Страница 68 из 106
Командующий фронтом правильно оценил возможности 17-го корпуса. В районе Хуста вошла в состав корпуса 237-я стрелковая дивизия полковника М. Г. Тетенко. Генерал И. Е. Петров изъял ее из 18-й армии, продолжавшей бои в районе Свалявы, посадил на машины двух автомобильных батальонов, по плохим горным дорогам лично вывел в район Горинчева (северо-восточнее Хуста) и передал ее нашему корпусу.
Выдвижение 237-й стрелковой дивизии заняло у генерала И. Е. Петрова более полутора суток. Ознакомившись с обстановкой, он поставил нашему корпусу задачу — развивать стремительное наступление на Мукачево и Берегово. Теперь нам стало ясно, почему такую высокоманевренную дивизию привел сам командующий фронтом.
Дивизия получила задачу наступать через Долгое и Билки на Мукачево в тыл свалявской группе немецких войск. Основные силы корпуса продолжали преследование противника в направлении Берегова. Гитлеровское командование считало, что ему удастся сдержать наступление на промежуточных рубежах, построенных по берегам многочисленных рек, стекающих с гор в Тису. Да и расстояние, отделяющее здесь наши части от Мукачева, казалось гитлеровцам весьма значительным. Поэтому они основные силы сосредоточили против 18-й армии.
Стремительный маневр 237-й стрелковой дивизии с юго-востока на Мукачево, то есть с тыла, оказался неожиданным для гитлеровцев и вынудил их к отходу из района Свалявы. Подвижные подразделения дивизии, упреждая противника в занятии промежуточных рубежей, громили его вне укреплений, нанося удары с флангов и тыла. В результате войска 18-й армии и 17-го гвардейского стрелкового корпуса ворвались в Мукачево одновременно с севера и с юга. Только на подступах к городу 237-я стрелковая дивизия захватила в плен более 1000 человек. Противник заранее подготовил к взрыву почти весь город, но ему удалось вывести из строя только электростанцию, нефтеперегонный завод и повредить некоторые другие предприятия.
В честь взятия Мукачева снова последовали приказ Верховного Главнокомандующего с благодарностью нашим войскам и салют в Москве.
А на следующий день войска 18-и армии освободили Ужгород.
Из Мукачева и Берегова корпус продолжал преследование противника и вечером 23 октября после упорных боев овладел крупным железнодорожным узлом Чоп. Здесь меня ждала первая военная неудача. Чоп — по-украински — затычка в бочке, пробка. И действительно, он явился пробкой, которая закупорила дальнейшее наступление корпуса. Началось с того, что ночью, едва Совинформбюро успело сообщить о взятии Чопа, противник контратаковал наши войска и отбросил их на 1 —1,5 км.
Взять Чоп ни в эту ночь, ни в последующие дни не удавалось. Да и не удивительно. Как потом оказалось, все армии нашего фронта были остановлены на заблаговременно подготовленном и занятом резервами противника рубеже: Станчин, Собранцы, Чоп — и задержались на нем довольно долго, готовясь к прорыву.
17-й гвардейский стрелковый корпус прошел с упорными боями до 300 км, форсировал Карпаты и нанес тяжелое поражение соединениям 1-й венгерской армии (10, 16, 24-й пехотным дивизиям, 1-й горнострелковой бригаде, 66-й и 68-й пограничным группам); было подбито и захвачено около 200 орудий и минометов, уничтожено более 7500 солдат и офицеров противника, взято в плен 5500 человек.
3 ноября корпус получил приказ закрепиться на достигнутом рубеже. Он вновь очутился в локтевом соприкосновении с 18-й армией, но продолжал оставаться отдельным, непосредственно подчиненным фронту. Наступила оперативная пауза. Противник вел себя спокойно, ограничиваясь редкими артиллерийскими налетами, и усиленно укреплял свой рубеж. Передний край обороны корпуса оказался на болотистой равнине долины р. Латорицы, и наша деятельность ограничивалась небольшими боями за более сухие места для окопов.
