Страница 8 из 9
– Возможно, страх и растерянность были, – уклончиво признается он. – Мне кажется, любой насторожился бы, если бы увидел в тот день Аниту Сото. Она была так напугана! Напугана, когда я только встретил ее, а после, узнав мое имя, испугалась еще больше.
Авери Шилд в «Кэсиди Клири. Правда и вымысел» скажет, что виной всему была ночь. Она сгущала тени, материализовала страхи.
– Когда я вошел в коттедж Кэсиди Клири, то все, кто там был, уставились на меня, как на призрака, – скажет на допросе Хэйген Моска.
– Все кроме Кэсиди Клири? – спросит его детектив Ирма Блуноут.
– Я думаю, да.
В книге Дэйвида Прайса Моска почему-то выглядит чопорным, зазнавшимся, вычурным до мозга костей неудачником, с радостью принявшим историю о своей славе, закрыв глаза на то, что рядом с его славой шло безумие. В «Кэсиди Клири. Правда и вымысел» Авери Шилд упрекнет своего коллегу по перу Прайса за подобное описание.
– История о моей славе и моем безумии вначале рассмешила меня, – скажет на допросе Хэйген Моска. – Но потом Кэсиди Клири начала говорить о моем творческом кризисе…
Моска слушает Кэсиди Клири и продолжает улыбаться. Слушают Тэд и Линда Ферроуз. Слушает Дэлвин Престон.
– Она назвала меня гением, талантом, – скажет Моска детективу Ирме Блуноут. – Мои книги, по ее мнению, вскоре должны были стать классикой, учебным пособием для начинающих. Я попытался возразить, но она списала все это на мою болезнь, на мой кризис.
Кэсиди Клири говорит много и увлеченно. Вымышленная история живет, искрится. Супруги Ферроуз давно верят в это. Дэлвин Престон верит. Остается лишь поверить Моске.
– Все это неправда, – говорит он друзьям, но улыбки уже нет на его лице.
Улыбается лишь Кэсиди Клири, в деталях описывая его несуществующий недуг, согласно которому Хэйген Моска убедил себя в своей никчемности, превратил свою гениальность в вымысел, называя себя третьесортным бумагомаракой.
– Какой писатель не верит в свой талант и в свою гениальность? – скажет на одном из интервью Даяна Ворт. – В каком человеке не живет тщеславие?
– История Кэсиди балансировала на грани реальности и шутки, – говорит на допросе Хэйген Моска. – Но после того, как Кэсиди поклялась, что не посылала мне письмо с приглашением, шутка вдруг перестала быть шуткой.
Авери Шилд заострит на этих словах особое внимание – письмо от Кэсиди Клири Моска так и не сможет найти, и никто, даже его почтальон, не смогут подтвердить, что подобное письмо было. Были какие-то письма: от издателя, от поклонников, от кредиторов, от женщин, но ничего конкретного. Но если не было письма, то как Моска смог узнать об этой встрече?
– Кэсиди сказала, что мне рассказал о готовящейся вечеринке Кейси Бредерик и что он с радостью подтвердит это, как только проспится, – скажет на допросе Моска.
– Я думала, с ним сейчас Глэдис, – сказала в ту ночь Дэлвин Престон.
– Не будем выдавать ее аппетиты, – улыбается Кэсиди Клири.
Все эти разговоры восстановлены по воспоминаниям Хэйгена Моски и не раз ставились под вопрос. Находились даже те, кто пытался сделать сенсацию, назвав его убийцей. Но показания свидетелей подтверждают, что когда происходили первые убийства, Моска находился далеко от отеля «Голубой горизонт» и города Оскода. Он мог стать лишь сообщником Кэсиди Клири. Впрочем, такое же клеймо любители дешевых сенсаций пытались повесить и на Аниту Сото.
Супругов Ферроуз найдут в отдельном коттедже. Все стены будут залиты кровью. Ивет Кларксон в своей книге так и не соизволит внятно объяснить, как женщина комплекции Кэсиди Клири смогла устроить подобную бойню. В общей сложности на телах супругов Ферроуз насчитают 436 колотых ран и порезов. Дэйвид Прайс и Ивет Кларксон обойдут эти убийства стороной, лишь сухо упомянув подробности. Авери Шилд дополнит это описание результатами вскрытия и фотографиями обнаженных тел, сделанных на следующий день криминалистами. Сперма Тэда Ферроуза будет обнаружена в желудке Линды Ферроуз, что позволит Авери Шилду предположить интимную близость супругов незадолго до смерти. Он напишет, что они оставили Кэсиди Клири, Хэйгена Моску и Дэлвин Престон и отправились в свой коттедж. Убийца пришел к ним позже, когда они спали или лежали изможденные любовными играми. Именно «убийца». Ни разу в этой сцене Авери Шилд не назовет имя Кэсиди Клири. Убийца, нанесший супругам 436 колотых ран и порезов, останется безликим.
