Страница 9 из 38
— В понедельник. Не в этот, а на прошлой неделе. Он ушел от меня ночью. Даже не ночью, а скорее во вторник утром.
— Утром?
— Ну, он... мы провели ночь у меня дома. Немного выпили, поговорили... Потом я уснула, а когда проснулась, его уже и след простыл.
— Понятно. Но ночь с понедельника на вторник вы провели вместе?
Рут кивнула.
Выходило, что они встречались через сутки после того, как миссис Эйверсон видела своего сына в последний раз.
— Я еще подумала, не случилось ли чего, — продолжала она. — Он был какой-то странный.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, тут мне придется вернуться немного назад. Видите ли, я просто помешана на путешествиях. Никогда и никуда не ездила, но мечтаю об этом и во сне и наяву. Не раз мысленно отправлялась с Фрэнком в те места, куда он меня повезет... Париж, Египет... по всему белому свету. И представьте, в последнее время он все чаще стал говорить, что мы и взаправду скоро поедем; справим свадьбу — и в дорогу... Не очень верилось, но он уверял, что надеется вот-вот заработать целую кучу денег, нам останется только уложить чемоданы. «Заделаемся бродягами» — это его слова.
— А Фрэнк не поделился с тобой по секрету, как он намеревался добыть столько денег?
— Нет, но он клялся, что их будет достаточно, чтобы поехать куда нам только заблагорассудится. — Помолчав, Рут хмуро добавила: — Почему-то Фрэнк велел мне в тот вечер пока помалкивать о паспортах, морском путешествии и всем прочем. Что-то у него там не заладилось. Он сказал, что с путешествием придется немножко подождать, потому что его бизнес вроде бы накрылся. Очень нервничал... А еще мне показалось, что он какой-то жутко испуганный.
— Не говорил ли он подробнее о том, что именно и почему у него сорвалось?
— Подробностей не знаю. Но с его бизнесом связано что-то необычное. Не могу сейчас вспомнить, что. — Рут прикрыла глаза и задумалась. Вдруг она встрепенулась и радостно сообщила: — Вспомнила. Это самое забавное из того, что он мне когда-либо говорил. Произошло это примерно две недели назад. Мы тогда немного выпили. — Рут помедлила и добавила смущенно: — Если откровенно, мы здорово набрались.
— Бывает, — понимающе усмехнулся я.
— Короче, сидели мы... то ли в «Касбахе», то ли где-то еще, и я спросила Фрэнка, откуда у него берутся деньги. И тут он понес полную ахинею: «Из могилы мистера Грэйвса. Из старой могилы старого Грэйвса».[9] Потом рассмеялся и пояснил: «Нет, не из старой могилы, Рути, — из новой». Чушь собачья, но мы долго смеялись; мне его слова показались чудными.
— А в тот вечер, когда вы виделись в последний раз, он был здорово не в себе, да?
— Ужасно расстроен. Он так нервничал, что не мог усидеть на месте и постоянно цыкал на меня. Сколько я его помню, он никогда так не вел себя. Фрэнк очень милый парень, просто чудесный, мистер Скотт. — Рут снова помолчала, потом закончила таким тихим, почти безжизненным голосом, что у меня засосало под ложечкой: — С ним... с ним не должно ничего случиться. Я верю.
Ее личико затуманилось, и было похоже, что она сейчас расплачется. Но Рут овладела собой и заговорила о том, как вел себя Фрэнк в их последний вечер; она словно разговаривала сама с собой. И тут меня кольнула одна фраза. Еще раз описывая, как нервничал Фрэнк, Рут обронила:
— У него даже руки тряслись. Я уж подумала, не заболел ли он.
Наконец-то все стало на свои места. Еще несколько вопросов, и я убедился в том, что, во-первых, Фрэнк Эйверсон действительно сидел на наркотиках и тем вечером, в понедельник, страшно нуждался в дозе; а во-вторых, Рут по наивности понятия не имела, что означали его трясущиеся руки.
— Рути, а ты, случайно, не знаешь, не доводилось ли Фрэнку сидеть в тюрьме? Или просто побывать под арестом...
Она поспешно перебила меня:
— Скажете тоже... Разве он жулик? Как вам только в голову пришло такое!
«Как вам только в голову пришло такое...» Все, что мне удалось узнать о Фрэнке Эйверсоне, только добавило недостающие штрихи к его портрету отщепенца и потерявшего волю наркомана — еще одной мелкой язвы на зловонном теле города. Однако Рут не разделяла моей точки зрения на ее друга. Влюбленная девчонка не задавалась вопросом, как любил ее Фрэнк на самом деле. Она верила, что любил по-настоящему, и этого ей вполне хватало. Несмотря на дружбу с таким хлюстом, как Фрэнк, она по-прежнему оставалась наивной, искренней девчушкой.
Я закурил и предложил Рути сигарету, но она отказалась.
— Знаешь, Рути, иногда... — Я замялся, подыскивая слова. — Ты давно знакома с Фрэнком?
— Почти целый год.
— Надо бы тебе знать, что иногда парень держит в секрете от подруги некоторые обстоятельства своей жизни, ну, скажем, то, что случилось с ним еще до вашего знакомства. Тем более, если действительно любит девушку. Он боится показаться в невыгодном свете. Ты понимаешь меня?
Рут хотела было что-то сказать, но передумала, только спросила тревожно:
— Фрэнк сидел в тюрьме, мистер Скотт?
— Он целый год пробыл в Сан-Квентине.
Девушка надолго замолчала.
— Я вам не верю, — срывающимся голосом наконец сказала она. Но это была только попытка отмахнуться от неприятной правды; по лицу девушки это было видно.
Я глубоко затянулся. Мне уже пришлось выложить все начистоту миссис Эйверсон о ее сыне, и, поверьте, это было нелегкое испытание. Однако в случае с Рут все оказалось значительно сложнее.
— Его посадили по обвинению в хранении наркотиков, Рути. Он наркоман. Полиция подозревает также, что, помимо всего прочего, он и торговал проклятым зельем.
— Нет...
— Объясню тебе, Рути, почему в тот вечер Фрэнк выглядел таким издерганным. Бедняга остро нуждался в дозе. По какой-то причине у него образовался вынужденный перерыв — и крайне важно выяснить, что это за причина. Вот почему я надеюсь, что ты...
— Нет! Нет! Неправда... Фрэнк не наркоман!
Настаивать было бесполезно, но я все же сказал:
— Очень часто бывает, что отличить наркомана от нормального парня довольно трудно. Но когда он лишен допинга, когда у него начинается так называемая ломка...
И тут Рут призналась, что уже раза два заставала Фрэнка в подобном состоянии, но решила, что милый просто устал или сильно чем-то расстроен. Ни о ком по имени Джейк, Пот или Джим она не имела представления. Из друзей Фрэнка ей известен только Дэнни.
Рути все повторяла, какой Фрэнк чудесный парень, и до самого моего ухода ей хоть и с трудом, но удавалось держать в узде свои чувства. Она смотрела на меня, стараясь подавить отчаяние, но ее глаза влажно блестели. Я видел, что она изо всех сил держится, боясь расплакаться.
Потушив сигарету, я встал.
— Ну, мне пора. Если хочешь, я сообщу тебе о том, что смогу разузнать. Счастливо оставаться, Рути.
Она промолчала.
Уходя, я чувствовал, что она смотрит мне вслед потухшим взором, а по ее щекам побегут слезы, едва я выйду за порог.
9
Игра слов: грэйв — могила (англ.).