечего терять время на отработку версии об убийстве. Не было никаких причин и для самоубийства. Да и Огородников наверняка ждет результатов. Удивительно, почему-то не звонит. А может, звонил?

Возвратившись в кабинет, Погодин протянул следователю Шорохову листы, исписанные неровным почерком, взял со стола свежие газеты, сел к окну. Время от времени он выглядывал из-за газеты, задерживал спокойные глаза на Шорохове, который, казалось, тщательно изучал каждую строчку. Наконец, он сложил листы, выровнял легким постукиванием о настольное стекло, подумав, спросил:

— Как это Балакина точно определила, во сколько видела Дымова последний раз? Она что, специально время заметила?

— Вас настораживает точность?

— В какой-то мере, разумеется.

— В тот момент, когда Дымов, удерживаясь за косяк, одолел порог сеней, Балакина услышала за спиной удары о стену. Оказалось, разыгрались котята, задели гирю часов. Балакина невольно поглядела на часы — могли остановиться. Было двадцать два часа пятьдесят пять минут.

— Логично. Узнать Дымова она могла — ночь стояла лунная.

— Да и лампочка на уличном столбе хорошо освещает двор Дымовых.

— Что ж, версию об убийстве можно, пожалуй, считать отпавшей, если результаты экспертизы не зададут новых загадок.

— Наши точки зрения совпадают, — заключил Погодин, отложив газету.

— Звонил Огородников. Я проинформировал его в общих чертах. Но он все-таки просил, чтобы ты позвонил.

— Позвоню позже. Заодно доложу о результатах по группе Крестова.

— Тебе виднее. Он твой шеф.

— Да, да. Шеф. — Мысли Погодина были далеко-далеко, где сверкало белыми бурунами теплое море.

ОПРАВДАННЫХ НЕ БУДЕТ

Майор Арбузов вошел весело и шумно.

— Вот так! — громко сказал он, бросив папку на широкий стол, хлопнул ладонями и принялся тереть их. — Отпакостили пакостники. Убежден: оправданных не будет.

Погодин и Шорохов, догадавшись, что поездка вышла удачной, с интересом глядели на майора.

— И где же воры? — спросил Шорохов, когда Арбузов, шумно вздохнув, начал вытирать клетчатым платком мокрый лоб.

— В машине. Сейчас решим, кто, кого и где будет допрашивать. Ваше мнение, Николай Иванович!