Больше, чем страх

Она сунула мне голубоватого цвета билет, который я тотчас предъявил контролеру. Не дожидаясь, когда он оторвет талон, я быстро прошмыгнул мимо него в дверь. Мне было слышно, как контролер что-то сердито пробормотал мне вослед. Пробравшись сквозь толпу людей, сновавших по коридору, я бросился в открытую дверь и, оказавшись на уровне первого ряда зрительских трибун огромного спортивного зала, свернул влево. Болельщики, сидевшие на трибунах, ревели так, словно старались переорать друг друга. Справа от меня, в центре зала, располагалась большая спортивная площадка длиной в две гандбольные. С торцов ее огораживал высокий зеленый барьер. На высоте четырех футов от пола по барьеру проходила красная полоса. Спортивную площадку от неистовых фанатов — а их было не менее тысячи — отделяла массивная металлическая сетка.

В восьмом ряду я заметил свободное сиденье и, пробравшись к нему, развернулся и с трудом втиснулся между двумя орущими мексиканцами. Место, естественно, оказалось не мое, но искать свое времени у меня не было. Едва усевшись, я посмотрел на вход, через который только что вбежал в зал, и увидел там безусого мексиканца с длинными баками. Это был приятель генерала, большой любитель щипать женщин. Он суровым взглядом всматривался в сидящих на трибуне зрителей. На его лице я заметил кровоподтек и понял, что я, после того как врезал ему кулаком в живот, долбанул его ногой по лицу. Не удивительно, что именно этот ублюдок кинулся меня догонять. Вспомнив искаженное болью личико моей малышки, я пожалел, что не дал ему посильнее. Затем мое внимание привлекла игра, и я, наблюдая за ней, краем глаза следил за мужчиной с баками.

А тем временем на площадке команда «серых» выигрывала у «синих» со счетом 28:26. Букмекеры, стараясь перекричать ревущих болельщиков, предлагали делать ставки, которые по ходу игры непрерывно менялись. Зрители орали словно бешеные. Они вкладывали деньги в теннисные мячи с надрезом, бросали их букмекерам, а те, поймав, вынимали из мячей купюры, всовывали в них квитанции и кидали обратно. Тем временем у входа в зал появился мужчина, и, заметив того, с баками, подошел к нему, и что-то сказал. Гнавшийся за мной по улице сунул руку себе под пиджак и потрогал подмышку. Я мог побиться об заклад, что там у него был пистолет. Он явно горел желанием пристрелить того, за кем гнался. Перебросившись парой фраз, мой преследователь, вглядываясь в лица болельщиков, двинулся вдоль первого ряда трибун. Думаю, в полумраке зала ему не удалось бы разглядеть меня, если бы я не был блондином. В массе черноволосых болельщиков я должен был выглядеть как апельсин на снегу. Кроме того, все вокруг орали, делали ставки, а я сидел словно замороженный.

Над площадкой из одного ее конца в другой летал белый мяч. Он ударялся о деревянный щит, а один из четырех игроков, поймав его при отскоке в нечто вроде сачка, бежал вместе с остальными игроками к противоположному щиту и бросал в него мяч. За каждый пойманный мяч команде начислялось очко. Я взглянул на табло. На нем уже светился счет 29:26 в пользу «серых». Поняв, что сижу в окружении болельщиков «серых», я решился на отчаянный шаг.

— «Синие», давай! — чтобы выглядеть как можно естественней, заорал я и крепко выругался.

Мой вопль на английском привлек внимание мексиканца с баками. Он поднял глаза, бросил взгляд на восьмой ряд, откуда только что прокричали, но меня, к моему сожалению, так и не заметил.

Тогда я отчаянно замахал руками и завопил:

— Azule! Azule![21]

На этот раз мой крик потонул в общем реве бесновавшихся на трибунах болельщиков. Мне уже начало казаться, что общий порыв страстей в зале захватывает и меня. Между тем человек с длинными баками все еще стоял напротив меня, и нас разделяло расстояние не более двадцати пяти футов. Тут я вспомнил о пленке, которую предусмотрительно засунул за ремень, и проверил, не свисает ли ее свободный конец с моих штанов, словно отстегнувшаяся подтяжка. Нет, все оказалось в порядке, кинопленка не выглядывала, а небольшое вздутие от бобины на брюках вряд ли было заметно. Тем не менее я все же решил перестать кричать и прыгать.

