Страница 38 из 53
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Неподалеку от дворца, в котором Приготовления к дню свадьбы шли, Село лежало, что окинуть взором Приятно было. От даров земли Питались люди там, — их дни текли, Трудом заполненные: ведь от неба Зависел их кусок сухого хлеба. Средь этих бедняков давно осев, Жил человек, других беднее много. Но знаем мы, что даже и на хлев Порой исходит благодать от бога. С Яниколою в хижине убогой Жила Гризельда-дочь, красой своей Пленявшая мужчин округи всей. А прелестью неслыханною нрава Она была всех девушек милей. Ее душе чужда была отрава Греховных помыслов, и жажду ей Тушил не жбан в подвале, а ручей. Желая быть примерною девицей, Она старалась целый день трудиться. Хотя по возрасту еще юна, Горячею наполненное кровью Имела сердце зрелое она, Ходила за отцом своим с любовью И преданностью, чуждой суесловья; Пряла, своих овец гнала на луг,— Работала не покладая рук. С работы к ночи возвращаясь, травы Она с собою приносила в дом; Их нарубив, похлебку без приправы Себе варила и свою потом Стелила жесткую постель. Во всем Отцу старалась угодить и мало О собственной особе помышляла. На этой бедной девушке свой взор Не раз маркграф покоил с восхищеньем, Когда охотиться в зеленый бор Он проезжал, соседящий с селеньем. И взор его не грязным вожделеньем, Не похотью тогда горел, — о нет! Он нежностью был подлинной согрет. Его пленяла женственность движений И не по возрасту серьезный взгляд, Где суетности не было и тени. Хоть добродетель у людей навряд В чести, маркграф с ней встретиться был рад И думал: «Коль придется мне жениться, То лишь на этой я женюсь девице». День свадьбы наступил, но невдомек Всем было, кто невеста и супруга; Никто недоуменья скрыть не мог, И стали все тайком шептать друг другу: «Ужели так-таки себе подругу Маркграф не выбрал? Неужели нас Дурачил он, да и себя зараз?» Однако ж драгоценные каменья Оправить в золото был дан приказ Маркграфом, чтобы сделать подношенье Гризельде милой в обрученья час; По девушке, что станом с ней как раз Была равна, велел он сшить наряды И приготовить все, что к свадьбе надо. Торжественного дня зардел рассвет, И весь дворец красой сверкал богатой, Какой не видывал дотоле свет. Все горницы его и все палаты Склад роскоши являли непочатый. Все было там в избытке, чем красна Была Италия в те времена. Маркграф и вместе с ним его дворяне С супругами, — все те, которых он На этот праздник пригласил заране,— В путь двинулись. Маркграф был окружен Блестящей свитой, и под лютней звон Повел он всех в селение, где нищий Яникола имел свое жилище. Что для нее устроен блеск такой, Гризельда и понятья не имела. Она пошла к колодцу за водой, Чтоб в этот день свободной быть от дела, Пораньше, чем всегда. Она хотела Полюбоваться зрелищем, узнав, Что свадьбу празднует в тот день маркграф. «Сегодня мне б управиться скорее С моим хозяйством, — думала она.— Тогда с подругами взглянуть успею На маркграфиню дома из окна. Оттуда ведь дорога вся видна, К дворцу ведущая, и поезд знатный По ней пройдет сегодня, вероятно». Когда она ступила на порог, Маркграф к ней подошел; тотчас же в сени Поставивши с водою котелок, Она пред ним упала на колени И слов его ждала; при этом тени Предчувствий не было у ней о том, Что совершилось через миг потом. Улыбкою Гризельду ободряя, Маркграф с вопросом обратился к ней: «Где ваш отец, Гризельда дорогая?» На что она, не вознося очей, Как только можно тише и скромней Ответила: «Он дома, не премину Его привесть тотчас же к господину». И в дом войдя, с отцом вернулась вмиг. Маркграф, его приветив и отдельно От прочих ставши с ним, сказал: «Старик, Моей душой владеет безраздельно Одна мечта, бороться с ней бесцельно: Я полон к дочери твоей любви; Ты нас на брак святой благослови! Меня ты любишь и мне служишь честно,— Давно я это знаю, с юных лет. И с юных лет мне хорошо известно, Что между нами разногласий нет. Поэтому прошу, мне дай ответ На мой вопрос и мне скажи по чести: В тебе приветствовать могу ли тестя?» Такая неожиданная речь Повергла бедняка в оцепененье; Весь задрожав, он еле мог извлечь Слова из уст: «Мое повиновенье Вам обеспечено, и то решенье, Которое угодно вам