Страница 31 из 66
Из докладов начальников родов войск и служб корпуса было ясно, что соединения наши понесли в предыдущих сражениях значительный урон в танках — особенно старых легких систем БТ-7 и Т-26, составлявших основную массу танкового парка, — а также в артиллерии полкового звена.
Высокую оценку получили действия подразделений, вооруженных танками КВ и Т-34, боевые качества которых значительно превосходили немецкие Т-IV. Во всех операциях, где нашим танкам противостояли даже численно превосходящие силы врага, победа оставалась за мощными тридцатьчетверками и «ворошиловцами».
Командиры дивизий полковники М. Широбоков и И. Цибин вдумчиво и обстоятельно проанализировали тактические приемы применения неприятелем больших количеств танков на узком участке фронта, а также методы и средства борьбы с ними.
— Хваленому немецкому танковому клину, предназначенному для рассечения нашей обороны, мы противопоставляем огневое взаимодействие танковых и артиллерийских частей и подразделений, — сказал комдив Цибин. — Так было под Млиновом и Ровно, когда майоры Алабушев и Воротников, а также командир артиллерийского полка майор Тесленко успешно ломали немецкие клинья. Добиться этого удалось благодаря глубоко эшелонированному построению боевых порядков их частей, а также умелому сочетанию артиллерийского и танкового огня, который велся по рубежам и целям.
Этому вопросу командиры уделили особое внимание.
Немало было высказано предложений, связанных с устранением имевших место недостатков. Мой заместитель полковой комиссар Н. Емельянов и начальник оперативного отдела штаба корпуса майор А. Казаков, которые все эти дни почти безвыездно находились в боевых порядках танковых и мотострелковых частей, обратили внимание командования на три «болезни», получившие, по их мнению, определенное распространение в войсках. Первая из них — неумение отдельных командиров танков и подразделений максимально использовать боевые возможности устаревших типов машин. Вторая — пренебрежительное отношение в отдельных случаях к организации огневого взаимодействия с артиллерией при выполнении боевых задач. И наконец, третья «болезнь», о которой немало было [121] разговоров в штабах дивизий и полков, заключалась в нарушении принципа обеспечения связи сверху вниз и с соседом слева.
Командиров, страдающих перечисленными «болезнями», постигали неудачи, а главное — их подразделения несли неоправданные потери в людях, боевой технике, оружии.
— Опыт прошедших боев показал, — подчеркнул полковой комиссар Н. В. Емельянов, — там, где вопросам организации боя уделяется должное внимание командирами всех степеней, дела идут значительно лучше и врагу наносится большой урон в живой силе и технике при минимальных собственных потерях.
Свои слова Николай Васильевич подкрепил поучительным примером, о котором мало кто знал.
Во время одной из последних контратак под Дубно в ходе преследования противника подразделения 43-й танковой дивизии натолкнулись на большую группу вражеских танков, находившихся в засаде. Своевременно обнаружив засаду, командир разведывательного танкового батальона капитан В. Архипов наладил взаимодействие с артиллеристами. В соответствии с его замыслом те завязали отвлекающий огневой бой с вражескими машинами, а комбат тем временем, умело используя складки местности, вывел свое подразделение в тыл гитлеровцам и неожиданно открыл по ним стрельбу. Враг не ожидал нападения советских танкистов с тыла, а потому дрогнул, начал отступать. Почти половина его танков осталась на поле боя. Капитан же Архипов из своего Т-26 уничтожил тогда пять машин и около взвода автоматчиков, наглядно продемонстрировав, что и легкие танки являются грозным оружием в умелых руках.
Я поинтересовался, сколько боевых машин потерял в тот момент сам Архипов.
— А нисколько, товарищ полковой комиссар! — живо откликнулся Емельянов. — Капитан Архипов на точно такой же вопрос ответил: у танкистов, что и у пехотинцев, один закон поведения в бою. Закон этот гласит: смелого пуля боится... Чем смелей воин, тем сильней удар.
