Страница 28 из 90
Так возник на севере Крыма 120-й отдельный Чонгарский [101] артдивизион майора В. Ф. Моздалевского, оставшийся в подчинении коменданту береговой обороны. Еще две батареи были поставлены - в порядке усиления Каркинитского сектора береговой обороны - у Армянска и Ишуни.
Приходилось все время думать о том, как бы не просчитаться при распределении боевых сил и средств. Они требовались и под Одессой, я на Тендровским участке. И все отчетливее вырисовывалась угроза Крыму с севера, с суши.
В конце августа - начале сентября стало известно (первой это установила радиоразведка, а затем поступили подтверждения), что враг форсирует Днепр в районе Береслав, Каховка. Таким образом, перед фашистскими войсками больше не оставалось серьезных естественных преград до самого Перекопа. 11 сентября они атаками с каховского плацдарма прорвали оборону 9-й армии и стали развивать наступление на Мелитополь, Перекоп.
12- го вице-адмирал Г. И. Левченко и я выехали с группой командиров к Перекопу для проверки боевой готовности установленных там батарей и ознакомления с обстановкой. Имели мы также намерение добраться, если это окажется возможным, через перешеек, через Каланчак и Скадовск, до района временного базирования Дунайской флотилии вблизи Тендровского боевого участка. Но генерал-лейтенант П. И. Батов, у которого мы переночевали в Воинке, отговорил от этого: по его словам, в приморской степи, где мы собирались проехать на машине, уже обнаруживались подвижные отряды немецкой разведки.
Настроение у Батова было тревожное. Он откровенно поделился своими опасениями в связи с разбросанностью сил 51-й армии по всему Крыму в ущерб обороне перешейков: командарм Кузнецов считал, что противник может высадить в разных местах полуострова воздушные и морские десанты.
Отказавшись от попытки проехать за перешейки, мы повернули к западному побережью Крыма, в Каркинитский сектор береговой обороны. Его возглавлял полковник Е. Т. Просянов, отлично зарекомендовавший себя на Дунае - управляемые им береговые батареи сыграли немаловажную роль в том, что противник почти месяц не мог пересечь южный участок советской границы.
Контрольная боевая тревога, сыгранная на 152-миллиметровой батарее под Ак-Мечетью (ныне - Черноморское), показала высокую выучку личного состава. А беседа с комендорами после отбоя подтвердила, что они сознают серьезность положения и готовы встретить врага как положено. [102]
Батарейцы Просянова порадовали тем боевым, я бы сказал, задорным настроем духа, который так дорог в трудной обстановке, ибо прибавляет людям сил.
К дунайцам отправились морским путем на исходе дня 13 сентября, когда наши войска уже оставили Скадовск, а временная база флотилии и Тендровский боевой участок были обойдены и полностью отрезаны противником на суше. В Ак-Мечети, откуда мы вышли на катере-охотнике, не знали точно, в чьих руках находится расположенный на противоположном, материковом, берегу широкого Каркинитского залива Железный порт (это громкое название носило небольшое селение с причалом для рыболовных судов). Поэтому впереди, в качестве разведчика, пошел торпедный катер, который установил, что немцев в Железном порту пока нет.
Как только сошли на берег, столкнулись с проблемами, возникшими из-за резкого изменения обстановки на фронте, от которых нельзя было отмахнуться, хотя они и не имели отношения к боевым действиям флота.
Горькие это были проблемы!… Товарищи из сельсовета просили дать им хоть сколько-нибудь бензина - без него не горело зерно, заполнявшее стоящие невдалеке от причала амбары, а вывезти отсюда только что сданную колхозами пшеницу никто уже не мог. Еще тяжелее стало на сердце, когда выслушали обратившихся к нам взволнованных женщин, оказавшихся делегатами от застрявшей здесь большой группы эвакуируемых в тыл жителей Одессы.
