Страница 5 из 48
Алешка прямо как был, в одной майке и трусах, сел за стол, не дожидаясь официального приглашения, налил себе чаю, намазал вареньем плюшку. Исподлобья посмотрел на Лину. Она выглядела еще лучше, чем двадцать четыре часа назад. Наверное, тоже хорошо отдохнула, поспала. Интересно, с кем? Одна ли? Интересно, она видела его во сне? Он ее видел. Среди других разнообразных видений несколько раз всплывало лицо Лины.
Пауза затягивалась, ее нарушила Светлана Арнольдовна:
— Алексей, немедленно покинь столовую и приведи себя в порядок. У нас гости.
— Щас, мать, щас. Только проглочу чего-нибудь, а то я даже проснулся от голода. Ты только не волнуйся, Лина Витальевна меня не только без штанов, но и без майки видела. Так что, считай, я сейчас очень даже одетый, почти что в смокинге.
Лина тихо смеялась, низко опустив голову. Светлана Арнольдовна обреченно вздохнула:
— Вот в этом он весь.
— Ничего, это не самое страшное, — ответила Лина. Она поднялась с места и добавила: — Ну, мне пора. Спасибо за посылочку и всего вам доброго.
Теперь настало время удивляться Алешке. Он вскочил со своего места и с полным ртом закричал:
— Э-э-э, а вы куда? А я? А допрос с пристрастием?
Но дамы его не слушали. Они, переговариваясь, прошли на веранду. Лина прижимала к груди небольшой сверток и уже начала спускаться с крыльца, когда до Алешки наконец дошло, что данный визит к его персоне не имеет никакого отношения. Он отчетливо ощутил, что она сейчас уйдет. И это не сон, это реальность, а ему совсем не хотелось с ней сейчас расставаться. Он пулей влетел на второй этаж, схватил первые попавшиеся штаны, на ходу натянул их. Лину он догнал уже в воротах. Мама только успела крикнуть ему вдогонку:
— Алексей, вернись и позавтракай как следует.
Но не тут-то было. Алешка, запыхавшись, догнал Лину и на ходу проговорил:
— Ну, куда же ты, я еле догнал тебя.
Лина повернулась к нему и, удивленно поглядев, спросила:
— А зачем вы бежали за мной?
Алешка был ошарашен, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, засунув руки в карманы джинсов, мучительно подбирая слова. Из всего многообразия русской лексики только один дурацкий вопрос крутился у него на языке, и он его задал:
— А ты меня видела во сне? — И, как бы оправдываясь, добавил: — Я тебя видел.
— Меня кошмары по ночам не мучают, у меня крепкие нервы, — ответила Лина и, скользнув по Алешке взглядом, прыснула тихим смешком. Потом попыталась что-то сказать ему, но не удержалась и рассмеялась во весь голос.
Алешка ровным счетом ничего не понимал, но он поддался ее веселью и тоже засмеялся. Они оба стояли и хохотали — Лина, сгибаясь от смеха, все время отворачиваясь и прижимая к себе сверток, который унесла из дома Корниловых, а Алешка, поворачиваясь вслед за ней и все время спрашивая:
— Да что? Что такое? Что с тобой?
Они остановились на дорожке между домами дачного поселка, и Алешка, стоя к Лине лицом, увидел приближающегося к ним прохожего и поздоровался. Лина отреагировала мгновенно: развернулась лицом к прохожему и, таким образом прикрыв собой Алешку, тоже поздоровалась с ним. Когда тот скрылся из поля зрения, Лина серьезным голосом сказала:
— Застегни ширинку. — И пошла прочь.
Алешка пожал плечами, быстро чиркнул «молнией» и догнал Лину.
— Да что ты все время уходишь? Постой немного!
— Зачем? — ответила она вопросом, не сбавляя хода.
— Поговорить хочу, — обиделся Алешка.
Лина резко остановилась и, не давая ему опомниться, заговорила:
— Отвечаю сразу на все вопросы: во сне я тебя не видела. Твоя мама от моей привезла мне посылку. Они давно знакомы. Еще вопросы будут?
— Будут. Но только я теперь и спрашивать боюсь. Вдруг укусишь.
— Не люблю трусов, — не менее агрессивно ответила Лина и отвернулась, чтобы теперь уже уйти окончательно. Но Алешка преградил путь, встав перед ней и растопырив руки в разные стороны:
— Я не трус, но я боюсь. Это первое. Можно я тебя провожу? Это второе.
