Страница 56 из 71
Почему же иногда можно было услышать, что с Мельниковым якобы тяжело служить, что он во все вмешивается? Пантелеймон Александрович был весьма пунктуален и организован, того же требовал он и от подчиненных. Неисполнительности не переносил, понимая, что не выполненный приказ командира в бою может поставить под удар весь экипаж. Однажды на совещании командного состава корабля один из командиров пытался объяснить невыполнение распоряжения тем, что якобы впервые о нем слышит. Мельников тут же сам закупил в корабельном ларьке записные книжки и собственноручно раздал их офицерам. На все последующие совещания в командирскую каюту следовало являться с этими книжками. Что и говорить, неприятно было оказаться уличенным в забывчивости… Действительно, где нужно было, Мельников вмешивался, строго контролировал и спуску никому не давал. Тех же, кто любил корабль, кто ревностно исполнял служебный долг, командир всегда готов был поддержать. Не раз штурман Телятников признавался мне, что в любом районе плавания при любой навигационной и метеообстановке он чувствует себя уверенно.
- Потому, что знаешь: в тяжелую минуту всегда получишь от Мельникова грамотную и квалифицированную помощь.
Мельников хорошо понимал значение боевой и политической подготовки в военное время и систематически, самым серьезным образом занимался ею, требуя и от нас - командного состава - изыскивать малейшие возможности для боевой учебы: будь то в базе или на переходе морем. Учеба давалась, конечно, нелегко, но другого пути для совершенствования боевого мастерства не было. В этом сказывались качества Мельникова как коммуниста и вдумчивого воспитателя. Весьма важно было то, что у командира и военкома Е. Ф. Алексеенко сложились теплые товарищеские отношения. Мельников хорошо понимал роль и значение партийной и комсомольской организаций на корабле, лично принимал самое активное участие в их работе, поддерживал постоянный контакт, нацеливал на решение задач и сам получал от коммунистов и комсомольцев большую помощь. С полным правом можно сказать, что П. А. Мельников был передовым командиром на эскадре, и потому лидер «Харьков» пользовался заслуженной репутацией боевого корабля, способного выполнить любую боевую задачу. [205]
Таким Пантелеймон Александрович остался на всю жизнь. С должности командира дивизиона миноносцев он ушел командовать на крейсер «Красный Крым», закончил Военно-Морскую академию, был начальником одного из отделов штаба Балтийского флота, начальником штаба Тихоокеанского флота, занимал ряд других ответственных постов. Сейчас вице-адмирал в отставке Пантелеймон Александрович Мельников живет в Москве и продолжает трудиться в народном хозяйстве. Работа его по-прежнему связана с морем. Да и характер мало в чем изменился.
…После ухода Мельникова с корабля мы не без волнения гадали, с кем нам придется служить. Хотелось, чтобы корабль перешел под начало, достойное прежнего командира. Вскоре стало известно: командиром к нам назначается капитан 3-го ранга Петр Ильич Шевченко. Меня уже сводила судьба с этим человеком - мы одновременно учились на СКУКСе в 1936-1937 годах, только Шевченко специализировался как минер. Сразу же после курсов он был направлен на Черноморский флот, где, благодаря незаурядным способностям, через три года стал командовать эсминцем «Дзержинский». На нем Шевченко встретил войну, участвовал в обороне Одессы и Севастополя. На заключительном этапе обороны Севастополя Шевченко был переведен командиром на эсминец «Свободный», который достраивался во время войны и вступил в строй весной 1942 года. Как я уже упоминал, «Свободный» героически погиб в Севастополе. Погибло на нем пятьдесят шесть человек, многие из членов экипажа были ранены, в том числе и сам командир. Однако Шевченко не покинул корабль до тех пор, пока не сняли команду.
И вот теперь, после продолжительного лечения, прямо из госпиталя Петр Ильич прибыл к нам на лидер. Что ж, замена достойная. Это был хотя и молодой, но уже опытный командир, уверенно державший себя на мостике, четко отдававший команды при швартовке. И швартовался он отменно. А лидеры этого типа довольно капризные корабли: из-за высокого ходового мостика и палубных надстроек во время непогоды их быстро сносит ветром, что затрудняет маневры. Мельников всего лишь раз сходил с нами в море и остался доволен новым командиром «Харькова».
