Страница 33 из 69
Военачальники потихоньку выведали об этих разговорах и доложили Сян Юю. Сян Юй вызвал Цин Бу и военачальника Пу посоветоваться и сказал им: “Циньских командиров и солдат все еще много, причем сердцем они не покорились нам. Если они не будут покорны нам, когда мы придем в Гуаньчжун [81], без сомнения, создастся опасная обстановка. Лучше напасть на них, перебить всех и войти в Цинь, имея с собой только Чжан Ханя, его старшего помощника [Сыма] Синя и военного советника [Дун] И” [82]. После этого чуские войска ночью напали на циньцев к югу от Синьаня и перебили более двухсот тысяч циньских солдат [83].
[Затем Сян Юй] двинулся дальше, чтобы захватить циньские земли и установить над ними свою власть. Однако на заставе Ханьгугуань оказались оборонявшие ее войска, и [Сян Юй] не смог вступить [в пределы Цинь] [84]. Когда же пришло известие, что Пэй-гун уже занял Сяньян, Сян Юй пришел в ярость и приказал Данъян-цзюню и другим военачальникам атаковать заставу. Только после этого Сян Юй вошел [в пределы застав] и достиг западного берега реки Сишуй [85]. Пэй-гун в это время стоял лагерем в Башане и еще не мог встретиться с Сян Юем [86].
Цао У-шан, служивший у Пэй-гуна в должности командующего левым крылом армии [87], послал к Сян Юю гонца передать следующее:
“Пэй-гун намерен управлять районом Гуаньчжуна, а Цзы-ина назначает первым советником, все драгоценности и сокровища [Цинь] уже захвачены им” [88]. Сян Юй рассвирепел и ответил: “Завтра я [как следует] угощу своих солдат, чтобы потом они напали на войска Пэй-гуна и разгромили их”. В это время армия Сян Юя насчитывала четыреста [131] тысяч воинов и находилась у Хунмыня в районе Синьфэна [89], а армия Пэй-гуна насчитывала [лишь] сто тысяч человек и стояла в Башане.
Фань Цзэн, уговаривая Сян Юя, сказал ему: “Когда Пэй-гун находился в землях к востоку от гор [90], он проявлял жадность к богатствам и любил красивых наложниц, а сейчас, вступив в пределы застав, он ничего не берет себе из ценностей, не интересуется ни одной из женщин, и это показывает, что его стремления не ограничиваются малым. Я приказал посмотреть на эманацию паров, и оказалось, что облака [над ним] походят на драконов и тигров и окрашены они в пять цветов, а ведь это облака Сына Неба! Нападите же на него скорее, не теряйте [случая]!” [91].
Сян-бо — младший брат отца Сян Юя — занимал должность чуского цзоиня [92]. Он издавна находился в хороших отношениях с Чжан Ляном, носившим титул Лю-хоу [93]. Чжан Лян в это время служил у Пэй-гуна, поэтому Сян-бо ночью поскакал в лагерь Пэй-гуна, тайно встретился с Чжан Ляном, подробно рассказал ему о планах [Сян Юя] и, желая склонить Чжан Ляна бежать вместе с ним, сказал ему: “Не следуй за теми, кто должен погибнуть” [94]. Чжан Лян ответил: “Я сопровождаю Пэй-гуна по приказанию ханьского вана, и ныне, когда Пэй-гун оказался в трудном положении, бегство явилось бы невыполнением моего долга [95], я должен буду рассказать Пэй-гуну о нашем разговоре”. Затем Чжан Лян прошел к Пэй-гуну и все рассказал ему. “Что же делать?” — воскликнул сильно встревоженный Пэй-гун. Чжан Лян спросил: “Кто предложил вам, Великий ван [96], этот план действий?”. [Пэй-гун] ответил: “Один ничтожный человек [97] посоветовал мне: “Защищайте заставу, не позволяйте другим владетельным князьям пройти в пределы застав, и вы сможете стать правителем всех циньских земель”. Я и послушал его”. [Чжан] Лян тогда спросил: “Считаете ли вы, Великий ван, что ваших воинов достаточно, чтобы противостоять Сян-вану?”. Пэй-гун, помолчав, ответил: “Конечно, мне не сравниться с ним, но что же делать?”. Чжан Лян сказал: “Прошу разрешить мне пройти и сказать Сян-бо, что вы, [132] Пэй-гун, никогда не посмеете восстать против Сян-вана”. — “Как получилось, что у вас с Сян-бо старая дружба?” — спросил Пэй-гун. “Во времена династии Цинь, — ответил Чжан Лян, — Сян-бо, странствуя со мной, однажды убил человека, и я спас ему жизнь. Сейчас, когда создалось опасное положение, он счел себя обязанным явиться и сообщить мне об этом”. — “Он старше или моложе вас?” — спросил Пэй-гун. “Он старше меня”, — ответил Чжан Лян. Тогда Пэй-гун сказал: “Позовите его сюда, я должен послужить ему как старшему брату”.
