Страница 40 из 114
В это время французским министром иностранных дел был Теофиль Делькассе. Раньше он был гамбеттистом, а в дни буланжистского движения — секретарём реваншистской Лиги патриотов. Делькассе был убеждён, что Германская империя является главным врагом его родины. Уже одно это не располагало его к тому, чтобы ввязываться в конфликт с Англией. К тому же Франция переживала внутренний кризис, связанный с известным делом Дрейфуса. Это, конечно, также требовало некоторой осторожности.
Всё-таки Делькассе хотел что-либо получить с англичан в обмен за эвакуацию Фашоды. Но британский кабинет отказался разговаривать о каких-либо компенсациях для Франции. Он заявил, что, пока Маршан не очистит долины Нила, переговоры невозможны. Англия демонстративно приступила к военным приготовлениям, намекая, что она может прервать переговоры и выступить в Париже с ультиматумом.
Французское правительство было охвачено паникой, какой не переживало ещё с 1887 г. Военно-морское превосходство Англии в эти годы было подавляющим; война с ней представлялась для Франции явно безнадёжной. Ссылаясь на необходимость получить подробные донесения от Маршана, Делькассе постарался выиграть время для самых необходимых военных приготовлений; нужно было также выяснить позицию России. 15 октября в Париж прибыл министр иностранных дел Муравьёв, за ним — Витте и военный министр Куропаткин. Невидимому, русские посоветовали Делькассе уступить. Впрочем, и без того это было неизбежно. 3 ноября 1898 г. французский Совет министров принял постановление: эвакуировать Фашоду без всяких условий.
Нерешённым оставался вопрос о разграничении английских и французских владений в Судане. Делькассе всё ещё претендовал на область Бахр-эль-Газель и некоторую территорию по верхнему Нилу. Приобретение хотя бы маленького клочка на Ниле могло смягчить понесённое Францией дипломатическое поражение. Однако английское правительство не соглашалось приступить к переговорам иначе как на основе полной капитуляции; оно продолжало выдерживать самый вызывающий тон по адресу Франции. Между прочим обычно корректный и осторожный посол в Париже сэр Эдмунд Монсон публично заявил, что французское правительство умышленно ведёт «политику булавочных уколов». Она «может принести эфемерное удовлетворение недолговечным министерствам, но неизбежно вызовет крайнее раздражение по ту сторону канала». Создавалось впечатление, будто английский кабинет во что бы то ни стало хочет довести дело до войны.
Для Франции война с Англией влекла за собой риск нападения Германии: последняя могла бы воспользоваться удобным случаем для нового разгрома своей западной соседки. Ввиду этого Делькассе решил завязать переговоры с Берлином, чтобы выяснить, можно ли рассчитывать на нейтралитет Германии в случае англо-французского конфликта. Правда, Делькассе не пошёл на то, чтобы официально запросить Берлин. Через лицо неофициальное — парижского корреспондента «Kцlnische Zeitung» — он передал в начале декабря германскому правительству, что хотел бы достигнуть франко-германского сближения. Ответ был дан 15 декабря 1898 г. на страницах той же «Kцlnische Zeitung». «Франко-германское сближение станет возможным лишь тогда, — заявляла газета, — когда слова Эльзас и Лотарингия исчезнут из словаря французской прессы и французских государственных людей». Несколько позже, через одного влиятельного и богатого судовладельца, Делькассе предложил Берлину обменять Эльзас и Лотарингию на одну из французских колоний, И на этот раз он получил отрицательный ответ. Германское правительство дало Делькассе понять, что только формальный отказ французского правительства от надежды на возвращение Эльзаса и Лотарингии может обеспечить франко-германское сотрудничество. Делькассе был вынужден продолжать отступление перед Англией и отказаться также и от области Бахр-эль-Газель: Эльзас и Лотарингия стоили, конечно, дороже, чем весь нильский бассейн или любая другая колония.