Новый командир пришел на корабль в самый разгар [206] битвы за Кавказ. В ходе наступления на Новороссийск и Туапсе немцы захватили Анапу. Шли упорные бои в Тамани. В эти дни лидер «Харьков» и эсминец «Сообразительный» дважды привлекались для огневой поддержки защитников Новороссийска. В ночь с 1 на 2 сентября «Харьков» обстреливал скопление войск и боевой техники противника у станции Наберджаевская, а «Сообразительный» вел огонь по станице Нижняя Баканская. В следующую ночь «Харьков» обстрелял станицу Красно-Медведковскую (Раевская), а «Сообразительный» - Верхнюю Баканскую. В первую ночь обстрел вели с ходу, во вторую - стоя на якоре, по площадям. За две ночи мы выпустили по противнику 374, «Сообразительный» - 222 снаряда. Выходы в море прошли без особых помех со стороны фашистов, хотя в небе и появлялись самолеты-разведчики. Экипаж лидера действовал, как всегда, четко, грамотно и решительно.
Судя по данным, опубликованным в сводках Советского Информбюро 4 сентября 1942 года, стрельбы обоих кораблей прошли успешно. Противнику был нанесен существенный урон в живой силе и технике. Об этом же писал в своей книге воспоминаний «Битва за Кавказ» Маршал Советского Союза А. А. Гречко: «Гитлеровцы, обходя укрепленные узлы, с утра 4-го сентября при помощи авиации и танков пытались прорваться в Новороссийск со стороны Наберджаевской. В контратаку совместно с 1-й сводной бригадой был брошен полк морской пехоты. Их активно поддерживала береговая и корабельная артиллерия. Лидер «Харьков» и эсминец «Сообразительный» произвели огневой налет, выпустив сотни снарядов по скоплениям вражеских войск. Об эффективности этого артиллерийского налета говорит запись в журнале боевых действий группы армий «А» от 4-го сентября: «Противник вел концентрированный огонь тяжелой артиллерией с военных кораблей и причинил нашим частям большие потери» {7}.
Выполняя задание командования, «Харьков» и «Сообразительный» с 7 по 8 сентября перебрасывали из Поти в Геленджик 327-й полк морской пехоты и боеприпасы. Затем возвратились в Батуми.
За время этих походов и боевых выходов экипаж привык к новому командиру. Шевченко уверенно стоял на [207] мостике, покуривая трубку, и вел себя так, будто проходил на лидере всю свою жизнь.
Перед боевыми походами на «Харькове» проводилась большая партийно-политическая работа. С нами в море шел старший инструктор политуправления флота по комсомолу товарищ Шкадиев, оказывавший практическую помощь и военкому лидера Е. Ф. Алексеенко, и секретарю комсомольского бюро старшему краснофлотцу Д. А. Кулешову. Только за первую неделю сентября было подано двадцать девять заявлений о приеме в партию. Комсомолец Лещенко в своем заявлении писал: «Идя в бой против коричневой чумы, хочу достойно выполнить свой долг перед Родиной, перед партией Ленина и, если погибну, прошу считать меня коммунистом».
Подали заявление в партию отец и сын Щербины.
Об этих двух моряках скажу подробнее. Родом они были из Днепропетровска, работали на заводе имени Петровского. Когда сыну Ивану пришло время выполнить священный долг перед Родиной - стать на защиту ее рубежей, попросился во флот: и дед, и дядя, и отец были моряками. Максим Гаврилович Щербина служил еще на «Авроре» комендором, участвовал в аресте старого командования крейсера, стрелял по Зимнему. Позже находился в охране Смольного, видел Ленина, был свидетелем рождения первого пролетарского государства. Демобилизовавшись в двадцатых годах, вернулся в родное Приднепровье, стал металлургом, вальцовщиком. С гордостью проводил сына на флот. А через год грянула война. Не дожидаясь повестки из военкомата, старый моряк сел в поезд и добрался до Севастополя. Здесь сына он не застал: «Харьков» был тогда в походе под Констанцей, но Максим Гаврилович не стал терять зря времени и обратился к командованию флота с просьбой назначить его на тот же корабль, где плавал сын. Так бывший комендор с «Авроры» Максим Щербина оказался на лидере «Харьков» и стал воевать плечом к плечу с сыном. Оба они были расписаны на одном посту - наводчиками у 37-мм автомата. Служили образцово, автомат всегда отличался высокой боеготовностью, и экипаж лидера весьма уважал и сына, и отца.