Заметив, что человек с баками смотрит в мою сторону, я помахал рукой одетому в белый халат и красную кепку букмекеру, дав понять, что хочу сделать ставку. Услышав, что текущая ставка сто к шестидесяти, я крикнул ему «azule» и, вытащив из бумажника шестьдесят песо, помахал банкнотами. Букмекер, выведя на квитанции цифру шестьдесят, вложил ее в белый теннисный мячик и бросил его мне. Вынув бумажку из мячика, я сунул в его прорезь деньги и кинул мячик обратно букмекеру.

Тот ловко поймал его на лету, а я снова закричал:

— Azule!

Тем временем мой преследователь, стиснув зубы так, что заходили желваки, продолжал всматриваться в лица сидевших в восьмом ряду зрителей. Я провел ладонью по лбу и к своему удивлению обнаружил, что он влажный от пота. Табло уже показывало счет 29 — 27. «Серых» от «синих» теперь отделяло два очка. Болельщики, как и прежде, продолжали орать и делать ставки. В этот момент я увидел, как белый мяч, взлетев в воздух, ударился в щит и отскочил от него. Игрок команды «синих» взмахнул сачком, чтобы его поймать, но промахнулся. Счет стал 30 — 27. Победили «серые». Я бросил свою квитанцию на пол.

Часть болельщиков, желая, видимо, перед следующей игрой размять ноги или утолить жажду, стала покидать зал.

— А где здесь бар? — спросил я своего соседа слева.

Тот задумчиво сдвинул брови.

— Mande?[22] — переспросил он.

— Cantina. Licores.[23]

— Alia у a la derecha[24], — улыбаясь и кивая, ответил сосед и указал на выход.

Затем, описав рукой полукруг, он дал понять мне, чтобы я после выхода из зала свернул направо.

— Gracias, — поблагодарил я его, поднялся и направился в бар.

Заметив меня, человек с баками кинулся за мной. У выхода он оказался раньше и, перегородив мне дорогу, глядя в глаза, поднял руку и произнес:

— Momentito, сеньор.

Я остановился, а он, продолжая что-то говорить по-испански, как бы невзначай провел рукой по пиджаку как раз в том месте, где у меня висел револьвер. Видимо поняв, что у меня с собой «пушка», он резко отдернул руку.

— Mande? — сморщив лицо, спросил я. — Turista.

Мимикой и жестами я дал ему понять, что стоящий перед ним turista не понимает по-испански. Не знаю, понял ли он или нет, но мне хотелось выглядеть простоватым иностранцем, пришедшим поглядеть на мексиканскую игру. Тем не менее он оскалился в улыбке, обнажив при этом ряд нижних зубов. Я заметил, что губа у него была рассечена. Моя работа, с гордостью отметил я. Давая понять, что разговор окончен, я кивнул ему и, сделав резкий шаг вперед, умышленно наткнулся на него. Под его пиджаком находился твердый предмет. Несомненно, это было огнестрельное оружие.

— О, черт! — воскликнул я. — Простите ради Бога.

Мексиканец хитро прищурил глаза, а я, обойдя его, прошел в бар и на радостях пропустил пару порций горячительного. Постепенно люди из бара стали расходиться, и я, не заметив поблизости ни человека с баками, ни его приятеля, вышел через центральный вход, поймал такси и сказал водителю, чтобы он отвез меня на улицу Кабаллито. Оказавшись на Кабаллито, я пересел в другую машину, добрался до Сан-Хуан де Летран, и, убедившись, что «хвоста» за мной нет, остановил третье такси, и назвал шоферу адрес сеньоры Лопес.

Подъехав к особняку генерала Лопеса, я переложил бобину с фильмом в карман пиджака и позвонил в дверь. Через минуту на пороге появилась хозяйка дома. Там, в тюрьме, она своим внешним видом и манерами произвела на меня сильное впечатление, но сейчас сеньора Лопес выглядела просто королевой. Многие из настоящих графинь не годились бы ей и в подметки. Высокая, грациозная, держа корпус прямо, она стояла в темном проеме дверей и спокойно смотрела на меня. Я удивился, что она не набросилась на меня с расспросами, а только тихо произнесла:

21

Синие! Синие! (исп.)

22

Не повторите ли еще раз? (исп.)

23

Буфет. Выпивка (исп.)

24

Там, направо (исп.)