Страница 1 из 48
Вечеринка с продолжением
ЧАСТЬ I. И ПЕРЕДАЙ ПРИВЕТ ПОЛКОВНИКУ
—Вы переморите голодом последних интеллигентов, отвергающих мздоимство и воровство. Ваш средний класс составят неудачники от большого бизнеса, не способные талантливо и по-крупному обогатиться, морально изможденные, завистливые, беспринципные и некультурные людишки, — бушевал владелец процветающего рекламного агентства, мой университетский сокурсник.
—Вот и займись частной благотворительностью. Осточертело отовсюду слышать: «Вы такие, вы сякие…» На себя посмотрите, радетели. Взял бы «Оку» вместо «мерса» и на разницу в ценах посодержал какую-нибудь библиотеку, — огрызался государственный чиновник, мой одноклассник, по-весеннему пошедший в рост после обрезки загущающей крону имиджа сентиментальности.
—Слушай, с меня такие налоги лупят, что я вправе спросить, куда утекают мои денежки. Освободите меня от обязанности оплачивать ваше комфортное существование, и я с удовольствием помогу библиотеке.
—Знаем мы, с какой части доходов вы налоги платите, а какую прячете…
Оба они явились порознь около часа назад справиться о нашем с сынишкой житье-бытье и под предлогом того, что рассчитывают на ужин, оставить гору деликатесов. Им вечно кажется, что я и малыш голодаем, хотя самый паршивый период моей неприкаянности уже миновал. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно. Дружим мы давно и по-настоящему, но все равно меня трогает их забота и готовность помочь. Я водрузила на стол консервы из холодильника, бутылку водки из бара, жаркое из духовки, сымпровизировала пару легких салатов и стала ждать, кого из них долг семьянина отзовет домой раньше. Оставшийся окажется в ссоре с женой, и его придется поуговаривать уступить ухабистую тропу семейной войны более молодым, резвым и глупым мужьям. Но они так разгорячились, что за содержательным трепом вот уже пятнадцать минут не замечали моего отсутствия в комнате. С таким же успехом они могли бы пообщаться и в кабаке. Тем более, что кончат взаимными деловыми предложениями, просьбами и обещаниями. Я вошла и раздала им плащи. Они разом в них облачились, поцеловали мне одновременно обе руки и отбыли, продолжая спор на лестничной площадке.
Я махнула остатки спиртного из своей рюмки, закурила и заплакала.. Могли бы уделить мне, хозяйке, хоть немного внимания. Когда мой мальчик засыпает, все дела переделаны и начинает мутить от подглядывания за чужой жизнью в телеэкран, становится одиноко и тоскливо. Чувствуешь, что самое время развлечься, и помнишь, что негде и не с кем. Так что гости в печальные поздние вечерние часы кстати. Но сегодня ребята слишком рьяно занимались собой, у и пусть катятся. Я долго реветь не намерена. Вот досмолю сигарету… Я, между прочим, уже неделю влюблена в полковника Измайлова, который обитает этажом ниже. В прошлую пятницу Виктор Николаевич меня спас. И грош мне цена, как женщине, если бы я в бескорыстного, симпатичного и холостого спасителя не влюбилась.
Я возвращалась домой из консерватории, наслушавшись органной музыки, и, смею надеяться, лицо имела одухотворенное. А спускающийся по лестнице мне навстречу мужчина имел прямо-таки рожу — тупую и пьяную. Видимо, он был из тех, кто верит в единство противоположностей. Иначе зачем ему было неожиданно хватать меня за руку и задавать ревнивый вопрос: «Чему это ты радуешься?» Благостные впечатления меня переполняли, но не с хамом же ими делиться. Я попыталась вырваться, однако он был силен. Впрочем, я тоже не слаба… голосовыми связками. Чем больнее он делал моему запястью, тем громче я требовала свободы. Тут распахнулась дверь, и возник сосед, которого наши соподъездники именуют просто: «Мент». Одет он был скудно: босой, без рубашки и майки, в тертых джинсах. Густые черные волосы с этакой артистически-благородной проседью были мокры и причесаны явно пятерней. Наверное, он вышел из-под душа, заслышав мои яростные стенания.
—Проблемы, соседка? — спросил он меня, не глядя на хулигана.
—Не пускает, сволочь, — пожаловалась я.
—Запрись с той стороны, пока не убил, — довольно спокойно велел Измайлову обиженный игнорированием собственной персоны амбал. — Я со своей бабой разбираюсь.