Наступила 27-я годовщина Великой Октябрьской революции. День 7 ноября для меня — праздник вдвойне: это и день моего рождения. Поздно вечером позвонил генерал армии И. Е. Петров:
— Поздравляю вас,— сказал он.
Я был несколько озадачен. Праздничными поздравлениями мы уже обменялись по телефону утром.
— Ваш корпус включается в состав 18-й армии, а вы назначены командующим войсками этой армии. Еще раз поздравляю с новым назначением. Завтра утром приезжайте ко мне.
Это известие было для меня одновременно и радостным и грустным. Тяжело расставаться с боевыми товарищами, дружба с которыми окрепла в боях.
ВЫПОЛНЯЯ ВОИНСКИЙ ДОЛГ...
В конце апреля — начале мая 1944 года в Прикарпатье развернулись упорные, кровопролитные бои. Противник стремился во что бы то ни стало вернуть Коломыю, удержать шоссейные и железные дороги, идущие из Закарпатья через Яблоницкий перевал на Делятин, Коломыю, Станислав, Львов.
Особенно трудно пришлось 317-й стрелковой дивизии полковника Н. Т. Жердиенко. Она обороняла правый фланг корпуса в районе Коломыи. Первого мая в шесть часов утра по позициям этого соединения враг нанес сильный артиллерийский и авиационный удар. За ним последовала атака. Два пехотных полка гитлеровцев, поддержанные танками, попытались сбить наши батальоны с занимаемых позиций, перерезать шоссейную дорогу. Более четырех часов продолжался бой. Иногда доходило до рукопашных схваток. После короткой передышки последовал новый удар. Только поздно ночью затихли выстрелы.
А в три часа утра второго мая вновь началась сильная артиллерийская стрельба на правом фланге. Связь с 317-й дивизией прервалась. Когда ее восстановили, я сразу позвонил начальнику политотдела дивизии полковнику А. Т. Мусатову.
— Что там у тебя, Алексей Тимофеевич? — спрашиваю.
— Противник атакует при поддержке двадцати танков. Основной удар наносится по шестьсот шестому полку. Выстоим. Вчера укрепились...
К семи часам утра затихло, а потом бой вспыхнул с новой силой. Враг не считался с потерями. Наши измотанные и обескровленные в прошлых боях полки едва держались на своих позициях. Полковник Мусатов в шутку сетовал:
— Не дали по-человечески праздник отметить! Первого мая пришлось семь контратак отражать, а второго — десять.
Противник обладал значительным численным превосходством. Он занимал выгодные позиции на господствующих высотах и почти безнаказанно разил нас артиллерийским и минометным огнем. Над Коломыей днем и ночью надсадно гудели фашистские самолеты. Из-за частых бомбежек и артналетов штаб корпуса покинул город и занял место на обратных скатах высот, зарывшись в землю.
Когда корпус вошел в состав 18-й армии, нас, корпусных и дивизионных политработников, сразу же вызвали в политотдел армии для знакомства. Никаких особых речей не произносили. С нами запросто беседовали член Военного совета генерал-майор С. Е. Колонии и начальник политотдела армии полковник Л. И. Брежнев. Они рассказали о задачах, стоящих перед армией, о специфике партийной работы в условиях горной войны. Подробно расспрашивали о людях корпуса, их боевых делах, обратили внимание на необходимость проявлять заботу о воинах.
В один из напряженных дней в корпус прибыл полковник Л. И. Брежнев с группой работников политотдела армии. Выслушав доклад командира корпуса генерала А. И. Гастиловича о состоянии наших войск, Леонид Ильич отправился в части, побывал на переднем крае, разговаривал с командирами, политработниками, солдатами, давал советы, интересовался, как организовано питание и обеспечение боеприпасами.
Мы с Гастиловичем попросили Л. И. Брежнева доложить командарму о наших планах, о том, что корпус очень нуждается в артиллерии, боеприпасах, о том, что давно не получали пополнения.
— Доложу,— пообещал он.— Постараемся помочь.
Обещание свое Л. И. Брежнев выполнил. Вскоре к нам прибыл полк «катюш». От их ошеломляющего огневого налета противник нес огромные потери.