Страница 47 из 64
Великолепно.
Я засовываю сломанный телефон обратно в карман,
апатично раздумывая, сколько раз на него пыталась
дозвониться мама. Подхожу к раковине, открываю холодную
воду тонкой струёй и пью прямо из-под крана. Затем
закрываю кран, поднимаю голову к зеркалу и смотрю на
себя. Странно, ожидала увидеть бледное понурое существо,
а вижу широко распахнутые глаза, пушистые торчащие в
разные стороны волосы и ярко-розовые губы, которые то
и дело норовят растянуться в глуповатой улыбки. Это
Художник на меня так влияет? От этой мысли я невольно
хмурюсь.
- Ты знаешь, что время только семь утра?
Я вздрагиваю и оборачиваюсь. В проходе стоит Володя,
сонный, растрёпанный, в одних джинсах. Я сглатываю и
скольжу по нему неторопливым взглядом. Ну не пялься
так, идиотка!
- Я всегда встаю рано по утрам, - говорю я, стараясь
перебороть внезапное смущение. Ну и ну, он так странно
на меня действует. - К тому же, мне нужно домой, а
потом в школу, неизвестно, что там мама себе напридумывала после вчерашнего.
- Чёрт, постоянно забываю, что тебе одиннадцать, -
усмехается Володя и возвращается в спальню. Мне охота
чем-нибудь запустить в него.
Я в нерешительности стою перед дверями собственного
дома и раздумываю, не сбежать ли. Сейчас, когда у меня
в голове спутались мысли о Максе, Вере и в особенности
о Володе, я не уверена, что готова к скандалам с мамой.
Но, в конце концов, сбежать не значит решить проблему,
или хотя бы уйти от неё. Когда это я была трусливой?
Нет уж, побег это не обо мне. Воодушевлённая мыслью
о том, что я всё-таки всегда храбро встречала все
жизненные трудности и неприятности, я вставляю ключ в
замочную скважину, несколько раз поворачиваю, открываю
дверь и вхожу. Здесь тихо. Пугающе тихо. Я осматриваюсь
по сторонам и натыкаюсь взглядом на Изабеллу. Она
стоит у входа в гостиную и усталым взглядом смотрит на
меня.
- Мам, блудная дочь всё же объявилась! - кричит
Белла. Я морщусь. Я была готова к разборам полётов, но
никак не в присутствии рыжей.
Я снимаю сапоги, куртку и тут вижу маму. Она
неторопливо спускается по лестнице со второго этажа.
Не обращая на меня никакого внимания, она так же не-
торопливо заходит в гостиную и садится на диван. Ой,
не к добру… Я тоже захожу в гостиную и встаю перед
ней, словно готовая к расстрелу. Лучше б она рвала и
метала, честное слово.
- Где была? - бесцветным голосом интересуется она.
- У Володи, - честно отвечаю я.
- Что с телефоном?
- Промок, - не совсем честно отвечаю я.
- Я вроде бы уже говорила тебе о том, что не
одобряю твоё общение с этим парнем?
- Говорила, - киваю я.
- Видимо, это не подействовало, - спокойно констатирует
она. - Что вчера произошло?
- Макс начал встречаться с Верой, - бесстрастно
произношу я, с удивлением понимая, что меня это больше
не волнует. Да, я зла и обижена на Макса, но… это всё.
- Как тебя это касается? - немного раздражительно
вопрошает она.
Напускное спокойствие всё же изменяет маме, она
встаёт с дивана и начинает нервно расхаживать передо
мной из стороны в сторону. Белла безмолвной тенью
стоит в проходе гостиной, сложив руки на груди.
- Уже никак, - пожимаю плечами я. - Просто я…
была влюблена в него и всё такое. Вчера я была на
взводе. Но сейчас всё в порядке.
Мне хочется рассказать маме правду. Хочется, чтобы
она знала, какой Макс ублюдок, и как ужасно он
поступил. Не только со мной. С нами обеими. Но
понимаю, что не могу. Не могу рушить мир в нашей
семье, не могу осквернить его в глазах мамы, или, тем
более, в глазах его отца.
- Допустим, - медленно проговаривает мама. - Что у
тебя с Володей?
- Я… - Что у меня с Володей? Я влюблена в него,
это верно. Но когда она ставит передо мной такой,
казалось бы, простой вопрос, я вдруг не знаю, что сказать.