принять, Законом буду для себя считать». «Теперь, — сказал маркграф с улыбкой ясной, — Пойдемте в вашу горницу втроем; А для чего, тебе должно быть ясно: Желаю я в присутствии твоем От дочери твоей узнать о том, Согласна ли она мне стать женою И послушанье соблюдать благое». Пока меж ними там беседа шла,— Сейчас вам расскажу, как это было, — Сбежались жители всего села Под окна их, и каждого дивило, Как ласково Гризельда и как мило С отцом держалась. Больше всех она, Однако же, была изумлена. Не мудрено, что трепет и смущенье Напали на Гризельду: до сих пор Высокого такого посещенья Ее не удостаивался двор. Бледна как полотно и долу взор Потупивши, она теперь сидела. И тут маркграф, чтобы продвинуть дело, К прелестной деве обратился так: «Гризельда, ваш отец сказал мне ясно, Что по сердцу ему наш с вами брак. Надеюсь, на него и вы согласны? Но торопить вас было бы напрасно: Коль боязно вам сразу дать ответ, Подумайте, — к тому помехи нет. Но знайте, что должны вы быть готовы Повиноваться мне во всем всегда И не роптать, хотя бы и сурово Я с вами обращался иногда, Не отвечать мне «нет», скажи я «да», Все исполнять, не поведя и бровью, И я вам верной отплачу любовью». От страха вся дрожа, ему в ответ Гризельда молвила: «Мне, бесталанной, К лицу ли честь, которой равной нет? Но то, что любо вам, и мне желанно. Даю обет вам ныне — постоянно Послушной быть и в мыслях и в делах, Отбросив даже перед смертью страх». «Обету вашему, Гризельда, верю»,— Сказал маркграф, душой развеселясь, И сразу же пошел с ней вместе к двери И так сказал толпе, что собралась: «Есть государыня теперь у вас: Мою жену, Гризельду дорогую, Всегда любить и жаловать прошу я». Маркграф решил, что все свое тряпье Гризельде сбросить пред отъездом надо, И приказал, чтоб женщины ее, Раздев, одели в новые наряды. Тряпья касаться были те не рады, Но поспешили выполнить приказ, И засверкала дева, как алмаз. Ей расчесавши волосы прилежно, Они нашли уместным ей венок На темя возложить рукою нежной. Никто Гризельду и узнать не мог, Она сияла с головы до ног. Длить описание ее наряда Не буду я, да это и не надо. Маркграф кольцо надел на палец ей, Нарочно принесенное из дома, И на коне, что снега был белей, Гризельду перевез в свои хоромы. По всей дороге, радостью влекомый, Бежал народ. Весь день гудел дворец. Пока не село солнце наконец. Рассказ продолжу. Юной маркграфине Такая прелесть дивная дана Была с рожденья божьей благостыней, Что трудно было верить, что она В крестьянском бедном доме рождена И выросла среди домашних тварей, А не в палатах пышных государя. Любовь она снискала и почет У всех кругом. Ее односельчане, С которыми она из года в год Встречалась и беседовала ране На улице, в дубраве, на поляне, Готовы были клясться, что не дочь Она Яниколы, как день не ночь. Хоть добродетели была отменной Она всегда, но ныне добротой Вдруг засияла необыкновенной Душа ее, а все слова такой Приобрели красноречивый строй, Что вызывала чувство восхищенья Она у всех людей без исключенья. Не только в городе Салуццо, — нет, По всей стране о ней гремела слава, Все говорили, что от века свет Очаровательней не видел нрава. В Салуццо шли толпой тысяче главой Мужчины, женщины — и стар и млад,— Чтоб только на Гризельду бросить взгляд. Брак заключив, — как будто недостойный, На деле ж королевский, — жил маркграф С женой своей счастливо и спокойно. Да и народ хвалил ее, поняв, Что был он в выборе супруги прав. Все славили его за ум отменный, А это ведь не так обыкновенно. Не только по хозяйству все дела В руках Гризельды спорились отлично, И в управленье краем, коль была В том надобность, она входила лично. Все споры подданных своих обычно Она умела быстро разрешать, В сердца враждебные елей вливать. В отъезде ли был государь иль дома,— Все тяжбы меж баронами она, Непогрешимой чуткостью ведома, Кончала миром, — так была умна, Так в обращении с людьми ровна, Что ангелом они ее считали, Ниспосланным их утолить печали. Когда еще не минул первый год, Дочь родила Гризельда молодая. Хотя мечтал о мальчике народ, А также и маркграф, владыка края,— Довольны были все, предполагая, Что им наследника не долго ждать, Раз не бесплодной оказалась мать.