Рассказы

— Ясно одно, — передал пилот на Землю. — Это военный аппарат. Ни на одной машине мирного назначения не намалюют зубы и горящие глаза. Часть боевых самолетов ВВС США тоже раскрашена подобным образом.

Наконец чужой аппарат поравнялся с SR-81. Пилот вновь вызвал Землю:

— Прошу разрешения пройти у него перед носом. Может, они там все уснули, и я смогу их разбудить.

После долгого молчания наземный пункт явно нехотя согласился.

— Только никаких враждебных действий! — предупредили с Земли.

— Думаете, я собираюсь откусить ему палец? — буркнул пилот (впрочем, его рация была отключена). Ускорение прижало его к спинке кресла, и машина начала плавный разворот с конечной точкой где-то в полукилометре от пришельцев. Высокочувствительная камера даже передала изображение чужого пилота, сидевшего под маленьким полупрозрачным колпаком.

Создание со звезд тоже увидело его. В этом не было никакого сомнения. Корабль пришельцев дернулся как вспугнутая форель, исполняя в воздухе такие кульбиты, от которых пилота SR-81 размазало бы по стенкам, если бы, конечно, его машина смогла их выполнить, не развалившись.

— Следую за целью, — сообщил пилот. С Земли его попытались одернуть, но он был ближе к месту событий. Он включил форсаж, и перегрузки, что он испытывал до сих пор, превратились в легкую физкультурную разминку.

Лучшая аэродинамика позволяла самолету двигаться быстрее аппарата пришельцев, но толка от этого было мало. Стоило самолету попасть в поле зрения пришельцев, как их машина уклонялась от него без видимых усилий. Пилот SR-81 чувствовал себя человеком, пытающимся убить бабочку топором.

И в довершение всего загорелось табло, извещавшее, что горючее на исходе. В любом случае эту машину создавали для перехвата в разреженных верхних слоях атмосферы, а не для сложных маневров на тех высотах, где летел теперь аппарат пришельцев. Пилот чертыхнулся, но вынужден был свернуть на заправку.

Пока его SR-81 глотал керосин из утробы самолета-заправщика, он все думал, что случилось бы, если бы он выпустил ракету. По меньшей мере два раза они были у него на мушке. Эту мысль он держал при себе. Что сказало бы его начальство, случись ему узнать об этом, было даже страшно подумать.

Когда Тограм вышел с совещания офицерского состава, к нему бросились его пехотинцы. «Что решили, капитан?», «Лоуф остался жив?», «Как оно там, внизу?»

— Луоф жив, ребята! — довольно улыбаясь, сказал Тограм.

Его отряд поднял страшный шум. «Садимся!» — вопили они. Уши возбужденно стояли торчком. Некоторые солдаты бросали в воздух свои шляпы с перьями. Другие, более закаленные в боях, как и их капитан, вернулись на нары проверять оружие.

— Насколько серьезное дело, сэр? — спросил проходившего Тограма покрытый седым мехом ветеран по имени Иллингуа. — Я слыхал, пилот флаера-разведчика видел всякие чудеса.

Улыбка Тограма сделалась еще шире.

— Черт подери, Иллингуа, ты еще не привык к слухам, что появляются всякий раз перед высадкой?

— Хорошо бы так, сэр. Но эти слухи настолько странные, что в них что-то может быть.

Тограм не ответил. Старый вояка покачал головой, досадуя на собственную глупость, и встряхнул лампу, чтобы в ее мерцающем свете заострить дротик.

Капитан тяжело вздохнул. После доклада пилота он сам не знал, чему верить. Откуда у этих аборигенов летательные аппараты, если им неизвестна антигравитация? Тограму приходилось слышать о цивилизации, использовавшей воздушные шары на горячем газе. Но ни один воздушный шар не поднимется на высоту, на которой наблюдался аппарат аборигенов, и ни один шар не сможет маневрировать так, как, согласно клятвам пилота, летал этот аппарат.

Допустим, пилот ошибся. Скорее всего так оно и есть. Но что тогда думать о городах, настолько больших, что Рансиск высмеял саму возможность их существования? О мире настолько перенаселенном, что свободной земли осталось совсем немного? И сигнальные фонари с других кораблей эскадры говорили о том, что их пилоты-разведчики докладывают о столь же неправдоподобных вещах.

