Страница 9 из 11
Со времени разделения в 1943 году НКВД СССР на два наркомата, собственно НКВД и Наркомат государственной безопасности, последний возглавлял В. Н. Меркулов, ставленник Берии, его многолетний помощник еще по работе в Грузии. Смещение Меркулова Сталин начал готовить еще во время своего отпуска 1945 года. 31 октября 1945 года Берия и Маленков представили Сталину (несомненно, по его поручению) кандидатуры «для укрепления руководства НКГБ». Первым заместителем наркома госбезопасности предлагался нарком внутренних дел Украины В. С. Рясной с тем, «чтобы через один — два месяца утвердить его наркомом»[83]. Таким образом, задуманная Берией и Маленковым кадровая перестановка в НКГБ состояла из двух важнейших элементов. Первое, она должна была быть постепенной. Второе, место Меркулова занимал другой выдвиженец из Наркомата внутренних дел, подчиненный Берии. Однако Сталин рассудил иначе. Момент истины наступил на том же заседании Политбюро 4 мая 1946 года, на котором Маленков был освобожден от обязанностей секретаря ЦК. Политбюро сняло Меркулова с поста министра госбезопасности и заменило его бывшим начальником управления контрразведки «Смерш» В. С. Абакумовым[84]. Это наносило удар по Берии. Его отношения с новым министром Абакумовым были не лучшими[85]. Важно отметить также, что именно Абакумов сыграл важную роль в фабрикации «дела авиаторов», направленного против союзника Берии Маленкова. Передача дел от Меркулова к Абакумову длилась достаточно долго. 20 августа было принято постановление Политбюро о Меркулове, которое 21–23 августа было утверждено с некоторыми стилистическими изменениями опросом членов ЦК ВКП(б). Постановление Политбюро имело достаточно жесткий характер. В нем говорилось:
«Министр госбезопасности тов. Меркулов не оправдал возложенных на него Центральным комитетом ВКП(б) задач по работе в Министерстве государственной безопасности и руководил аппаратом неудовлетворительно. Тов. Меркулов, находясь на такой ответственной работе, вел себя не совсем честно, о создавшемся тяжелом положении в ЧК не информировал ЦК ВКП(б) и до последнего времени скрывал от ЦК факт провала работы за границей»[86].
Меркулова перевели из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б) и отправили на менее значительную должность начальника Главного управления советского имущества за границей Совета министров СССР. В целом, это был неплохой исход, свидетельствующий о том, что и в данном случае Сталин не собирался доводить акцию против Меркулова и его покровителя Берии до крайних пределов. Однако несмотря на это, Берия был политически скомпрометирован. После ареста Берии в июле 1953 года Меркулов в записке на имя Хрущева сообщал: «[…] История с моим уходом из МГБ доставила Берии ряд неприятных моментов. Берия сам говорил мне, что из-за меня он имел от товарища Сталина много неприятностей»[87].
Компрометация Маленкова и Берии были частью более широкой программы действий Сталина по демонтажу системы руководства, сложившейся в военное время. В зародыше подавлялись любые признаки самостоятельности в руководящей группе, поощрялась организационная и персональная конкуренция, наконец, проводились чистки, включавшие в себя, как смещение с должностей, так и аресты.
Помимо Политбюро под особым контролем Сталина был армейский генералитет. К концу войны статус армии и ее командования в советском обществе невероятно вырос. Для Сталина, который, вероятно, превыше всего ценил свою репутацию полководца, это обстоятельство было политически нежелательным. Возвращение правящей группировки к довоенным нормам означало не только ограничение самостоятельности соратников вождя, но и усиление его культа. Свою роль в растущей неприязни к военным, несомненно, играло также подозрительное отношение Сталина к «силовым» структурам в принципе, опасения заговоров, вызывавшие периодические чистки в госбезопасности и армии, а неаккуратные действия и высказывания маршалов, упоенных духом победы, дополнительно провоцировали Сталина.
