Страница 17 из 38
Когда Черри заговорил, его голос все еще звучал вполне дружелюбно, хотя и с легкой хрипотцой.
— Зачем, черт побери, ты ведешь себя как идиот?
— Сам знаешь, зачем. А если забыл, спроси у своего громилы. За ним должок.
Я посмотрел на лежащего Джейка. Он плашмя растянулся на спине, но сознания не потерял. По крайней мере, не полностью. Казалось, он пытается встать, только не может понять, где верх, где низ. Его ноги беспомощно елозили в разные стороны, стараясь нащупать опору, каблуки скребли по ковру, собирая на нем складки. Кровь залила пиджак и рубашку, а рот здорово походил на абстрактный набросок уха на полотне начинающего модерниста.
— Послушай, Черри, будь у меня сейчас хоть малейшая возможность, я бы прикончил тебя, — спокойно продолжал я. — Причем с большим удовольствием. И зарыл бы в одну могилу с этими придурками, которых ты на меня науськал. Из-за твоих безмозглых ублюдков у меня теперь...
Я замолчал, потому что фанера неожиданно треснула. Наконец-то я задел в нем что-то живое. Достойная восхищения выдержка изменила ему... если не лопнула совсем. Пока не соображу, чем именно я достал его — может, суть в том, что на этот раз я угрожал ему самому? Во всяком случае, фанера не просто треснула, она расщепилась. Лицо Черри внезапно исказил гнев, а вместе с тем — отчетливо проступил страх. Оно густо покраснело, затем приобрело какой-то необычайный желчно-багровый оттенок. Задыхаясь, будто его душили, брызгая слюной, Черри выплюнул несколько невнятных звуков. Потом, набрав в легкие воздух, он стал швыряться словами, словно гранатами из окопа.
— Ты... ты... сукин ты сын, Скотт... мерзавец... — Ораторские способности явно изменили ему; лицо по-прежнему искажала ярость, смешанная с удивлением и... страхом. Я бы мог, пожалуй, представить такую гамму чувств у человека, которому неожиданно сообщили, что его одновременно хватил инсульт, инфаркт и понос.
Гнев Черри произвел на меня на удивление успокаивающее действие. Ко мне вернулась способность думать, словно мой котелок поостыл на несколько градусов. Где-то в глубине продолжала побулькивать горячая лава, но извержение прекратилось.
Лежавшие на краю стола кулаки Черри были столь крепко сжаты, что костяшки пальцев совсем побелели. Он еще немного побрызгал слюной и умолк. Пальцы рук расслабились. Успокоившись, он достал из правого ящика стола длинноствольный револьвер и положил на стол перед собой.
— Свяжи его, — приказал он Поту. — Не хочет по-хорошему — не надо.
Пот достал клейкую ленту и снова скрутил мне руки за спиной. На этот раз я не стал лезть в бутылку и не проронил ни слова. Пот старался так, словно пеленал мумию, намотав ленту не только на запястья, но и до середины предплечий.
— Пусть теперь поостынет, — распорядился Черри и указал пальцем на деревянную дверь справа от себя.
Пот хлопнул меня ладонью по спине, подтолкнул к стенке, впихнул в комнату и с треском захлопнул за мной дверь. Я остался один.
Я слышал звуки движения, голоса, но, даже прижавшись ухом к двери, не мог уловить ничего внятного. Кроме дивана, двух заваленных каким-то барахлом кресел, длинного стола и шести деревянных, обтянутых черной кожей стульев, в комнате ничего примечательного не обнаружилось. Единственная дверь, и ни одного окна.
Медленно потянулось время — может, пять минут, может, десять. Постаравшись устроиться поудобней на диване, я прикидывал так и эдак, пытаясь уразуметь, что же эта банда собирается со мной сделать. По лбу и груди струились противные струйки пота. Сквозь стенку донесся приглушенный резкий хлопок. Похоже, оттуда, где стояла моя машина. Звук очень смахивал на выстрел. Кого-то прикончили? Не исключено, что меня тоже ждет пуля. Интересно, не отправил ли Черри Джейка на тот свет из-за разбитой пасти? Ведь пристреливают же лошадей, когда те ломают ноги. Нет, слишком мало надежды на такой исход. Однако звук выстрела заинтриговал меня. Собственно говоря, самое неприятное заключалось в том, что сейчас меня интриговало абсолютно все.
