Страница 51 из 90
Командование Закавказского фронта, давшее тем временем директиву на проведение десантной операции на востоке Крыма, ориентировало на наступательные действия и войска СОР. 15 декабря командующий фронтом предписал нам готовить части Приморской армии к наступлению в направлении Симферополя с задачей сковать силы противника и не допустить вывода его резервов на Керченский полуостров. [184]
Однако уверенности в том, что новый штурм Севастополя удастся упредить, не было. 14 декабря мы обсудили обстановку на совещании руководящего состава оборонительного района. Все имевшиеся данные подтверждали, что враг продолжает подготовку к наступлению и, по-видимому, собирается начать его скоро. Большинство присутствующих считало: главного удара следует ожидать с северо-востока, из района Дуванкоя, где сосредоточивалась основная группировка противника, в общем направлении на Северную бухту. Но угрожаемым представлялось и восточное направление - неспроста Манштейн держал там две дивизии, да еще румынскую бригаду. А в случае прорыва гитлеровцев вдоль Ялтинского или Балаклавского шоссе их трудно было бы остановить где-либо дальше совсем близкой к городу Сапун-горы.
Условились, что артиллерия должна быть готова сосредоточить всю силу огня как на одном опасном направлении, так и на другом. Резервы же были размещены из расчета на наиболее вероятную надобность в них в третьем и четвертом секторах. В резерве находилась только что прибывшая с Кавказа 388-я стрелковая дивизия (а 7-я бригада морпехоты снова была на переднем крае, теперь - во втором секторе).
В преддверии тяжелых боев в соединениях, частях и на кораблях целеустремленно строилась партийно-политическая работа. Упор был сделан на пропаганду боевого опыта, воспитание людей на примере героев боев. Всюду прошли собрания коммунистов и комсомольцев, семинары и инструктажи политработников, секретарей партийных и комсомольских организаций, агитаторов. К тому времени партийное влияние в войсках и на кораблях еще более возросло. Полнокровными стали ротные парторганизации, чему во многом способствовали условия приема в партию отличившихся в бою воинов, установленные постановлениями ЦК ВКП(б) от 19 августа и 9 декабря 1941 года.
Командиры и политработники разъясняли обстановку, готовили людей к отражению нового фашистского штурма. Однако сведений о точном сроке вражеского наступления наша разведка представить не смогла. В тот раз мы не знали этого до последнего момента…
* * *
Декабрьский штурм начался с непродолжительной, но сильной артподготовки на рассвете 17-го. Горизонт заволокло дымом. В воздухе появились десятки фашистских самолетов. Группами по пять - семь машин они пикировала [185] на наши боевые порядки, на позиции батарей, бомбили различные районы города.
В первый день противник ввел в наступление части пяти пехотных дивизий и горнострелковую бригаду, на прорыв нашей обороны были двинуты танки. Севастопольские рубежи были атакованы почти по всему их обводу. Но главный удар, как определилось довольно скоро, наносился между хутором Мекензия и горой Азис-Оба, то есть с севера и северо-востока, на смежных флангах третьего и четвертого секторов. Замысел врага состоял в том, чтобы наступавшими тут тремя дивизиями 54-го армейского корпуса выйти через Камышлы и Мекензиевы горы к оконечности Северной бухты. Вспомогательный удар наносили из района Верхнего и Нижнего Чоргуня 50-я немецкая пехотная дивизия и другие части, нацеленные на прорыв вдоль долины Черной речки к Инкерману.
Манштейн рассчитывал расчленить войска СОР, а где удастся - окружить, с тем чтобы уничтожить их по частям. А прорыв к Северной бухте мог лишить Севастополь поддержки с моря, полностью изолировать.
Наши войска, не знавшие, когда противник начнет наступать, но готовые к отпору, держались стойко. Отлично работала артиллерия. На большинстве участков первые вражеские атаки отбивались успешно. Однако гитлеровцы имели большой перевес в силах, и постепенно это давало себя знать.
Через несколько часов в третьем секторе были оттеснены к Камышловскому оврагу один из полков Чапаевской дивизии и 2-й Перекопский. В четвертом секторе к исходу дня отошли на полкилометра, ослабленные потерями, батальоны 8-й бригады морской пехоты. В результате оказался в трудном положении их сосед - 241-й стрелковый полк 95-й дивизии: он удерживал свой рубеж, но находился под угрозой окружения.