- Мы друзья, - наконец выдавливаю я.
- Не верь ей, - подаёт голос Белла. Я не реагирую.
Сейчас всё зависит от мамы, только она решает, к кому
прислушиваться, и кому верить.
- Друзья и всё? - недоверчиво переспрашивает мама.
- Да, - твёрдо отвечаю я. Господи, как же надоело
лгать!
- Дай мне свою сумку, - вдруг просит она.
Я киваю, пытаясь вспомнить, где оставила её вчера.
Точно, в прихожей. Иду туда и беру сумку, захожу
обратно в гостиную и протягиваю её маме. Она берёт
её, открывает и вываливает всё содержимое на диван. Я
стараюсь реагировать спокойно, хотя всегда ненавидела,
когда вмешиваются в личное пространство.
- Так я и думала, - бормочет она.
Откладывает две пачки сигарет - одну початую,
другую в плёнке, вытаскивает из всех карманов и отделов
все деньги, которые есть, даже мелочь.
- Телефон дай сюда, - ледяным тоном цедит мама.
- Он всё равно сломан, - бормочу я и отдаю ей
мобильный.
Она откладывает его в ту же кучу, где уже лежат
пачки сигарет и деньги.
- С этого дня ты под домашним арестом, - холодно
проговаривает мама. - Никуда выходить не вздумай, в
школу и обратно, если что вдруг, буду лично тебя за
руку в школу водить, а потом забирать. Увижу рядом с
тобой твоего горе-друга, пеняй на себя. Всё поняла?
Я киваю.
- Собирайся, ещё успеешь на второй урок, -
приказывает она.
- Хорошо.
- Свободна.
Я сваливаю в сумку свои вещи, вешаю её на плечо
и понуро плетусь в свою комнату. Ладно, не то, чтобы
прямо испугалась домашнего ареста или лишения денег,
сигарет и телефона. Нет, сигареты, конечно, жалко, но,
в конце концов, всегда могу стрельнуть у кого-нибудь. Да
у того же Художника! Художник… чёрт, как всё сложно
с Художником!
Я захлопываю дверь и прислоняюсь к ней. Что ж,
бывало и хуже. Быстро скидываю с себя одежду, надеваю
колготки, юбку, блузку.
- Аня, скажи, у тебя мания на ущербных и убогих?
Я оборачиваюсь и смотрю на Беллу. Она стоит у
двери, сложив руки на груди, и неодобрительно смотрит
на меня своими зелёными глазами. Волосы растрёпанные,
лицо усталое. Интересно, она этой ночью вообще спала?
- С чего это ты взяла?
- Ну как с чего, сначала Поэт, теперь Художник.
- Поэт ни причём, не приплетай его, - ощетинившись,
говорю я.
Я сажусь на кровать и устало потираю переносицу.
Меньше всего мне сейчас охота говорить о моём мёртвом
друге.
- Как же «ни причём»? Ты же влюблена в него была.
- Не была.
- А что ж ты тогда рыдала, когда он помер?
- Жаль мне было невинную душу, канувшую в небытие
из-за несчастной любви!
Белла издевательски усмехается.
- Анечка, да тебе стихи надо писать.
- Поэт был моим другом, - неожиданно уязвлённо
молвлю я. - Тебе не понять.
Я накидываю на плечо ремень сумки, встаю с кровати
и выхожу за дверь.
- Ещё вчера ходила как в воду опущенная, а сегодня
прямо цветёшь и пахнешь. - Ирка с подозрением оглядывает
меня с ног до головы. - Что случилось?
Мы сидим на подоконнике в классе, ожидая второго
урока - литературы.
- Ничего, - пожимаю плечами я. - Просто… поняла,
что плевать. Плевать и всё. Сразу легче стало.
Ирка многозначительно кивает, давая понять, что её
так просто не проведёшь, однако ничего не говорит.
- Лучше расскажи, как у тебя с Биологом, - перевожу
тему я. К тому же, мне действительно интересно.
- Хорошо, - отвечает Ирка и неожиданно расплывается
в улыбке. Я с удивлением смотрю на неё.
- Я надеялась, что ты не потеряешь здравый рассудок,
влюбившись, но… видимо, зря.