Страница 28 из 45
Она почти заскрежетала зубами от его непоколебимой уверенности.
– Скажи, Ноа, а ты мне купишь большой красный бант?
– Что? – Он был потрясен. Телефон заливался у него прямо под ухом, и ему показалось, что он не правильно услышал, что она сказала.
– Ты хочешь завернуть меня в красивую обертку, сделать аккуратненький пакетик и отослать для себя в Нью-Йорк.
– С чего ты взяла?
На другом конце провода кто-то ответил ему.
– Тетя Эзми? Это вы?
– Да, дорогой, – ответила она, икая. – Ты что, набрал не тот номер?
– Нет, я звонил вам.
– Тогда, значит, телефон сработал хорошо, – она снова икнула, – верно?
– Да, тетя Эзми, вы в порядке? У вас голос… странный. Что там за звук? Она икнула.
– Звук? – Послышалось хихиканье. – О, дорогой, мы просто решили немного послушать музыку. Диктор сказал, что это «топ хит». Великолепный ритм. Хороша для танцев.
Он нахмурился.
– Позовите лучше тетю Лавинию к телефону.
– Не получится. – Она засмеялась, потом опять икнула. – Она занята.
– Тетя Эзми, вы что, пили?
– Боже мой, нет, конечно. Заметь, мы не какие-то трезвенники, как твоя прабабка Аманда, но сейчас ведь только… – она икнула, – только десять часов утра.
Она захихикала.
– Тетя Эзми, что вы делаете?
– Мы готовим, дорогой. Мило, что ты позвонил, но мне надо идти. До свиданья.
– Нет, подождите… – Он услышал щелчок, и связь прервалась.
– Черт возьми. – Ноа повесил трубку и посмотрел на Раиннон, которая подошла к нему во время его разговора и теперь стояла рядом.
– Что-то случилось.
Все ее собственные тревоги были забыты.
– Я так и поняла. Как ты думаешь, что это?
– Не знаю, но нам лучше поехать и посмотреть. Что-то слишком много там всякого происходит в последнее время.
– Поехали.
– Подожди. Что ты там такое говорила насчет аккуратного пакета в красивой упаковке?
Она колебалась всего лишь секунду.
– Ничего особенно срочного. Потом.
– Я не верю своим глазам, – пробормотал он, глядя в изумлении перед собой.
– Можешь поверить, – ответила Раиннон, широко улыбаясь. – Твои тетушки набрались сахарной пыли.
Эзми стояла у кухонного стола и орудовала электрическим миксером, весело швыряя сахарный порошок в смесительную емкость. Сахар ударялся о лопасти миксера и веером вылетал назад, образуя сахарную пелену в воздухе. Все предметы на кухне уже покрылись сахарной пленкой. Лавиния, сжимавшая тюбик крема, затихла у стола и с восхищением разглядывала пульс у себя на запястье. Радио гремело на всю мощь какой-то рок. Он подошел к радио и выключил его. Лавиния продолжала изучать свой пульс. Эзми посмотрела вокруг мутными глазами.
– Пр-риветик. Могла бы поклясться, что только что разговаривала с тобой по телефону. Раиннон, ты просто чудо как хороша.
Жаль, что я не могу носить черное, как ты.
– Спасибо, Эзми, – сказала Раиннон, подходя к ней. – Что вы делаете?
– Тыквы, – Эзми улыбнулась, затем икнула. – Мы приготовили целую кучу слоеных пирожных и нарезали из них маленькие кружочки. Теперь я покрываю их апельсиновой глазурью, а Лавиния занимается украшением. Лавиния?
Не поднимая головы и не отводя взгляда от своего запястья, Лавиния проговорила:
– Удивительнейшая вещь. Я никогда не подозревала, что пульс можно не только чувствовать, но и видеть. Эзми, подойди, посмотри на мой пульс. Как интересно!
– Обязательно, дорогая, но позже. У нас Нов и Раиннон.
И сделав это сообщение, она принялась смеяться.
Ноа выдернул миксер из розетки.
– Их надо увести отсюда. Лавиния встрепенулась:
– У меня слишком много работы, и я никуда не пойду.
Раиннон подошла к столу и стала рассматривать косые пьяные тыквенные лица, которые украшала Лавиния. Некоторые из них улыбались, другие хмурились. У одного лица было даже три глаза.
– Какие они чудесные, – воскликнула она с энтузиазмом. – Дети будут в восторге.
– Ты так думаешь?
– Абсолютно уверена. Вы уже почти все закончили. Можно сделать маленький перерыв. – Она подхватила Лавинию под руку и помогла ей встать. – Почему бы нам всем не пойти на веранду и немного подышать свежим воздухом?
Ноа осторожно повел к двери Эзми.
– У нее вся кожа покрыта слоем сахарной пудры, – пробормотал он.
– Сахарная пудра – кухонный наркотик, – проскандировала Лавиния в ритме рок-музыки.
На веранде Ноа и Раиннон усадили обеих женщин в кресла и стали счищать с них сахарную пудру. Раиннон сходила на кухню и быстро вернулась оттуда с тарелкой ломтиков сыра и крекеров.
– Белок должен им помочь, – сказала она входя.
Он усмехнулся:
– Боюсь, помочь может только одно – вымыть их водой из шланга.
После почти двухчасовой тщательной уборки кухни от сахарной пыли Ноа вышел из дома и озабоченно осмотрел Лавинию и Эзми. Они обе лежали в креслах, безучастно глядя перед собой невидящими глазами. Жизненная энергия полностью покинула их. Выход из сахарного опьянения оказался слишком тяжелым.
– Они придут в себя к вечеру, – сказала Раиннон, откидывая мокрую прядь волос за плечо. – Они приняли душ и переоделись. Теперь все что им надо – это поспать. Он дотронулся до ее руки.
– Спасибо, дорогая. Я очень ценю то, что ты сделала.
Его нежное обращение вызвало волну тепла, которая мягко разлилась по ее телу. Он опьянял ее так же, как сахар опьянял Эзми и Лавинию. Он делал ее слабой и неосмотрительной. Ей надо было быстрее покинуть его и обдумать, что же происходило с ней.
– Мне надо вернуться в магазин.
– Я думал, что сегодня все закрыто.
– Почти все, но я всегда бываю днем некоторое время. После вчерашней игры понадобится ремонтировать многие костюмы.
Она поднялась, потом поцеловала Эзми, затем Лавинию.
– Ваши пирожные произведут фурор, – сказала она.
– Спасибо, дорогая, – ответила Эзми.
– Ты придешь сегодня вечером? – спросила Лавиния.
– Скорее всего, нет, но я очень скоро увижу вас.
– Не вставайте, – сказал Ноа своим теткам. – Я скоро вернусь.
Вместе с Раиннон он вышел с веранды и обошел дом.
– Мне так не хочется отпускать тебя за пределы моей видимости, – сказал он, грустно улыбаясь.