Командарм И. Е. Петров поставил перед комендантами обоих секторов задачу вернуть прежние позиции. В четвертый сектор, в полосе которого разгорелись наиболее ожесточенные бои, он передал из своего резерва один стрелковый полк 388-й дивизии и 40-ю кавдивизию. В последней было меньше бойцов, чем в стрелковом полку, - всего 1200 человек. Но конники полковника Ф. Ф. Кудюрова и полкового комиссара И. И. Карповича, к тому времени окончательно спешенные, уже показали, что на них можно положиться. Этих бывалых воинов отличали какая-то особенная боевая [186] лихость, истинная неустрашимость, так ярко проявившиеся в ноябрьских боях под Балаклавой.
Уточнив к полуночи положение на всех участках обороны и определив вместе с генерал-майором И. Е. Петровым боевые задачи на завтра, мы с Гавриилом Васильевичем Жуковым долго обдумывали донесение об итогах дня, которое должны были послать в Ставку, наркому ВМФ и командующему флотом на Кавказ.
Как мы знали, подготовка к большому десанту была в основном закончена и, может быть, там, на Кавказе, ждали лишь подходящей погоды (декабрь выдался суровый, на море то и дело штормило). Если поставить вопрос о помощи Севастополю слишком остро, не приведет ли это к отсрочке десанта?… Но и не просить помощи было нельзя: за первый день наступления гитлеровцы продвинулись в направлении Северной бухты на километр-полтора, а в масштабах нашего плацдарма это значило немало. Притом в Севастополе совсем не осталось артиллерийских кораблей - весь отряд поддержки ушел в Новороссийск для участия в десантной операции.
Решили просить прежде всего подкрепление для войск - четыре тысячи бойцов единовременно и по четыре маршевых роты каждый день на восполнение потерь. И напомнили, что нуждаемся в боеприпасах, расход которых резко возрос, в поддержке корабельной артиллерией. Действия противника мы оценивали как наступление с решительными целями.
Ответа Ф. С. Октябрьского ждали почти всю ночь, понимая, что он, очевидно, связывается с Москвой. Командующий флотом сообщил, что выслать корабли немедленно не может из-за готовящейся операции. В телеграмме, подписанной Ф. С. Октябрьским и членом Военного совета флота И. И. Азаровым, далее говорилось: «Тов. Сталин еще раз приказал ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, никогда Севастополь не сдавать. Нажмите. Не разрешайте ни шагу отходить назад. Силы имеете, большая помощь идет…»{21}
«Большая помощь» означало - будущий десант на востоке Крыма.
Ночью шла подготовка контратак для возвращения утраченных позиций. Но противник упредил их, возобновив наступление в очень ранний час. И, как вскоре почувствовалось, успел подтянуть подкрепления. Чтобы отражать атаки, потребовалось активнее использовать артиллерию - и полевую, [187] и береговую. На то, что сможем поднять в воздух авиацию (накануне она оказала существенную поддержку стрелковым частям), надежды сперва не было - небо потемнело от нависших низких туч.
Однако наши летчики все же сумели помочь пехоте там, где враг особенно нажимал. Пикировать на цели, как обычно, бомбардировщики Пе-2 не могли. Но командир звена старший лейтенант И. Е. Корзунов (отличившийся вместе с Александром Цурцумия еще при июльских налетах на Плоешти, будущий Герой Советского Союза, а с августа 1944 года - командир авиационной дивизии) провел свою машину низко под облаками, рассмотрел, где накапливаются фашистские войска для атаки, и затем проштурмовал их, вынырнув из облаков. За Корзуновьтм повторили это экипажи капитанов Андрея Николаева и Дмитрия Лебедева. Вражеская атака на том участке была сорвана. А когда противник, приведя в порядок и пополнив попавшие под удар подразделения, попытался организовать атаку заново, те же три экипажа - причем при еще более низкой облачности - опять провели штурмовку. Пехотинцы, наблюдавшие ее из окопов, в восторге подбрасывали вверх шапки и бескозырки. Летчики обеспечивали им передышку, очень нужную, чтобы собраться с силами.