Добившись капитуляции Франции в борьбе за бассейн Нила, английское правительство решило протянуть. пряник побитому врагу. В феврале 1899 г. с Францией были начаты те самые переговоры, в которых ей отказывали до капитуляции. 21 марта 1899 г. было достигнуто соглашение между Лондоном и Парижем. Африканские владения обеих держав были разграничены. Франция оказалась окончательно удалённой из бассейна Нила. За это она получила некоторые компенсации. Граница была проведена в основном по водоразделу между бассейнами озера Чад, Конго и Нила. За отказ от бассейна Нила Франция получила бассейн озера Чад со спорной до этого областью Вадаи.
Багдадская железная дорога. В том же самом 1898 г., столь богатом событиями на колониальной арене, германскийимпериализм начал борьбу за концессиюна Багдадскую железную дорогу. Это предприятие должнобыло стать в его руках орудием закабаления Турции.
Ещё в 1887 г. Дейче Банк приобрёл у турецкой казны небольшую железнодорожную линию от Гайдар-Паша на азиатском берегу Босфора до Измида — гавани на берегу Мраморного моря. Кроме того, банк получил от турецкого правительства концессию па продолжение этой линии от Измида до Анкары. Перед совершением сделки Дейче Банк запросил мнение канцлера. Бисмарк ответил концессионеру, что возражений против задуманного предприятия он не имеет, но и никакой особой поддержки этому делу не окажет. Бисмарк твёрдо держался своего мнения о незаинтересованности Германии в турецких делах: он рассчитывал, что при такой позиции Германии легче будет извлекать барыш из соперничества других держав на Ближнем Востоке.
Бисмарк придавал так мало значения германской железнодорожной концессии в Турции, что через несколько дней, как видно из документов, он уже забыл об этом эпизоде с запросом Дейче Банк. Однако кайзер Вильгельм II с гораздо большим интересом относился к германской экспансии в Турции. Ещё будучи наследником, он был близок к тем военным кругам, которые полагали, что война с Россией неминуема. Вместе со многими генералами Вильгельм считал, что в этой войне Турцию необходимо будет использовать как союзника. Турецкие железные дороги приобретали в связи с этим для Германии не только экономический, но и военно-политический интерес. В феврале 1893 г. султан передал обществу Анатолийских железных дорог, созданному Дейче Банк, концессию на постройку дороги от Эскишехира, расположенного на линии Измид — Анкара, до Конии. И Россия, и Франция, и особенно Англия возражали против новой германской концессии. Английский посол заявил султану протест, указав, что новый концессионный договор задевает интересы английской компании, владевшей Смирно-Айдинской железной дорогой. Однако Германии удалось преодолеть сопротивление конкурентов. Она пригрозила Англии прекращением поддержки в египетских финансовых делах; это побудило английский кабинет отказаться от протеста против немецкой концессии. Сооружение дороги на Конию было завершено в 1896 г. Теперь уже нельзя было больше утверждать, будто у Германии нет интересов на Ближнем Востоке» Германский империализм явно собирался превратить Турцию в свою колонию.
В 1898 г. Вильгельм II отправился в Палестину, якобы на поклонение «святым местам». По пути в октябре 1898 г. он посетил Константинополь и нанёс султану визит. Одновременно в Константинополе оказался и директор Дейче Банк Сименс; он вёл переговоры о концессии на продление железнодорожной линии от Конии до Багдада и на оборудование порта в Гайдар-Паша, на азиатском берегу Босфора. После паломничества к «святым местам» кайзер побывал в Дамаске. Там в публичной речи он объявил себя другом 300 миллионов мусульман и их халифа, турецкого султана. Абдул-Гамиду чрезвычайно понравилась эта речь. Произнеся её, Вильгельм II немало помог Дейче Банк получить искомую грандиозную концессию на железную дорогу до Багдада. Концессия на сооружение порта была выдана султаном уже в январе 1899 г.
Весть о германской концессии на портовые сооружения в Гайдар-Паша, а тем более слухи о проекте железной дороги на Багдад были восприняты в Петербурге весьма недружелюбно. Русский посол в Берлине заявил Бюлову, что экономические успехи Германии могут привести к её политической гегемонии в Турции. Этого Россия допустить не может. Бюлов возражал. Он принялся объяснять послу, что Германия нуждается в рынках сбыта. Она преследует в Турции чисто экономические цели и не имеет будто бы намерения противодействовать политическим стремлениям России г.