Чжан Лян вышел и пригласил Сян-бо. Сян-бо тотчас же вошел и встретился с Пэй-гуном. Пэй-гун поднес Сян-бо чашу с вином, пожелал ему долголетия и предложил ему [в знак дружбы] породниться семьями [98], сказав: “С тех пор как я вступил в земли за заставами, я не посмел прикоснуться даже к самой маленькой вещице, [а, наоборот], произвел учет чиновников и населения, опечатал дворцовые хранилища и стал ожидать прибытия командующего. Я послал военачальников защищать заставу потому, что хотел принять меры предосторожности против прихода различных грабителей и [быть готовым] ко всяким непредвиденным обстоятельствам. Дни и ночи я ожидаю прибытия командующего, и разве я бы посмел выступить против него! Прошу вас, [Сян-бо,] обо всем рассказать [Сян Юю] и сообщить, что я не посмею нарушить свой долг”.
Сян-бо обещал передать это и, обращаясь к Пэй-гуну, добавил: “Вам придется завтра рано утром лично приехать и извиниться перед Сян-ваном”. — “Хорошо”, — ответил Пэй-гун. После этого Сян-бо той же ночью уехал обратно и, прибыв в свой лагерь, подробно доложил Сян-вану о словах Пэй-гуна. В конце он добавил: “Если бы Пэй-гун не занял первым район Гуаньчжуна, разве вы решились бы вступить в эти земли? Ныне, когда этот человек совершил большой подвиг, нападение на него явится несправедливостью. Лучше встретить его по-дружески”. Сян-ван согласился с этим [советом].
На следующий день Пэй-гун в сопровождении более ста [133] всадников приехал на встречу с Сян-ваном. Прибыв к Хунмыню, он принес извинения [Сян Юю], сказав: “Я, ваш покорный слуга, и вы, командующий, соединили свои силы для нападения на Цинь. Вы, командующий, сражались к северу от реки, а я к югу от реки, но совершенно неожиданно мне удалось первым вступить за заставы и разбить Цинь, что позволило мне вновь встретиться с вами, командующий, в этом месте. Сейчас из-за болтовни низких людей в отношениях между мной, вашим покорным слугой, и вами появилась трещина”. Сян-ван ответил: “Эта болтовня исходит от командующего левым крылом вашей армии Цао У-шана. Не будь ее, разве у меня, Цзи, возникли бы такие [мысли]?”. В тот же день Сян-ван оставил Пэй-гуна у себя и устроил пиршество.
[На этом пиршестве] Сян-ван и Сян-бо сидели, [обратясь] лицами на восток, а Я-фу сидел, [обратясь] лицом на юг. Я-фу — это был Фань Цзэн [99]. Пэй-гун сидел, [обратясь] лицом на север, а Чжан Лян — на запад, в качестве сопровождающего [Пэй-гуна]. Фань Цзэн несколько раз делал глазами знаки Сян-вану и трижды поднимал висевшее у него на поясе нефритовое кольцо с прорезью, но Сян-ван молчал и не отвечал на подаваемые знаки [100]. Тогда Фань Цзэн встал, вышел и позвал Сян Чжуана [101], сказав ему: “Наш повелитель по характеру невыносим [102]. Поэтому войди внутрь [шатра], пожелай гостю долголетия, а когда закончишь пожелание, попроси разрешения исполнить танец с мечом, во время которого напади на сидящего Пэй-гуна и убей его. Если ты не сделаешь так, мы все окажемся его пленниками”. Сян Чжуан вошел внутрь [шатра], пожелал гостю долголетия, а закончив пожелание, сказал: “Ныне вы, наш повелитель, и Пэй-гун пируете здесь, но в воинском лагере нет ничего такого, что могло бы доставить вам радость, потому прошу позволить мне исполнить танец с мечом”. “Согласен”, — ответил Сян-ван. Сян Чжуан выхватил из ножен меч и стал танцевать. Сян-бо также выхватил меч и начал танцевать, все время прикрывая своим телом, словно крыльями, Пэй-гуна, так что [Сян] Чжуану не удавалось нанести удар. [134]
81
О Гуаньчжуне см. прим. 120 к гл. 6.
