Страница 92 из 147
* * * Вчера из мечети вышел наш шейх – и попал в погребок. Друзья мои, суфии! Нам-то какой же в этом урок? Лицом повернуться ль к Каабе нам, мюридам простым, Когда наш почтенный учитель прямо глядит в кабачок? Давайте станем жильцами трущобы магов и мы,- То в день предвечный решили. Таков уж, видно, наш рок! Узнать бы мудрым, как сладко сердцу в оковах кудрей,- За теми цепями в погоне безумцы сбились бы с ног. Едва лишь сердцу в добычу попался душевный покой, Ты кольца кудрей распустила, и он ускользнул под шумок. Раскрыл мне твой лик благодатный, как милости чудо понять И вот – кроме «благо» и «милость» – в Писанье не вижу я строк Из камня пускай твое сердце – неужто не вспыхнет оно Огнем пепелящим стенаний, в которых мой сон изнемог? Кудрей твоих ветер коснулся, и мир почернел предо мной - Вот прибыль одна, что из мрака кудрей я любимых извлек! Стрелою стенаний пронзаю я небо – замолкни, Хафиз! Щади свою бедную душу: убьет тебя этот стрелок! * * * К этой двери искать не чины и почет я пришел,- Чтоб убежище здесь мне найти от невзгод, я пришел. И к жилищу любви – от черты, где нет жизни, иду, И в страну бытия, совершив переход, я пришел. Я твой смуглый увидел пушок, и из райских садов Мандрагоры потребовать сладостный плод я пришел. С тем сокровищем разума, что под охраной небес, К двери шаха просить благодатных щедрот я пришел. О спасенья корабль! Твоих милостей якорь ищу - Увязающий в скверне, к тебе, мой оплот, я пришел. Гибнет честь! Изойди же дождем, омывающим грех! До конца подведя черных дел моих счет, я пришел. Брось, Хафиз, власяницу свою! Вздохов жарким огнем Истребить лицемеров неправедный род я пришел. * * * В дни, когда наш луг покрыт райским цветущим ковром, Кравчий, с пурпурным вином в светлое поле пойдем! «Ржавчину горя с души снимет рубиновый хмель»,- Так говорил мне вчера друг, одаренный умом. Если твой винный сосуд камнем пробьет мухтасиб, Тыкву его головы ты проломи кирпичом! Пусть я невежда, ты мудр,- мы перед небом равны. Честный ты, подлый,- слепцу мало заботы о том. Праведник! Что мне кредит! Только наличность я чту: Гурия есть у меня, раю подобен мой дом! Христианин, даже тот молвил мне как-то: «Хафиз! Как опостылел мне звон там, под высоким крестом». * * * Вероломство осенило каждый дом, Не осталось больше верности ни в ком. Пред ничтожеством, как нищий, распростерт Человек, богатый сердцем и умом. Ни на миг не отдыхает от скорбей Даже тот, кого достойнейшим зовем. Сладко дышится невежде одному: За товар его все платят серебром. Проструятся ли поэтовы стихи В наше сердце, зажигая радость в нем,- Здесь поэта – хоть зовись он Санаи - Не одарят и маисовым зерном! Вот что мудрость говорила мне вчера: «Нищетой своей прикройся, как плащом! Будь же радостен и помни, мой Хафиз: Прежде сгинешь ты – прославишься потом!» * * * Долго ль пиршества нам править в коловратности годин? Мы ступили в круг веселый. Что ж? Исход у всех один. Брось небесное! На сердце буйно узел развяжи: Ведь не мудрость геометра в этом сделает почин. Не дивись делам превратным, колесо судеб земных Помнит тысячи рассказов, полных тысячью кручин. Глину чаш с почетом трогай, знай – крупинки черепов И Джамшида и Кубада в древней смеси этих глин. Кто узнал, когда все царство Джама ветер разметал? Где Кавус и Кей укрылись, меж каких они равнин? И теперь еще я вижу: всходит пурпурный тюльпан - Не из крови ли Фархада в страсти к сладостной Ширин? Лишь тюльпан превратность понял: все он с чашею в руке,- В час рожденья, в час кончины! Нет прекраснее кончин. Поспешай ко мне: мы скоро изнеможем от вина. Мы с тобою клад поищем в этом городе руин. Ведай, воды Рокнабада и прохлада Мусаллы Говорят мне, что пускаться в путь далекий нет причин. Как Хафиз, берись за кубок лишь при звуке нежных струн. Струны сердца перевиты нежной вязью шелковин. * * * Красоты твоей сиянье вспыхнуло во тьме времен,- Так любовь явилась миру, жгучий пламень разожжен. Холоден остался ангел, щек твоих увидев блеск. Хлынул огненным потоком гнев твой, местью раскален. Я хотел от искры этой светоч разума зажечь,- Молнией сверкнула ревность, мир потряс тяжелый стон. К тайнику во тьме приникнуть злобный недруг захотел, Но чудесною рукою был назад отброшен он. Падают удачно кости, радости сулят другим, Как ни кину я на счастье, все на горе обречен. Сердце жаждало прохлады этой розовой щеки, Протянулись пальцы к прядям, туго свитым, как бутон. Стих восторженный составил о любви к тебе Хафиз В день, когда калам усладу вычеркнул из сердца вон.