Страница 41 из 54
Чтобы взять меня за руку, ей пришлось отпустить простыню, которая моментально соскользнула с ее плеч. Это длилось всего одно мгновение, пока она снова не поймала простыню, которое продемонстрировало мне настоящую Эрлэйн! Словно вспышка магния сверкнула в темноте, запечатлев на моей сетчатке ослепительно гладкую обнаженную кожу, и пикантные округлости ее фигуры. Как я только не ослеп — не знаю!
Она подхватила простыню и снова закуталась в нее.
— Ай! Я чуть не потеряла это проклятое полотенце!
— Да… Ты чуть не потеряла…
За последнее время я прошел через множество эмоциональных потрясений, словно меня распинали на нервной дыбе. Я видел Эрлэйн танцующей, я сам танцевал с ней — это было грациозно! Но даже все это вместе взятое не потрясло меня так, как мимолетный взгляд на обнаженную Эрлэйн. Зрение у меня нормальное, 20x20, но я готов был смотреть на нее во все сорок, жаль только, что простыня снова была на ней.
Мы расположились на диване. У одного конца его стоял стол, на котором удобно разместились ведерко со льдом, высокий стакан и несколько бутылок. Когда Эрлэйн села, простыня опять соскользнула с нее, не так откровенно, как в прошлый раз, но достаточно, чтобы обнажить одну из ее ног до самой поясницы. Я почувствовал себя, как грешник на костре, только костер этот был внутри, а не снаружи. Я сознавал, что улыбаюсь самым дурацким образом, глядя на ее голое бедро, но ничего не мог с собой поделать. В подобных ситуациях я просто бессилен: обнаженные женские бедра оказывают на меня магическое действие. Эрлэйн на сей раз даже не позаботилась, чтобы прикрыться, очевидно, считала, что нечего беспокоиться из-за одной ноги. Да, это была всего лишь одна нога, но какая!
— Эрлэйн, — пробормотал я. — Я пришел сюда… чтобы… Послушай, зачем я сюда пришел?.. Ах, да, — Ральф!
Я глядел куда-то в сторону, в пространство, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли… «Возьми себя в руки, Шелл! — убеждал я себя. — Это очень важно. Смотри… и… нет, лучше не смотри! Ты ведь не хочешь, чтобы тебя убили, верно?»
Эрлэйн наклонилась ко мне и протянула стакан. От меня как-то ускользнуло, что она уже успела налить мне чего-то из бутылки, стоявшей на столе.
— Это «бурбон», — сказала она. — Мне помнится, ты предпочитаешь именно его. Судя по твоему лицу, стаканчик тебе не повредит.
— Да, да, конечно! — жидкость в стакане была коричневого цвета. — Я пью с водой, — скромно заявил я. — Я не какой-нибудь пижон, чтобы…
— А он уже с водой.
Я глотнул. Жидкость потекла по моим жилам, как холодная лава, и немного расслабила натянутые нервы. Я сделал еще один глоток и повернулся к Эрлэйн.
— Милая, если Ральф…
Она засмеялась:
— Ты раньше никогда не называл меня милой!
— Ну, мы… не были тогда такими близкими друзьями! Так вот, милая, послушай. Если у Ральфа имеется здесь сейф, то я бы отдал все, чтобы взглянуть на него. В него. Нельзя ли его взорвать или что-нибудь в этом роде? Может быть, можно налить эту жидкость из стакана в замок и расплавить…
— Я знаю цифровую комбинацию, но я ни за что не смогу открыть его.
— Ты знаешь?
— Я несколько раз подглядывала, когда он думал, что я не смотрю. Да, я знаю ее, но я ни за что не посмею…
— Милая! Дорогая! Ты не представляешь, какая ты прелесть! — постепенно я снова обрел способность рассуждать здраво. — А что произошло между тобой и Ральфом? Твой голос звучал не очень-то приветливо, когда ты упоминала по телефону его имя!
— А мы повздорили, даже подрались. И все из-за тебя!
— Из-за меня! А я-то здесь причем?
— Он спросил, кто был тот мужчина, который подходил ко мне в машине прошлой ночью. Он хотел знать, где я с тобой познакомилась, и так далее, и тому подобное. Ну, я и рассказала, как мы с тобой танцевали на яхте, вот и все. Он взвился чуть ли не до потолка. Ух! Бах-трарах! С этого все и началось, потом я назвала его старой тощей свиньей, в общем, дала ему как следует! Так что скоро в усадьбе Митчелла будет новая экономка.
