В боях за Карпаты

Получил корпус и боеприпасы. Стало прибывать пополнение. Не скрою, настроение у нас поднялось. Теперь настало время выбивать гитлеровцев с господствующих высот. И тут, может быть, впервые мы убедились на практике, что не умеем еще как следует воевать в горно-лесистой местности.

Это показала нам небольшая, в сущности, операция по захвату высоты 709. Высота эта господствовала над местностью, и, захватив ее, мы получили бы возможность держать под обстрелом дорогу, по которой гитлеровцы подбрасывали резервы. Ночной атакой батальон одного из полков 317-й дивизии занял высоту. Едва рассвело, немцы пошли в контратаку. Когда первая контратака захлебнулась, они предприняли вторую, третью... Безрезультатно!

Тогда фашисты по лощине просочились в тыл и отрезали батальон от главных сил. Они сосредоточили вокруг высоты до полка с танками и артиллерией. Но батальон держался. Комсорг 571-го пол­ка 317-й стрелковой дивизии Герой Советского Союза лейтенант А. Я. Перегудов с группой смельчаков ночью пробрался через гитле­ровский заслон и к утру вернулся на высоту с боеприпасами. Их хватило еще на двое суток. С окруженным батальоном нарушилась связь. О положении дел на высоте судили по выстрелам. Стреляют, значит, держатся. К исходу третьих суток ударная группа из трех рот и взвода противотанковых ружей прорвалась на высоту. К этому времени в батальоне осталась в живых лишь треть личного состава. Геройски погибли заместитель командира батальона старший лейте­нант С. Ганзюк и Герой Советского Союза лейтенант А. Я. Перегудов.

Бойцы дрались отважно, они выполнили свою задачу. Батальон занял и удержал важную высоту. Это был успех. Но в этом бою выявились и серьезные просчеты. Прежде всего, надо было преду­смотреть все, чтобы батальон мог вести бой в отрыве от главных сил. то есть лучше снабдить боеприпасами, продовольствием, четче ре­шить вопросы связи и взаимодействия. Этого в дивизии не учли. Успешные действия одного батальона своевременно не поддержал полк.

Этот бой научил нас многому. И позднее, когда в схватке за высо­ту 810 сложилась похожая ситуация, командиры действовали куда смелее и более умело.

Вскоре мы заняли господствующие высоты южнее Коломыи, а так­же ближайшие высоты рядом с населенными пунктами Яблоновом, Пистынью, Косовом, Кутами, Печенежином. Этим мы значительно облегчили положение наших войск, создав себе наиболее благоприят­ные условия для готовящегося наступления.

В июле зарядили дожди. Вершины гор с утра до вечера в хмурых свинцовых тучах. В окопах — по колено вода. В лощинах и промои­нах — ревущие потоки. В один из таких дождливых дней комкор А. И. Гастилович вызвал к себе командиров. Посоветовавшись с ними, твердо сказал:

— Будем наступать.

Наступать, несмотря на плохую погоду, растянутый фронт, уста­лость бойцов, неукомплектованность,— на это нужно решиться. И мы решились. Командир корпуса забыл про сон. По суткам сидел над картой, ездил по полкам, уточнял обстановку, в короткий срок вместе со штабом разработал вариант частной операции.

Главный удар наносился вдоль р. Прута. По ее берегам проходили железная и шоссейная дороги. Они вели к Яблоницкому перевалу. Мы все понимали, что преодолевать Карпаты в будущем нам предсто­ит по этим дорогам. Поэтому, сосредоточив силы на узком участке, стремились улучшить свои позиции, продвинуться вперед по ущелью.

Несколько дней работала у нас группа политотдела армии. Вместе с командирами и политработниками частей офицеры политотдела ар­мии готовили к бою парторгов и комсоргов, проводили расстановку коммунистов по подразделениям, разъясняли боевую задачу. В ротах и батальонах прошли партийные и комсомольские собрания, инструк­таж агитаторов. Все это было подчинено главному — выполнению боевой задачи, стоящей перед корпусом.

25 июля ранним утром загрохотали пушки. После сильного артил­лерийского налета солдаты броском преодолели ничейную полосу, за­хватили склоны ближайших высот. Бойцы скользили по глинистым, раскисшим от дождей склонам, сползали к подножию. Некоторые уже не поднимались. Но остальные упрямо рвались вверх и за два часа боя заняли ближайшие высоты. Бой переместился в глубину обороны противника.

