Доверено флоту

На переходе боевая задача доводилась до личного состава всех подразделений в полном объеме. На кораблях прошли партийные и комсомольские собрания десантников, короткие митинги. В открытом море десятки морских пехотинцев подали заявления с просьбой принять их в ряды партии, считать коммунистами уже в завтрашнем бою. В политическом обеспечении десанта существенную помощь политотделу эскадры оказала группа работников политуправления флота, возглавляемая заместителем начальника политуправления бригадным комиссаром М. П. Ткаченко, находившимся на крейсере «Красный Крым».

Район, где подверглись ударам с воздуха канлодка и эсминец «Фрунзе», кораблям с десантом предстояло пройти в темное время. Но сам факт повышенной активности неприятельской авиации на морских подступах к Одессе накануне нашего десанта был тревожным. И все же мы не допускали, что противник мог раскрыть наши планы относительно десанта - подготовка к нему проводилась достаточно скрытно. Обсуждая события дня, на ФКП сходились на том, что активность вражеской авиации, очевидно, является реакцией на наши усиленные морские перевозки последнего времени (переброску 157-й дивизии и крупного маршевого пополнения, обошедшуюся без потерь, но, конечно, замеченную противником) и крепнущее сопротивление защитников Одессы.

Военный совет решил: боевые действия под Григорьевкой проводить по существующему плану. В него внесли лишь одно изменение - после высадки десанта крейсерам надлежало сразу же возвращаться в Севастополь. Для огневого содействия продвижению десанта оставлялись в районе Григорьевки три эсминца. А руководство высадкой возлагалось на контр-адмирала С. Г. Горшкова, командовавшего отрядом десантных кораблей. Последнее было связано с тем, что с Тендровского боевого участка не могли сообщить ничего определенного о судьбе контр-адмирала Владимирского, и мы довольно долго не знали, жив ли он и где находится.

Какое- то время оставалось неизвестным также и то, уцелел ли и попадет ли до исхода суток в Одессу портфель погибшего капитана 1 ранга Иванова с документацией, регламентировавшей взаимодействие войск ООР и десанта, где определялись, в частности, порядок движения высадочных [94] плавсредств, выделяемых Одесской базой, время и место их встречи с десантным отрядом.

Постепенно все прояснилось. Из Одессы радировали, что Владимирский прибыл туда на торпедном катере. Лев Анатольевич, имевший легкое ранение, намеревался вернуться в район высадки десанта. Документы, находившиеся у Иванова, пропали, но все самое важное для действий со стороны ООР Владимирский смог восстановить по памяти. Правда, одесские катера уже не могли поспеть к началу высадки десанта. Хорошо, что крейсера и эсминцы были снабжены добавочными малыми плавсредствами!

…Связь с отрядом кораблей, приближавшимся к району Одессы, работала четко, и мы на ФКП могли непрерывно за ними следить, достаточно ясно представляя складывающуюся обстановку.

С каждым часом подтверждалось, что о подготовленном ударе с моря противник не подозревает; никаких попыток перехватить где-то корабли с десантом он не предпринимал.

«Все, что случилось с эсминцем «Фрунзе», не отразилось на выполнении намеченного плана, - справедливо отметил потом в своих воспоминаниях контр-адмирал В. Н. Ерошенко. И добавил: А быть может, этот корабль еще и помог основному отряду тем, что отвлек на себя группу фашистских пикировщиков…»{10}. Думаю, предположение Василия Николаевича не лишено оснований.

Во втором часу ночи 22 сентября крейсера и эсминцы без противодействия со стороны врага достигли рейда Григорьевки и отдали там якоря. После короткой обработки участка высадки корабельной артиллерией к берегу двинулся на катерах и барказах первый бросок десанта во главе с военкомом полка батальонным комиссаром И. А. Слесаревым.