— Плюс взаимодействие с артиллерией! — многозначительно заметил генерал Фекленко.
...Совещание командиров было непродолжительным — обстановка не располагала к пространным разговорам. Комкор объявил свое решение на оборонительный бой на новом [122] рубеже. Учитывая тяжелое положение, сложившееся в полосе 40-й танковой дивизии, он приказал начальнику штаба переподчинить артиллерийский полк 43-й танковой дивизии полковнику Широбокову для огневой поддержки действий 40-го мотострелкового полка, который вел в это время неравный бой с немецкими танками под Гощей.
Цибин и Широбоков уехали. Начальник штаба корпуса со своими помощниками остался готовить боевое распоряжение соединениям, а мы с Емельяновым пошли к себе, чтобы вместе с политработниками отдела пропаганды продумать мероприятия, связанные с партийно-политическим обеспечением предстоящих боевых действий.
Задача перед нами стояла не из легких. Связь с соединениями и частями была весьма неустойчивой. Сплошной линии фронта не существовало. В любую минуту и в любом месте связисты могли столкнуться и сталкивались с прорвавшимися немецкими подразделениями или натыкались на засаду диверсионных групп.
Наиболее надежней являлась радиосвязь. Мы, конечно, пользовались и ею, но лишь в крайних случаях, так как количество радиостанций было в то время ограниченным.
Плохо обстояло у нас дело с печатью. Дивизионные красноармейские газеты-многотиражки после начала боевых действий не выходили — наши соединения не успели получить при формировании типографии. Доставку же армейских газет и листовок, также как и почты, наладить еще не удалось, хотя отделы политической пропаганды корпуса и дивизий прилагали к тому большие усилия.
Чтобы влиять на настроение людей и положение дел в войсках, политработники отделов пропаганды должны были тесно общаться с красноармейцами и командирами, беседовать с ними прямо на поле боя. В этом важном деле мы постоянно опирались на наш актив, на пропагандистов и агитаторов из числа командиров и политбойцов, на партийные и комсомольские организации. Девять дней шла война, а нам не удалось провести ни одного партийного собрания, ни одного митинга личного состава в масштабе части. Необходимость же в проведении таких мероприятий была огромная. В этом мы убедились уже на следующий день, когда наконец удалось собрать коммунистов 86-го танкового полка на первое в корпусе партийное собрание, о котором расскажу подробнее несколько ниже.
А пока что, посоветовавшись, мы решили разделиться на две группы и, не теряя времени, разъехаться по частям. [123]
Вместе со старшим политруком М. Утюжниковьш и моим помощником по комсомолу политруком Н. Мирошниченко в 43-ю танковую отправлялся полковой комиссар Емельянов. Я с другой группой, в которую вошли инструкторы по пропаганде батальонный комиссар Н. Васильев и старший политрук С. Новожилов, выехал в 40-ю дивизию.
Нам предстояло вместе с командирами из штаба корпуса и политработниками отдела пропаганды дивизий довести до командного и политического состава частей приказ генерала Фекленко. Он требовал воспитывать у бойцов и командиров стойкость в бою и приучать их к мысли о необходимости тесного взаимодействия танкистов с артиллеристами и мотопехотой при выполнении даже небольших тактических задач. Славные боевые дела подразделений капитанов Архипова, Старкова, Богачева и других являли яркий пример того, как благодаря тесному взаимодействию различных родов войск можно успешно громить врага. И эти факты мы, естественно, взяли на вооружение.
Надо было также растолковать командному составу частей указание комкора о правильном использовании огневой мощи КВ и Т-34 в сочетании с огнем и маневром боевых машин устаревших конструкций.
Договорились мы также о том, чтобы использовать любую возможность для проведения политинформаций, коротких партийных и комсомольских собраний, бесед с танкистами.
Собраться в штабе корпуса я приказал в 23.00.