Впрочем, если эта раса многочисленна словно РЕФФО на пикнике, не страшно. Тем больше добра достанется Роксолану.

— Это чудовищная ошибка, — произнес Билли Кокс, обращаясь ко всем, кто мог его слышать. При этом он вскидывал на спину ранец с амуницией. Грузовик с откинутым бортом ждал их. — Мы должны встречать гостей со звезд с распростертыми объятиями, а не с оружием в руках.

— Вот ты им и скажи, профессор, — поддакнул сержант Сантос Аморос, — по мне, так лучше коротать время в уютной казарме с кондиционированным воздухом, чем печься на солнце в центре Лос-Анджелеса. И почему ты всего-навсего спец? Будь ты президентом, ты отдавал бы приказы, а не исполнял.

Кокс тоже не считал это слишком справедливым. Ему оставалось всего чуть-чуть до степени магистра в политике, когда массовый призыв после второго сирийского кризиса утащил его в армию.

Сложившись почти вдвое, он втиснулся под камуфлированный тент грузовика. Лавки были слишком тесными и узкими. Перевозка максимального количества людей с минимальным комфортом — типично армейский подход, раздраженно думал Кокс.

Кузов заполнился солдатами. Дизель чихнул и ожил. Чернокожий солдат выудил из кармана колоду карт и поспорил, что из любых двадцати пяти карт вытащит пять покерных комбинаций. Пара салажат-первогодок клюнула на пари. Кокс уже имел возможность (с уроном для кошелька) убедиться в том, что это розыгрыш для дураков. Негр весело ухмылялся, передавая колоду одному из салаг.

Риффффф! — шелест картонных листков был настолько профессиональным, что все сидевшие в кузове повернулись на этот звук.

— Где это ты так выучился, чувак? — с уважением в голосе спросил чернокожий солдат. Его звали Джим, но известен он был больше под прозвищем Младший.

— Играл в блэкджек в Вегасе. — Рифффф!

— Эй, Младший, — окликнул его Кокс. — Ставлю десятку против тебя.

— А пошел ты, — огрызнулся Младший, с тоской глядя на то, как движутся, словно живя собственной жизнью, карты.

Грузовик мчался на север в составе большой колонны из грузовиков, БМП и легких танков. Полк двигался в Лос-Анджелес, чтобы уже в городе разбиться на отдельные отряды. Кокса это радовало — так у него было меньше шансов оказаться лицом к лицу с пришельцами.

— Сэнди, — обратился он к Аморосу. — Ну если я ошибаюсь, и пришельцы настроены враждебно, куда мы прем со своими автоматами? Это все рвано, что идти на слона с английской булавкой.

— Профессор, я же говорил тебе, что меня никто из них не слушал. И тебя тоже. Я должен делать то, что мне скажет лейтенант, а ты — что скажу я, и все будет в порядке, ясно?

— Ясно, — сказал Кокс, поскольку Сэнди — в общем-то неплохой парень — был как-никак сержантом. И все же автомат, примостившийся прикладом между солдатских ботинок Кокса, казался ему игрушечным, а бронежилет и каска — тонкими, как неглиже стриптизерши.

Небо за стеклами рулевой рубки сменило цвет с черного на темно-синий, когда «Неукротимый» вошел в атмосферу.

— Вон, — сказал Ольгрен, указывая когтем, — Там мы сядем.

— Ничего не вижу с такой высоты, — сказал Тограм.

— Дай ему свою трубу, Ольгрен, — сказал Рансиск. — Все равно ему скоро идти к солдатам.

Тограм наморщил нос — это был намек. Тем не менее он с радостью заглянул в окуляр. Земля, казалось, прыгнула ему навстречу. На мгновение Тограм полностью потерял ориентацию, пока глаз привыкал к перевернутому изображению. Но сейчас его мало интересовали пейзажи. Тограм хотел знать, что может пригодиться ему и его отряду для захвата и удержания плацдарма.

— Вон тот участок выглядит неплохо, — сказал он. — Тот зеленый массив среди строений в восточной — тьфу, в западной — части города. Он обеспечит нам посадочную площадку, полосу для обороны, место для лагеря и зону для высадки подкреплений.