Многих из тех, кто эвакуировался из осажденного города, страшило долгое, отнюдь не безопасное плавание до Кавказа - любой транспорт мог быть атакован фашистскими самолетами или подорваться на мине. Немало одесситов предпочитало отплывать на малых, каботажных судах, доставлявших их в ближайшие не занятые противником порты в районе Тендры, откуда они добирались каким-нибудь попутным транспортом до железной дороги. Организаторы эвакуации охотно шли навстречу выбиравшим такой маршрут: перевозки «на коротком плече» позволяли вывезти больше людей и высвобождали крупные транспорты. И вот прорыв гитлеровцев от Каховки к морю отрезал путь на восток людям, считавшим, что они уже на Большой земле. В Железном порту возник огромный табор, где преобладали женщины, дети и старики. Значительную часть их составляли одесские евреи, для которых оказаться на захваченной фашистами территории означало сразу же погибнуть. Да и остальных не могло ждать ничего хорошего. [103]
Нужны были срочные меры для спасения этих несчастных. И я могу сказать: флот успел переправить их в Крым.
Ночью добрались до села Покровка у Ягорлыцкого залива, где недавно разместился штаб Дунайской флотилии. Здесь находились и представители командования Тендровского боевого участка. После тяжелых боев под Херсоном и в дельте Днепра дунайцы выполняли общую с ТБУ задачу - не допускали выхода плавсредств противника из Днепро-Бугского лимана и обороняли прилегавший к нему участок побережья. Три дня назад, когда продвижение крупных вражеских сил от Каховки к югу крайне осложнило положение во всем этом районе, командованию флотилии было приказано передать в состав ТБУ свои сухопутные подразделения, перебазировать на Тендру тылы, а корабли, действовавшие в низовьях Днепра, переводить по обстановке в Ягорлыцкий залив, где сосредоточивались также легкие корабли Тендровской маневренной базы. (Два из пяти дунайских мониторов уже давно, с конца июля, использовались под Киевом и за Черноморским флотом больше не числились; еще один был вместе с отрядом бронекатеров передан в оперативное подчинение 18-й армии, оборонявшейся выше Каховки.)
Мы застали ТБУ и Дунайскую флотилию в процессе перестройки их боевых порядков. Но развитие событий уже вновь требовало кое-что изменить. Наступление врага с севера, от Ново-Збурьевки, удалось пока остановить, однако он продвигался теперь с востока - по берегу Каркинитского залива. Прорываясь на подступы к Крыму, гитлеровцы явно стремились сбросить наши части с Кинбурнской и Тендровской кос, что обеспечило бы им свободный выход в море из Днепро-Бугского лимана и выдвижение артиллерии на позиции, с которых можно угрожать коммуникациям, связывающим Севастополь с Одессой.
На месте принимается решение: разделить силы Тендровского боевого участка (они, кстати, пополнились отошедшими сюда от Скадовска остатками 74-й стрелковой дивизии) между северным направлением с передним краем по рукаву Днепра и восточным, где надо было остановить продвижение врага по морскому побережью.
Днем 14 сентября моторизованное подразделение противника - возможно, разведка, - прорвавшись через линию фронта, приблизилось к Покровке. Мы находились в штабе флотилии, когда откуда-то поступил доклад, еще не проверенный, будто фашистские танки появились в огородах на [104] окраине села. Все разобрали автоматы и поспешили к выходу из штабной хаты.
Танков в огородах не оказалось. Но фашистские автоматчики на машинах (вероятно, их издали и приняли за танки) все-таки обнаружились у самой Покровки. Они подняли за селом пальбу, рассчитывая, должно быть, вызвать панику. Охрана штаба отбросила и рассеяла их. Позже доложили, что линия обороны стабилизировалась и образовавшаяся в ней брешь перекрыта.
Однако никакого затишья здесь быть уже не могло. Весь день мы слышали недалекую орудийную канонаду. Вражеская авиация многократно бомбила Тендру. Под бомбы попал и был серьезно поврежден подходивший туда транспорт «Молдавия». Капитан спас его от гибели, выбросив на отмель. Тревожно было за дунайские мониторы: в низовьях Днепра они могли укрываться в окруженных густыми зарослями протоках, а тут - все время на виду… Но дальнобойная артиллерия этих кораблей, а также двух самодельных канлодок, которыми пополнилась флотилия уже после ухода с Дуная (это были самоходные баржи, вооруженные отличными морскими орудиями), существенно подкрепляла фланг ТБУ.