Джианномо Чиари. Конечно же я не ожидал встретить Джо Черри здесь — хотя если хорошенько поразмыслить над последними событиями, то ниточка вполне могла потянуться к нему. Кроме того, я подумал о букете блондинок у бассейна; единственное, что было достоверно известно о Черри, — у него привычка каждый раз появляться в самых дорогих ночных клубах и ресторанах в окружении юных красоток, причем исключительно блондинок. Поговаривали, будто внимание Черри иногда привлекала и брюнетка или шатенка из какого-нибудь кордебалета, которая вполне могла стать одной из его постоянных спутниц, но при неизменном условии — девушка сразу же превращалась в блондинку. Возможно, Черри просто любил контраст — его темные волосы против светлых, — но факт остается фактом: он не находил удовольствия в женском обществе, если цвет волос его подружек не варьировался от спелой пшеницы до платины. Как бы там ни было, везде, где появлялся чернявый Черри, его сопровождала бросавшаяся в глаза светловолосая красотка.
И на моем грешном пути попадалось немало блондинок. Да хоть бы троица из бассейна... однако даже яркое и живое воспоминание об их прелестях не помогало коротать время. Я не мог рассмотреть стрелки на часах, но мне показалось, что я торчу в этой изолированной комнате — сидя на диване или меряя ее шагами — не менее получаса. Что это? Средневековая пытка тишиной? Темнотой? Неизвестностью? Чтобы сидел здесь и потел?
Вот и сижу. Потею...
Дверь распахнулась, и в проходе выросла монументальная фигура Пота.
— Пошли.
Когда я сел в кресло перед столом Черри, он спросил:
— Как ты думаешь, теперь мы можем поговорить? Или предпочитаешь вернуться в комнату? Но теперь уже в компании с Джейком и Потом?
Джейк уже успел умыться. Или даже принял душ. Его жалкие волосы плотно прилипли к голове. Он переоделся — свежая рубашка, пиджак без пятен крови. Хотя это мало помогало; разбитый рот сводил на нет его старания приобрести приличный внешний вид.
— Что ж, можно и поговорить, Черри, — согласился я. — Но, учитывая обстоятельства, непринужденной светской беседы не обещаю.
— А ты постарайся. Ты даже не представляешь, насколько я терпелив с тобой. А почему? Да все потому, что хочу решить дело полюбовно. Тебе ясно, о чем я?
— Мне ясно лишь то, что вчера ночью по моей башке прошлись дубинкой. А Пот едва не переломал мне все ребра. Что еще входит в твое понимание полюбовного решения дел?
— Мне наплевать, веришь ты мне или нет, но я не имею к развлечениям ребят ни малейшего отношения. Пойми, я настроен к тебе исключительно по-дружески. Ты когда-нибудь бывал в Париже?
— Не приходилось.
— Если есть деньги и хорошие связи, то Париж — сказка, масса удовольствий. У меня есть и то и другое. И я могу устроить тебе год такой жизни, которую ты никогда не забудешь.
— Ты хочешь сказать, что оплатишь мне год роскошной жизни в Европе? Или где-нибудь еще, но только не в Штатах?
— Вот именно.
— Мне и здесь неплохо.
— Будет плохо. В случае, если ты не примешь мое предложение. — Черри удивленно покачал головой. — Скотт, до тебя что, не дошло? Черт побери, у тебя же просто нет выбора. Это очень серьезно. Тебе предлагают отличный шанс выбраться из нынешнего дерьма. Бросай все и... — Черри несколько секунд помолчал. — Или тебе никогда не увидеть Париж. И не только Париж.
Я помолчал.
Его темные глаза пристально буравили меня из-под черных бровей.
— Десять тысяч баксов... Это приличное состояние, которое можно вложить во что угодно. Билет до Парижа в одну сторону. Перед тобой будут открыты все двери... не без моей помощи, естественно. Тебя ждет королевская жизнь — даже лучше, забот меньше. — Черри натянуто улыбнулся. — Во всяком случае — а ведь это главное — ты останешься жив. Ну как?
Должен признаться, его предложение меня крайне озадачило. При иных обстоятельствах я бы не раздумывая принял его. Но поступать так, когда тебе скрутили руки и намяли бока — какое уж тут удовольствие? И никакой радости на всю оставшуюся жизнь... «Оставшуюся?» — мрачно подумал я.