Охваченные боевым порывом, моряки действовали стремительно. Задержки не возникало и там, где барказы на пути от кораблей к берегу натыкались на подводные песчаные гребни. Часть десантников, подняв повыше оружие, соскакивала за борт, и облегченные барказы преодолевали преграду. Политдонесение тех дней напоминает, что одним из первых, около двух часов ночи, достиг берега барказ крейсера «Красный Крым», управляемый старшиной Иваном Дибровым (который стал потом широко известен у нас на флоте, отличившись во время декабрьского десанта в Феодосию). [95]

Высадку полка открыла рота младшего лейтенанта И. Д. Чарупы. Еще на морском переходе, когда до десантников доводилась боевая задача, Чарупа от имени всех бойцов обратился к командованию полка с просьбой доверить им захват плацдарма для высадки и просьба была удовлетворена. На берегу, близ уреза воды, зажглись сигнальные огни, указывая места подхода следующим группам бойцов. Расширяя плацдарм, первые подразделения десанта овладели Григорьевкой.

После подхода канлодки и катеров из Одессы высадка пошла быстрее (с этими кораблями прибыл в район высадки контр-адмирал Владимирский, перешедший затем на крейсер «Красный Кавказ»). Через три с половиной часа после того, как от кораблей отвалили первые барказы, весь полк находился на берегу и в соответствии с планом развернул наступление на Чебанку, Старую и Новую Дофиновки.

Противник, не ожидавший нашей высадки, не смог оказать сильного сопротивления. Это не значит, что десант высаживался без боя. До захвата господствующих над плацдармом высоток высадка шла под минометным огнем (барказы с первыми группами бойцов попадали под него задолго до подхода к берегу). И если потери были невелики, то, думается, в значительной мере благодаря решительности действий первого броска и подразделений, закрепивших его успех.

Смертью храбрых пал при высадке комиссар одного из батальонов В. Н. Прокофьев, смертельное ранение получил комиссар другого батальона А. Ф. Прохоров. Как всегда в десантах, политработники были с теми, кто шел впереди.

Успеху морского десанта способствовали и предварившие его высадку смелые действия в том же районе небольшой группы моряков-парашютистов.

Примерно за месяц до того была создана по инициативе военкома ВВС флота бригадного комиссара М. Г. Степаненко нештатная воздушно-десантная группа из краснофлотцев и младших командиров аэродромных служб, разумеется - добровольцев. Готовили парашютистов для действий во вражеских тылах, когда возникнет в том надобность. Эту группу, возглавляемую старшиной Кузнецовым, и выбросил в районе Григорьевки транспортный самолет за полчаса до появления на берегу первых десантников с кораблей.

Двадцать три парашютиста, действуя мелкими группами, перерезали во многих местах проводную связь противника. Пробираясь в темноте к расположению его постов и береговых подразделений (особой настороженности на этом тихом [96] участке побережья враг не проявлял), они забросали гранатами землянки, перебили десятки солдат и офицеров, вызвав в неприятельском стане смятение и неразбериху, в чем и состояла их задача. Выполнив ее, отважные ребята присоединились утром к наступающему десанту.

В одной из лощин невдалеке от Григорьевки разведчики десантного полка (с ними был и его военком Иван Андреевич Слесарев) обнаружили огневую позицию тяжелой артиллерийской батареи - как потом выяснилось, той, которая в последнее время больше всего осложняла работу Одесского порта. Разведчики сами и захватили батарею, сумев незаметно к ней подползти, после чего исход боя решили гранаты и штыки. Часть орудийной прислуги они перебили, часть - разбежалась. Четыре 150-миллиметровых орудия были захвачены исправными, с большим количеством снарядов.

Потом эти пушки провезли по улицам Одессы, и на длинном стволе одной люди читали выведенную мелом надпись, которая попала на снимки фотокорреспондентов, а через них - в историю войны: «Она стреляла по Одессе, этого больше не будет!» Из политдонесения батальонного комиссара Слесарева я узнал, что надпись сделал участник захвата батареи краснофлотец Петренко.

По мере продвижения десанта сопротивление противника возрастало, особенно в направлении Чебанки, где наступал батальон старшего лейтенанта Б. П. Михайлова. Враг развернул против наших морских пехотинцев до двух полков пехоты, подтягивал артиллерию, минометы, однако задержать десантников не смог. Их поддерживали огнем эсминцы (корректировщики находились в боевых порядках полка). Поддержку с воздуха оказывали одесские «ястребки», действовавшие как штурмовики.