Колдовство любви

Греймокин прыгнул ей на колени. Она гладила его некоторое время, а затем мягко подтолкнула его, и кот спрыгнул на пол. Он покорно побежал к окну, вспрыгнул на подоконник, выбрался наружу и устроился в цветочном ящике среди цветов.

– Ты расскажешь мне, что стоит за этими земельными делами, если узнаешь что-нибудь?

Он кивнул.

– Можешь не записывать мой адрес. Просто пошли письмо на имя Раиннон, Хилари, Вирджиния. Эдвина передаст его мне.

Общаться с ней при помощи писем, не иметь возможности видеть ее – все это показалось ему совершенно неприемлемым. Собственно говоря, весь конец их разговора был не правильным. Но она была необычной женщиной, а ему было необходимо возвратиться к реальности. Или же потерять свое здравомыслие.

– Я был бы очень признателен тебе, если бы ты присмотрела за Эзми и Лавинией.

– Я и так собиралась это делать.

– Как бы там ни было, я дам тебе мой номер телефона в Нью-Йорке на случай, если что-то случится и тебе понадобится связаться со мной.

– Благодарю, но я уверена, что мне это не понадобится.

Черт возьми, ему не хотелось уходить. Что случилось с ним? Мерлин, не мигая, смотрела на него с верха шкафа.

– Говорят, что совы – предвестники волшебства.

Магия окружала Раиннон, а его никто не научил тому, как вести себя в тех случаях, когда на него оказывали колдовское воздействие сверхъестественные силы. Его жизнь, как личная, так и на работе, была строго регламентирована, размерена и содержала в себе комфорт предсказуемости. Ему нравились долгие часы тяжелой работы, когда у него не было никаких зигзагов и крутых поворотов, выводящих из себя объездов и кошачьих голубых глаз, проникающих в глубину твоей души.

– Пожалуй, я пойду, – сказал он и поднялся с софы.

Она понимающе кивнула, тоже встала и взяла его за руку.

«Еще один раз она поведет меня», – подумал он. Нов почувствовал облегчение. Скоро он освободится от ее чар. В центре комнаты он остановился и с силой прижал ее к себе. Его рот стремительно нашел ее губы, и он почувствовал, что его тело сотрясают разряды эмоций. Боже, как он мог подумать о том, что сможет оставить ее? Она ведь чародейка, которая может влить огонь в каждую клетку его тела.

– Я ухожу, – пробормотал он хрипло, прижимая свои губы к ее губам. Возбуждение обволокло ее тело.

– Я не задерживаю тебя, – прошептала она, но в то же время прильнула к нему, как будто с помощью этого она могла убедить его остаться с ней, – Не задерживаешь?

Она подумала о том, как ей хотелось бы остановить его, но она знала, что если только скажет ему об этом, то отпугнет его. Ему всегда хотелось слышать объяснения, а сейчас никаких объяснений у нее не было. Ноа никогда не встречал такого, с чем он не мог бы совладать. Но теперь бывшая надежной уздечка, которую он всегда набрасывал на свои чувства, превратилась в тоненькую нить, готовую совсем исчезнуть в любую минуту. Если он не вырвется сейчас, то не сможет сделать этого никогда.

Буквально заглатывая воздух, он заставил себя оторваться от нее. Глаза Раиннон светились из-за переполнявших ее желания и мольбы. Этого могущественного сочетания чувств вполне достаточно, чтобы поставить на колени даже самого сильного человека. Ноа заставил работать ту часть своего мозга, которая не была еще подвержена безумию. Ведь он всегда планировал наперед, всегда взвешивал последствия, определяя, будет ли предстоящее действие соответствовать его интересам. Кому-то это может показаться слишком расчетливой жизнью, но он считал, что это необходимо для самосохранения.

А сейчас – тем более.

– До свидания, Раиннон.

Поздно ночью Раиннон сидела на своем месте у окна и гладила Греймокина, который лежал у нее на коленях.

– Он не может уехать, – тихо говорила она. – Не может.

Серебристая слезинка выкатилась у нее из глаз и упала на гладкую черную шерсть кота.

Греймокин мигнул, затем повернул голову и стал пристально смотреть на восток.