—Я его впервые вижу, — возмутилась я.
—Да уж не пара он тебе, — согласился Измайлов.
Я почему-то подумала, что сейчас он эффектно представится стражем порядка, потребует у мучителя документы, арестует его что ли, заставит меня какое-нибудь заявление писать… В общем, не избежать мне тягомотных деталей случайного и невольного соприкосновения с законом. Сосед молча шагнул к нам. Мужик сразу перестал терзать меня и, похоже, вознамерился заняться Измайловым. Не успел, бедняга. Измайлов был гораздо ниже его ростом, но ударил всего раз. И здоровый детинушка рухнул на пол, как в кино. Пожалуй, только грохота и хруста было больше. И смотреть на неуклюже распростершуюся у ног тушу оказалось противнее.
—Тебя проводить? — спросил сосед.
—Нет, что вы, — опасливо отказалась я. — Спасибо вам огромное.
Мне не нравится, когда со мной разговаривают на ты чужие люди. Но разница в возрасте лет в двадцать, наверное, позволяла Измайлову так ко мне обращаться. И еще ему шла некоторая фамильярность, как защитнику угнетенных обстоятельствами — вроде меня.
—Ступай домой, — велел он, ничуть не удивляясь почему-то моей заторможенности.
Слово «ступай» меня немного рассмешило, и я покорно повернулась к спасителю спиной. Но через несколько ступенек оглянулась.
—А что будет с телом?
—А тело вскоре очухается и само выползет на свежий воздух, — беспечно хохотнул Измайлов.
Мой рот непроизвольно расползся в улыбке:
—Спасибо еще раз. Могу я в знак благодарности угостить вас кофе?
—Можешь, — странно бодрым тоном уверил сосед. А потом медленно, почти по слогам довел до моего сведения: — Но уже одиннадцать часов ночи. Разумнее будет лечь в постель и как следует отдохнуть.
—А как именно следует?..
Я очень хотела задать ему этот вопрос, но решила промолчать. Потому что ноги вдруг начали дрожать, будто от страха или слабости, во рту обосновался вкус всех выкуренных мной сигарет до единой, и нудноватый шум привязанного к морю прибоя слышался все отчетливей.
—Отдыхать, девочка, отдыхать, — приговаривал Измайлов, уже беря меня за локоть и намереваясь транспортировать наверх.
—Я сама, — почти крикнула я.
А утром я проснулась влюбленной и навязчиво мечтающей напоить своего рыцаря кофе во что бы то ни стало.
Я мыла посуду, позабыв о друзьях, и уныло размышляла: «Прошло семь дней, а я Измайлова даже не видела. Какой, к черту, кофе, хоть бы поздороваться, словом перемолвиться. Что за работа у человека: совсем дома не бывает. Ну должна же я его поблагодарить, объяснить, что тогда вовсе не струсила, а просто устала, как собака устала. Что я сильная, самостоятельная, веселая и никакой озверевшей пьяни не дано поколебать твердь моего оптимизма». Заснула я в мистическую обнимку с уверенностью, что уж в предстоящие-то выходные точно его застану и достану. И невдомек мне было, что в эти самые минуты полковник Измайлов кувырком летел с какого-то чердака, что на рассвете его привезут из травмпункта с загипсованной ногой и что мы с ним еще наговоримся вволю.
Эта двухкомнатная квартира досталась мне от тетушки с дядюшкой, когда они переселились в лучший мир. Году эдак в семьдесят девятом было принято прописывать к себе родственников, чтобы получить после тридцати лет беспорочной службы жилье попросторнее. Вот меня как-то и ухитрились документально пристроить в их бездетную семью. После переезда я несколько месяцев даже пожила у них, чтобы люди видели: все чисто, двухкомнатная на троих, как бутылка, и должность дяди тут совершенно ни при чем. Я не понимала смысла своего пребывания на их новехонькой, еще чуть пахнущей обойным клеем территории, скучала по родителям, и мама по телефону ласково, но упорно раздражала во мне лучшее: «Дочь, надо помочь родне, они без тебя не обойдутся. Благородное дело делаешь». Ничем, кроме зубрежки и обжорства, я там не занималась. Тем приятнее было слышать высокую оценку моих стараний. О том, что когда-нибудь я буду благодарить их за эту авантюру, мама тоже проговаривалась, однако на меня это впечатления не производило. И лишь теперь, после изматывающего развода, я поняла значение собственной норы для неудачно поцапавшегося с представителем своего биологического вида существа.