Спустя два дня после приема, устроенного Сталиным в Кремле в мае 1945 года по случаю победы, Жуков пригласил на свою подмосковную дачу группу военачальников, чтобы отпраздновать великое событие в своем кругу. На следующий день записи бесед участников застолья, восхвалявших Жукова как «победителя Германии», легли на стол Сталину. За Жуковым, получившим после войны высокие посты главнокомандующего Сухопутными войсками, главнокомандующего Советской военной администрации в Германии и заместителя министра во вновь созданном Министерстве Вооруженных сил СССР, которое возглавил сам Сталин, был установлен тщательный контроль. Преследования Жукова вступили в решающую фазу в связи с фабрикацией «дела авиаторов». Важную роль сыграли «свидетельства» бывшего главнокомандующего ВВС А. А. Новикова. Под пытками он в апреле 1946 года подписал такие показания:
«Жуков очень хитро, тонко и в осторожной форме в беседе со мной, а также и среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного главнокомандования, и в то же время Жуков, не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им […] Как-то в феврале 1946 года, находясь у Жукова в кабинете или на даче, точно не помню, Жуков рассказал мне, что ему в Берлин звонил Сталин и спрашивал, какое бы он хотел получить назначение. На это, по словам Жукова, он якобы ответил, что хочет пойти главнокомандующим Сухопутными силами. Это свое мнение Жуков мне мотивировал, как я его понял, не государственными интересами, а тем, что, находясь в этой должности, он, по существу, будет руководить почти всем Наркоматом обороны, всегда будет поддерживать связь с войсками и тем самым не поре ряст свою известность. Все, как сказал Жуков, будут знать обо мне. Если же, говорил Жуков, пойти заместителем министра Вооруженных сил по общим вопросам, то придется отвечать за все, а авторитета в войсках будет меньше»[88].
1 июня 1946 года, спустя четыре недели после разжалования Маленкова и увольнения Меркулова, Сталин предъявил компрометирующие Жукова показания шокированным участникам заседания Высшего военного совета СССР. Через два дня Совет министров СССР утвердил предложение Высшего военного совета о снятии Жукова с высших должностей. 9 июня Сталин как министр Вооруженных сил отредактировал и подписал приказ, дискредитирующий Жукова в глазах армии. «Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлеченным чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая себе при этом в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения», — говорилось в приказе[89]. Затем последовали аресты генералов, входивших в окружение Жукова. Из них выбивали новые показания против маршала[90]. Судьба Жукова в течение нескольких лет висела на волоске.
Тем не менее как и в случае с Маленковым и Меркуловым, Сталин не прибег к крайним мерам. Хотя Жукова отправили на второстепенный пост главнокомандующего Одесским военным округом, в феврале 1947 года вывели из состава ЦК ВКП(б), а в 1948 году назначили командовать Уральским военным округом, в конце жизни Сталин даже согласился вновь ввести Жукова кандидатом в состав ЦК.
К концу 1946 года Сталин в значительной степени реконструировал высшую власть. Многочисленные унижения соратников, аресты в их окружении, несомненно, меняли общий настрой в высших эшелонах власти, способствовали нарастанию страха и готовности беспрекословного подчинения вождю. Эти профилактические меры подавления были также подкреплены организационно. Превращение «пятерки» в «шестерку» означало создание и усиление нового центра влияния — А. А. Жданова и его окружения. Очередной шаг в этом направлении был сделан осенью 1946 года.
83
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 97. Л. 136.
84
Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 207.
85
По утверждению высокопоставленного работника госбезопасности П. А. Судоплатова между Берией и Абакумовым во время войны возникали конфликты (Судоплатов П. А. Разведка и Кремль. М., 1996. С. 192–194). После ареста Берии, в июле 1953 г., Меркулов сообщал в записке на имя Хрущева: «Сумев обманным путем войти и доверие к т. Сталину, Абакумов перестал считаться с членами Политбюро, и Берия, насколько я заметил, стал бояться Абакумова как огня» (Неизвестная Россия XX век / Под ред. В. А. Козлова. Вып. 3. М., 1993. С. 73).
86
РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 9. Л. 3,194; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 208–209. Хотя точно определить, в чем именно обвиняли Меркулова трудно, скорее всего, речь шла о провалах советской сети в Северной Америке, связанных с переходом на сторону противника в Оттаве шифровальщика Гузенко (Zubok V., Pleshakov С. Inside the Kremlin’s Cold War. P. 146).
87
Неизвестная Россия. XX век. Вып. 3. С. 73.
88
Лубянка. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953 / Сост. В. Н. Хаустов и др. М., 2007. С. 13.
89
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. И. Д. 442. Л. 202–206; Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы / Сост. В. Наумов и др. М., 2001. С. 16–17.
90
Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. С. 49, 53–55.