82
Дун И служил в армии Чжан Ханя в должности дувэя ***. Судя по толкованию Ван Бо-сяна и данным китайских словарей, это был военный чин, соответствовавший в воинских частях цаньмоугуаню — чему-то вроде начальника штаба или военного советника командующего, а в областях дувэй был командующим войсками или областным воеводой (у Уотсона: colonel).
83
Сюй Гуан считает, что это побоище произошло в 11-й луне первого года ханьского правления, т. е. 206 г. до н. э. (ХЧКЧ, II, 556).
84
Ханьгугуань — название старинной заставы, находившейся к юго-западу от совр. г. Линбао в пров. Хэнань.
85
Сишуй — река, берущая начало в горах Лишань и впадающая в Вэйхэ в 15 км от г. Линьтун в пров. Шэньси в непосредственной близости от тогдашней циньской столицы.
86
Башан — древнее название долины Байлуюань на западном берегу р. Башуй. Находилась восточнее совр. г. Чанъань в пров. Шэньси.
87
Цзосыма *** — один из высших командиров. Имелось два сыма — “левый” и “правый”, поэтому нами и дан перевод “командующий левым крылом армии”.
88
Ниже Фань Цзэн и Фань Куай утверждают, что Лю Бан, вступив в Сяньян, ничего себе из циньских сокровищ не присвоил. Об этом же говорится в 8 гл. Ши цзи и в анналах Гао-цзу в Хань шу (ХШБЧ, I, 29). Получается, что Цао У-шан клеветал на Лю Бана, подогревая алчность Сян Юя. Однако описание этих событий в разных главах заставляет более осторожно оценивать “безгрешность” будущего императора Хань. Во-первых, известно, что Лю Бан жаждал воспользоваться несметными богатствами циньских дворцов и наложницами в них (подробно, на основании ранних свидетельств, описал это Сыма Гуан, — см. ЦЧТЦ, I, гл. 9, стр. 298–299) и только уговоры дальновидных сановников остановили его. Во-вторых, Сыма Цянь в 53 гл. “Исторических записок” сообщает, что военачальники Лю Бана грабили богатства Сяньяна (ШЦ, IV, 2014). В-третьих, Лю Бан позднее одаривал Сян Юя и Фань Цзэна драгоценными пластинами из белой яшмы и сосудами для вина, а значит, как верно подметил Лян Юй-шэн (ЛЮШ, кн. 3, гл. 6, стр. 4), откуда-то их добыл. Следовательно, в словах Цао У-шана при всех преувеличениях была и доля истины, хотя Лю Бан, вероятно, и отложил дележ части сокровищ до решения вопроса о власти.
69
Хунмынь — название небольшой возвышенности, находившейся в 8 — 10 км к востоку от г. Синьфэн вблизи упоминавшегося г. Линьтуна в Шэньси. В просторечии это место называется Сянванин — “Лагерь Сян-вана”.
90
Шань дун *** — общее наименование всех земель и территорий, находившихся к востоку от циньских гор и застав.
91
Среди множества знамений, в которые верили древние китайцы, было и знамение в виде вещих паров или облаков, поднимавшихся над местами пребывания выдающейся личности — будущего вана или императора. Об этом мы писали в комментариях к 1 гл. (т. I, стр. 226). Эти знамения описаны в Чжоу ли (ШСЦ, т. 13; Чжоу ли чжу-шу кн. 3, стр. 907) и в более поздних сочинениях.
92
Сян-бо, дядя Сян Юя по имени Чань, позднее получил титул Шэян-хоу. Должность цзоиня ***, существовавшая только в Чу, соответствовала высшему сановнику цину в других княжествах. Поскольку первого советника в Чу называли линъинь, некоторые комментаторы (У Цю-бао) считают цзоиня помощником первого советника. Уотсон перевел его в военный ранг: commander of the left (стр. 50).
