Страница 14 из 28
И все же были вопросы острые и сложные, которые Николай Михайлович ставил перед Булатовым или Борисовым лишь после серьезных раздумий. Работники штаба и политуправления докладывали, что городские предприятия допускают сбои в снабжении минами, гранатами. Слишком много простоев из-за частых воздушных тревог.
Кулаков сказал секретарю Крымского обкома ВКП(б) Владимиру Семеновичу Булатову:
note 60
— Еще не все резервы использованы. Формально все делается правильно, а по существу можно лучше.
— Сами рабочие говорят, что не надо везде останавливать станки, если над городом самолет-разведчик. Думали об этом в обкоме и горкоме. Получается так, что пропагандисты, газеты всех хвалят, а производство снижается. Слова не подтверждаются делами.
— Рад, Владимир Семенович, что мыслим одинаково с обкомом и горкомом. Надо всем нам активнее взяться за узкое место.
Было решено, что отныне воздушные тревоги будут объявлять при массированных налетах, люди уходят в укрытие лишь при непосредственной угрозе.
Надо заметить, что эти меры способствовали значительной активизации работы предприятий. Одновременно произвели дублирование электросетей и водопроводов, ускорили размещение предприятий в подземных укрытиях.
Позже городскую промышленность решили объединить в два спецкомбината. В штольнях Троицкой балки разместили станки и оборудование Морского завода и прибывшего из Симферополя завода «Химчистка». На комбинате производили минометы, мины и противотанковые гранаты.
Спецкомбинат № 2, созданный на базе швейной фабрики и артелей промкооперации, переехал в хранилище шампанских вин, укрытое в горах в Инкермане. Предприятие шило обмундирование, обувь. Большинство работающих — женщины. Оборудовали общежитие, детский садик.
В конце ноября в Севастополе было относительно тихо. У Кулакова появилась возможность больше бывать в частях. Надолго запомнилось посещение батареи № 10, располагавшейся южнее речки Качи. Николай Михайлович приехал вручить награды отличившимся в боях батарейцам.
— Это наша последняя позиция, — говорили краснофлотцы. — Пока мы живы, враг не пройдет! Просим считать нас всех коммунистами.
— Всех? — улыбнулся дивизионный комиссар. note 61
— Всех! — хором ответили моряки.
Велико было желание людей биться с врагом, находясь в рядах ленинской партии. Но принимали в ВКП(б) индивидуально даже отличившихся в боях воинов. Несмотря на тяжелые потери, уже во второй половине ноября во входившей в Севастопольский оборонительный район Приморской армии стало почти столько же коммунистов — членов и кандидатов партии, сколько было при эвакуации из Одессы, а число парторганизаций даже выросло…
Политрук И. М. Фрейдлин получил от Кулакова задание «принести, и побыстрее» книгу, написанную Л. Н. Толстым о Севастополе. Она оказалась старой, довольно потрепанной — чувствовалось, что побывала в сотнях, а может быть, в тысячах рук. В Севастополе Льва Николаевича любили и читали, считая своим знаменитым земляком. Кулаков с удовольствием узнавал знакомый текст из рассказа «Севастополь в декабре месяце»:
«Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникли в душу ваши чувства какого-то мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах…»
— У тебя обращается? — спросил Кулаков Фрейдлина.
— Так точно!
— Ну тогда посмотрим на Севастополь, чтобы обращалась еще быстрее.
Они вышли с ФКП, поднялись по крутому склону, свернули к Ленинской улице и направились в сторону Графской пристани. На площади гордо высился памятник В. И. Ленину — ни взрывы бомб, ни осколки не причинили ему вреда.
На Приморском бульваре кучками вперемешку с темными листьями белел снег: зима в сорок первом пришла необычайно рано. Николай Михайлович обратил внимание на то, что, несмотря на холод, заметно больше людей стало на улицах. Во дворах рыли щели — укрытия. Открылись многие магазины, правда, у их окон лежали мешки с песком. Заработала местная макаронная фабрика. Рыбаки
note 62
под прикрытием истребителей выходят ловить рыбу. Начались прерванные занятия в восьми школах. По улице Карла Маркса снова пошел трамвай. И это при том, что вражеские залпы часто не давали людям спокойно спать.
В начале декабря Генеральный штаб запросил мнение Октябрьского о плане высадки морского десанта. Не привлекая никого из специалистов, Октябрьский и Кулаков разработали план операции, предложили осуществить высадку с Азовского моря на Керченский полуостров, с Таманского полуострова в Керчь и Феодосию. План был принят Ставкой Верховного Главнокомандования. 9 декабря командующий флотом вместе с Кулаковым собрали руководящий состав СОР.
— Завтра я ухожу в Новороссийск, — объявил Филипп Сергеевич.
— За меня остается контр-адмирал Жуков. Не буду скрывать от вас цели, с которой отправляюсь туда. Но учтите, что это дело абсолютно секретное, большой оперативной важности, поэтому вести разговоры на данную тему запрещено.
Собравшиеся с интересом слушали командующего.
— Ставка решила готовить высадку крупного десанта на Керченский полуостров, — сообщил он. — Будут десантироваться две армии Закавказского фронта: пятьдесят первая и сорок четвертая. Азовская флотилия обеспечит высадку на северный берег полуострова, Черноморский флот — на восточный и южный. Керченская группировка немцев будет отрезана от севастопольской и разгромлена, удар будет развиваться в сторону Севастополя, а мы с плацдарма ударим навстречу. С блокадой главной базы будет покончено!
— На какое число назначена операция? — спросил кто-то из присутствовавших.
— Ориентировочно на двадцать первое декабря, — ответил Октябрьский. — Что касается деталей операции, то обсуждать note 63 их здесь я неправомочен. Еще раз повторяю: все, что вы сейчас узнали, — строжайшая военная тайна…
По приказанию Ставки командующий флотом в тот же день на крейсере «Красный Кавказ» направился в Новороссийск для участия в непосредственной подготовке к операции.
12 декабря радио принесло радостную весть о нашей первой крупной победе — разгроме немцев под Москвой и успешном контрнаступлении войск на главном стратегическом направлении. До начала предполагаемой высадки, включения войск юга в общее наступление на советско-германском фронте оставалось девять дней.
«Родина помнит, Родина ценит»
В Севастополе стояла холодная пуржистая погода. Леденящий ветер гремел железом разрушенных домов, гнал по улицам рваные куски толя и бумаги, красную кирпичную пыль и горящий голубыми искрами снег. Холодно было на улице, холодно было и в убежищах, где работали и обитали люди. Не хватало топлива, чтобы обогревать даже школьные помещения. В городе продолжали рваться снаряды и бомбы, разрушая то, что еще сохранилось после жестоких огневых ударов летом и осенью. Все труднее становилось с продуктами.
Решив, что севастопольцы достаточно измотаны, на рассвете 17 декабря, после сильной артиллерийской подготовки враг начал второй штурм города. При поддержке танков и авиации немецкая пехота повела наступление по всей линии фронта. Наша артиллерия открыла ответный огонь. Имея большое преимущество в силах, противник наседал. Наиболее ожесточенные бои шли на подступах к Северной бухте. Сражавшиеся здесь бойцы 8-й бригады морской пехоты