Лина улыбнулась, неожиданно ее лицо смягчилось. От прежней суровости не осталось и следа. Она протянула руку и погладила Алешку по щеке:
— Маленький ты мой. Иди домой к маме, а то заблудишься, или еще обидит кто-нибудь, или снова нечаянно труп найдешь.
Алешке это понравилось, он принял игру, зажмурил глаза, потерся щекой о ладонь Лины и приготовился замурлыкать, как ласковый котенок. Но внезапно вместо ласковых прикосновений почувствовал резкую боль от пощечины. Он дернул головой, и от боли слезы выступили у него на глазах. Он уже открыл рот, чтобы задать естественный в данной ситуации вопрос — за что, но Лина его опередила:
— Какой же ты клоун!
Алешка не остался в долгу:
— Это может означать только одно, я тебе не безразличен.
— Не преувеличивай и не обольщайся. Я не люблю мужчин, которые болтаются по жизни, как цветок в проруби. Я все про тебя знаю, Корнилов. Знаю, что ты уже дважды был женат. Знаю, что ты бездарь и бездельник.
Чем больше Лина говорила, тем удивленней становилось выражение лица Алешки.
— Мама обо мне такого рассказать не могла. Ты что, знакома сразу с обеими моими бывшими женами?
— Нет, Алеша. Я знакома с тобой. И очень давно.
Они все еще стояли посреди дороги. Теперь Лина никуда не уходила, а Алешка стоял, словно оглушенный, потирая то лоб, то щеку. Он ничего не понимал. Разве они были знакомы? Да он просто бы не смог пропустить такую женщину, непременно запомнил бы ее, если б встретил хоть раз в жизни. Он растерянно спросил:
— Прости… но как?
— Я дочка Веры Юрьевны Брахмановой.
— Тети Веры? Постой… — Алешка запнулся, оглядел Лину с головы до ног.
— Да, да! Я та самая, вечно больная девочка, которая почти всю жизнь провела на больничной койке.
Хуже Алешка себя еще никогда не ощущал. Как он стоял, так и опустился на колени. Он знал, что у любимой маминой подруги, тети Веры, есть дочь, но никогда не мог запомнить, как ее зовут. Она практически не жила дома. Его не интересовала девочка, которая кочевала из одной ортопедической клиники в другую. Он только знал, что у нее какие-то проблемы то ли с ногами, то ли с позвоночником. Краем уха слышал, что девочку много раз оперировали, что несколько лет она провела в клинике доктора Илизарова в Кургане. Первый муж Веры Юрьевны, отец Лины, оставил семью давно. Вторым ее мужем стал доктор Брахманов, он работал вместе с Алешкиной мамой, она их и познакомила. Он оказался настоящим мужчиной, не испугавшись трудностей, взвалил на себя заботы о женщине с больным ребенком. В огромной степени благодаря его стараниям Лину поставили на ноги в буквальном смысле.
— Встань, Алеша. Мне пора, меня ждут.
Алешка поцеловал Лине руку, поднялся с колен, откашлялся и спросил:
— Куда ты идешь? Можно я с тобой?
— Мне недалеко. Я снова иду на озеро.
— А зачем?
Они опять пошли рядом. Алешка еще чувствовал себя немного неловко, но спокойный, почти ласковый голос Лины понемногу возвращал ему уверенность в себе.
— Провели следственный эксперимент. Ясно, дело надо закрывать. Начальство настаивает на версии «Несчастный случай». У Татурина слишком влиятельные родственники, поэтому, видимо, выгодней списать на несчастный случай. Татурин был в сильном подпитии. А знаешь, кто была эта девочка с ним? Его дочка! Они возвращались с солидного «сейшена». Жена его, бедная женщина, сказала, что его кто-то вызвал. Он сказал, что едет ненадолго. Дочка увязалась за ним, как бы покататься, и больше они не вернулись.
— А почему несчастный случай? Мне казалось, что здесь не все ясно, — проговорил Алешка.
— Мне тоже, — согласилась Лина. — Но начальству видней, у него зарплата больше, и оно сидит выше.
Они шли к озеру по той самой тропинке, по которой вчера и много раз до этого Алешка ходил купаться. Днем сосновый бор казался еще красивей и загадочней, чем ночью. Солнце, с трудом продираясь сквозь густые кроны сосен, скользило по желтоватым стволам и отбрасывало на дорожку загадочно переплетающиеся тени.