— Мне очень жаль, но… я, право, не имею ни малейшего намерения…
— Нечего жалеть. Мы и так уже… как ты говоришь? Пффт? Вот-вот: мы были уже «пффт»! Просто это оказалось удобным предлогом.
— А я все-таки хотел бы заглянуть в сейф.
Она засмеялась немного натянуто.
— Это поможет мне расквитаться с ним? — Кажется, она снова начала пьянеть. — Э? — повторила она. — Если ты найдешь то, что ты там ищешь, это поломает всю его телегу?
— Угу. Поломает так, что ни одна фирма не возьмется ее отремонтировать.
С минуту она размышляла, затем покачала головой:
— Я боюсь… Я сначала должна это хорошенько обдумать…
Она потянулась к столику и схватила высокий стакан, до половины наполненный коктейлем. Прежде чем я успел ее остановить, она одним глотком осушила стакан и поставила его обратно на стол.
— Ваше здоровье… — сказала она.
— Эрлэйн! — воскликнул я, неожиданно сообразив, почему она снова покатилась под гору. Мартини действует на человека, как горная лавина: сначала один незаметный камешек, а потом все валится ко всем чертям!
Она слегка откашлялась и посмотрела на меня осоловевшими глазами:
— Кажется, я на этот раз проглотила маслину… Гей-ха-хо, бой!
— Эрлэйн… — я начал приходить в отчаяние. Если эта очаровательная пьянчужка достигнет критического пункта или просто ускользнет от меня, растворившись в мартини, чудовище-сейф и я никогда не встретимся!
От волнения я проглотил остатки «бурбона» в стакане и схватил Эрлэйн за руку:
— Милая, дорогая Эрлэйн, я серьезно прошу тебя! Я должен проникнуть в этот сейф! И если ты не откроешь его, у меня очень мало шансов на то, что я сумею сделать это сам!
Такого рода довод показался мне вполне логичным и убедительным. Эрлэйн тоже согласилась с этим, кивая головой, как китайский болванчик.
— Угу… верно, бой!
Она отдернула руку и потянулась за бутылкой. Я попытался было ее остановить, но не успел. Она налила полный стакан «бурбону» и вручила его мне.
— Ты же на разбавила его, детка! — напомнил я.
Она посмотрела на меня очень пристально, если неуверенный и плавающий в хмельном тумане взгляд можно назвать «пристальным», и заявила:
— А он уже разбавлен… В бутылке! Разве ты не знал?
— Н-нет… я не имел понятия…
— Ну, так оно и есть!
Мне пришло в голову, что это очень разумно — разбавить «бурбон» прямо в бутылке. На вкус, правда, он напоминал чистый «бурбон», но Эрлэйн должна была знать, о чем говорила. Она была чертовски хорошенькой, эта Эрлэйн, настоящая прелесть!
— Здорово придумано, — сказал я.
Она продолжала упорно о чем-то размышлять.
— Это наверняка поломает всю его телегу… — бормотала она. — Но я не могу… не могу…
— Но там, возможно, даже и нет ничего! — возразил я. — Мы сможем сейчас посмотреть и убедиться…
— Там целая куча всякого барахла! Битком набито бумагами и документами… Книги, фотографии, разные папки… Револьвер… Я тебе говорила: настоящее чудовище!
— Дай мне взглянуть…
Она пьяным жестом отшатнулась от меня:
— Ты сам — чудовище!
— Что ты — я просто так выгляжу сначала! А внутри я — Шелл Скотт. Ну так как же, Эрлэйн!
Без всякого предупреждения она вдруг раскинула руки в стороны и распахнула прикрывавшую ее простыню. Несколько секунд она лежала так, откинувшись на подушки, совершенно голая и неподвижная. Нежно молочно-белая грудь с торчащими вверх розовыми упругими сосками не шевелилась, одна нога лежала на диване, другая безвольно свисала вниз на ковер…
Голова у меня пошла кругом. Мне показалось, что Эрлэйн не дышит, и я было бросился делать ей искусственное дыхание…
— Что это я делаю? — послышался вдруг ее высокий и совершенно трезвый голос. В мгновение ока она оказалась снова завернутой в простыню. — А ты тоже хорош: напоил женщину до чертиков и рад! Сидишь тут и глазеешь… Тебе надо протрезветь!
— Я не совсем уверен…
— А я уверена! Пошли!