К вечеру корпус занял важный опорный пункт Делятин, а также Заречье и курортное местечко Яремчу. С окраины Яремчи круто ухо­дила вверх, к Яблоницкому перевалу, железная дорога. Параллельно ей змеей петлял серпантин шоссе. Внизу, в ущелье, пенился на пере­катах стремительный Прут. Над ним мрачно нависали отроги горы Маковица. Гвардейцы 2-й воздушно-десантной дивизии, перешедшие в наступление чуть позднее остальных соединений, овладели было горой, но откатились, сбитые сильной контратакой. Противник под­бросил сюда свежие силы. Это несколько осложнило положение. На подступах к горе завязались кровопролитные бои.

Маковица сплошь покрыта девственным лесом. С ее вершины хоро­шо просматривается вся окрестность. Гора — ключ к Яблоницкому перевалу. Вот почему противник защищался здесь особенно яростно. Бои за Маковицу длились более недели: она неоднократно переходи­ла из рук в руки.

...С вершины Маковицы видно, что с. Микуличин забито вра­жескими войсками. На мосту через Прут — пробка. Я подозвал ко­мандиров дивизионов Паниоти и Шаламова и спросил:

—   Сколько нужно снарядов, чтобы уничтожить мост?

—  С    десяток,— ответил    Паниоти.— Однако    это    не   мой   учас­ток.

—  Да нет,— возразил Шаламов,— пять 122-миллиметровых, пожа­луй, хватит. Мост у них, вероятно, заминирован.

—   Попробуйте.

Шаламов по телефону подал команду. Из-за обратных скатов высо­ты ударила гаубица. Недолет. Командир внес поправку. Перелет. Тре­тий снаряд ударил рядом с мостом. А следующий попал почти в мост и тут же над ним взметнулся огромный столб огня и дыма. Как и предполагал артиллерист, мост был заминирован. У противника началась паника, солдаты бросались в реку, спеша переправиться на ту сторону.

В этот же день наши части заняли Микуличин, а к вечеру подошли к Ворохте. Здесь произошел любопытный случай. Брать село должен был батальон, которым командовал капитан Киричек. Противник буквально засыпал наши позиции снарядами и минами. Огонь был настолько плотным, что не давал подняться. А нашим артиллеристам никак не удавалось уничтожить батареи врага. Позиции, которые они занимали, были почти неуязвимы.

Командир 138-й стрелковой дивизии полковник В. Е. Васильев нервничал — срывалась атака. Он позвонил Киричеку:

—  Ну вы хоть принимаете какие-нибудь меры для подавления ба­тарей?

—   Так точно,— последовал ответ,— послал командира седьмой ро­ты лейтенанта Чемиса с группой добровольцев.

—   Сколько с ним?

—  Сам — седьмой.

—  Ну что сделают семь человек против двух батарей?! — в голосе командира слышалось возмущение.

И вдруг 105-миллиметровая батарея противника открыла огонь... по своей же минометной батарее. Да какой точный!

—  Что это, хортисты с ума посходили, что ли? По своим бьют! — удивился полковник.

Однако никакого чуда не было. Просто лейтенант Чемис вместе с сержантом Ефремовым и другими бойцами из отважной семерки пробрались в тыл вражеской батареи и забросали ее орудийные рас­четы гранатами. А поскольку орудия достались им целехонькими, они повернули стволы в обратную сторону и угостили минометчиков. К 11 часам батальон освободил Ворохту.

Решающую роль в захвате этого важного рубежа сыграла 138-я дивизия. Вначале, готовя операцию, ей отвели второстепенное направ­ление. Наступала она самостоятельно, в отрыве от основных частей корпуса, на левом фланге. И надо прямо сказать, на ее успех мы не очень-то рассчитывали. Но комдив полковник В. Е. Васильев в пер­вый же день наступления показал себя умелым организатором боя в горах. Части этой дивизии, прорвав оборону, стремительно погнали противника параллельно основной дороге, по горным тропам. Они на­ступали в исключительно трудных условиях, по ущельям и водораз­делам хребтов. Справа и слева — отвесные скалы. Соседей нет. Вся надежда только на себя да на крутые, недоступные хребты. Дивизия внезапно, с ходу освободила с. Жабье.