Дэлвин Престон будет найдена задушенной в коттедже Кэсиди Клири. Под ее ногтями обнаружат частицы кожи Кэсиди Клири. Фотографии мертвого тела Дэлвин Престон Авери Шилд также приложит к своей книге.
Хэйгена Моску обнаружат в коттедже, за задней стеной которого будет найден труп Оделис Сото. Моску поднимут из кровати и будут считать главным подозреваемым, пока два часа спустя не найдут Кэсиди Клири.
Она будет идти по шоссе 23, покинув Оскоду. На ее теле и одежде не смогут найти ни капли крови жертв. На допросах она будет молчать. Позднее комиссия психиатров признает ее неспособной предстать пред судом. Ее поместят в психиатрическую клинику имени Питера Андерсона в Пасадене. Со дня, последующего за ночью трагедии в отеле «Голубой горизонт», и по сей день Кэсиди Клири не произнесет ни единого слова. Во время создания своих книг ее посетят Ивет Кларксон, Дэйвид Прайс и Авери Шилд. Из них лишь Авери Шилд расскажет в книге об этом визите. Но описание коснется в основном интерьера палаты Кэсиди Клири да лечащих врачей, которые дают сбивчивые, скупые на факты интервью. Во время своей встречи с Кэсиди Клири он спросит, почему она не убила Хэйгена Моску. Это будет единственный вопрос, но ответа на него Авери Шилд не получит.
– Как вы думаете, почему она не убила вас? – спросит он позже самого Хэйгена Моску, рассказав ему о визите к Кэсиди Клири.
Ответа снова не будет.
– А как насчет вашей гениальности? – спрашивает Авери Шилд. – Вы все еще верите в историю Клири о вашей болезни и вашем успехе?
Хэйген Моска смеется.
– Мы все еще ждем вашу книгу, – говорит Авери Шилд перед уходом.
Моска молчит. Как молчит в последние годы Анита Сото, избегая любых встреч и интервью. Тишина. Кажется, что все уже сказали свое слово в этой истории. Теперь остается лишь ждать, что скажет Кэсиди Клири. Но Клири молчит.
Часть вторая
Лана Уилман. Выпускник университета штата Массачусетс.
Когда редактор студенческой газеты Джонатан Брант прочитал ее статью о Кэсиди Клири, то первым его желанием было отказать.
– Со дня трагедии в отеле «Голубой горизонт» прошло ровно десять лет, – напомнила Лана. Брант что-то хмыкнул себе под нос и всплеснул руками, показывая, что ему нет до этого никакого дела. – Кэсиди Клири училась здесь, – решила идти до конца Лана.
– Твоя статья займет всю газету! – заворчал Брант.
– Я знаю, – Лана улыбнулась. – Не будь скрягой.
– Ты пользуешься моим хорошим отношением к тебе.
– И что?
– И что?! – Брант нахмурился, притворился, что перечитывает страницы рукописи.
– Первокурсникам понравится, – сказала Лана, зная, что он не читает, а лишь берет тайм-аут, чтобы немного подумать. Нельзя этому толстяку давать возможность собраться с мыслями. Добряк на первый взгляд, он мог быть вредным и желчным, как неудавшийся критик. Это знали все студенты.
– Думаю, на этот раз ты просишь слишком много, – хмуро сказал Брант. – Статья очень большая и очень сырая. К тому же это даже не первая полоса. Ты хочешь получить всю газету…
– Я работала почти месяц… – начала злиться Лана.
– Это не так много, – взгляд Бранта устремился к висевшему на стене календарю.
– Это все из-за того, что мы родственники?
– Перестань упрекать меня в предвзятости.
– А вы перестаньте говорить, что моя статья сырая.
– Но это правда. – Брант выдержал гневный взгляд племянницы. – Ты хочешь стать журналистом, но пишешь так, словно это художественная книга.