93
Чжан Лян — один из помощников и советников Пэй-гуна (Лю Бана). Титул Лю-хоу он получил позднее вместе с земельным наделом в уезде Лю (совр. уезд Пэйсянь пров. Цзянсу). Жизнеописание Чжан Ляна имеется в 55 гл. “Исторических записок” (ШЦ, IV, 2033–2049).
94
В шести самых ранних списках Ши цзи, изданных в период Сун-Юань, в последней фразе вместо слова цун *** пишется ту *** (см.: Мидзусава Тоситада, т. 11, Токио, 1957, гл. 7, стр. 26); такую замену считал необходимой и Ван Нянь-сунь (Ду шу цза-чжи). Смысла это существенно не меняет. В Хань шу в этой же фразе употреблено слово тэ ***, что, по толкованию Су Линя и Янь Ши-гу, означает “напрасно, попусту” (ХШБЧ, I, 31).
95
В свое время Сян Лян поставил Хань Чэна править землями бывшего княжества Хань, присвоив ему титул Хань-вана. Чжан Хань был его помощником по общественным работам — сыту. Когда Лю Бан проходил с войсками через земли Хань, ханьский ван, учитывая опыт и знания Чжан Ляна, приказал ему сопровождать Лю Бана в походе.
96
Чжан Лян в речи именует Пэй-гуна, который даже не был еще ваном, “Великим ваном” — да ван ***. Ряд комментаторов (Сюй Фу-юань, Лян Юй-шэн) усматривали здесь ошибку, тем более что в аналогичных сюжетах 55 гл. “Исторических записок” такое титулование не применяется. На наш взгляд, ошибки здесь нет. Умный сановник, зная тщеславие Лю Бана, сознательно льстит ему, чтобы убедить его принять советы.
97
В тексте сказано Цянь Цзоу-шэн ***. Имеются два толкования этих слов: 1) коль скоро цянь означает “мелкая рыбешка”, значит речь идет о каком-то мелком, ничтожном человеке, которого и называть-то по имени не стоит (см.: Ши цзи сюань-чжу; таков же по смыслу перевод Уотсона: some fool; 2) исходя из того, что во фрагментах древнего текста Чу Хань чунь-цю цянь или цзоу рассматривается как фамильный знак, здесь, может быть, упоминается конкретный советчик. Следуя этому мнению, Шаванн перевел: “учитель Цзоу сказал” (МИС, 2, 275). Однако это имя в Ши цзи больше не встречается. Мы приняли первое объяснение.
98
Выражение юэ вэй хунь-инь*** понимается обычно в смысле: “заключить брачный [династийный] союз; породниться через детей” — явление, частое в сложной борьбе царств и княжеств древнего Китая. В 55 гл. Ши цзи при изложении того же эпизода использовано словосочетание цзе бинь-хунь *** “породниться с гостем” (ШЦ, IV, 2038). В таком именно смысле переводят Шаванн (стр. 276), Отаке (ГГС, I, 171), так толкует и Ван Бо-сян. Уотсон дает более узкое объяснение “давать клятву в дружбе”: swearing on oath of friendship (стр. 51), что, может быть, ближе к реальности и условиям беседы. Однако данное сочетание знаков не имеет таких значений, и поэтому нами оставлен буквальный перевод слова: хунь-инь.
99
Я-фу буквально означает “второй отец”. Это почетное прозвище употреблялось по отношению к очень почитаемому человеку, стоящему как бы на втором месте — после родного отца. Для Сян Юя таким человеком был Фань Цзэн.
100
Юй-цзюэ *** — нефритовые подвески, которые, по толкованию Ху Сань-сина, представляли собой кольца или полукольца с прорезями (см. ЦЧТЦ, I, 302). Поднимая это кольцо с прорезью, Фань Цзэн намекал на созвучное названию подвески слово цзюэ *** — “решать, порешить”, т. е. советовал Сян Юю поскорее кончать с его противником Лю Баном.
101
Сян Чжуан — двоюродный брат Сян Юя.
102
Выражение вэй жэнь бу жэнь *** передано нами: “по характеру невыносим” (у Шаванна близко: insupportable). Однако Ван Бо-сян трактует это иначе: неспособность Сян Юя к жестоким действиям, убийству (Ши цзи сюань-чжу, стр. 41), Уотсон переводит: too kind-heated a man (стр. 52). Представляется, что такая характеристика не соответствует облику Сян Юя.