Страница 11 из 11
«Маленков цветным карандашом отмечал те места текста, которые вызывали у него сомнения или возражения, и едко и пренебрежительно их комментировал. “Тоже мне, учитель нашелся, все поучает нас”, — говорил он. “Тут есть места и почище, ты только посмотри”, — добавлял Берия»[100].
Неприязнь к Вознесенскому еще более возросла после того, как Сталин, ставший в мае 1941 года председателем СНК, неожиданно для всех назначил Вознесенского своим первым заместителем в правительстве в обход более заслуженных и старых членов Политбюро. Даже вполне лояльный к Вознесенскому Микоян в своих мемуарах так оценивал этот факт: «[…] Что нас больше всего поразило […] так это то, что Вознесенский стал первым заместителем председателя Совнаркома […] По-прежнему непонятны были мотивы, которыми руководствовался Сталин во всей этой чехарде. А Вознесенский по наивности был очень рад своему назначению»[101]. Во время войны звезда Вознесенского, казалось, начала закатываться. Во всяком случае, Берия и Маленков заняли более высокое положение в сталинском ближнем кругу. В конце 1946 года Вознесенский при помощи Сталина взял реванш.
Последовательное образование «шестерки», а затем «семерки» привело к существенному укреплению позиций «ленинградцев» во главе с Ждановым. Помимо самого Жданова и Вознесенского, вошедших в состав руководящей группы Политбюро, успешную карьеру в Москве делали и другие их товарищи. В марте 1946 года кандидатом в члены Политбюро стал заместитель председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгин, до войны занимавший ответственные должности в Ленинграде. Тогда же секретарем ЦК ВКП(б) был назначен А. А. Кузнецов, долгие годы при Жданове работавший вторым секретарем Ленинградского горкома партии. Под руководство Кузнецову было передано важнейшее подразделение ЦК — Управление кадров. Н. С. Патоличев, знакомый со Ждановым еще с 1920-х годов[102],4 мая 1946 года в связи со снятием Маленкова был утвержден новым секретарем ЦК, а затем назначен начальником нового влиятельного Управления по проверке партийных органов ЦК ВКП(б). Функцией Управления был контроль за работой обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик[103].
Позиции А. А. Жданова в партийной иерархии были таким образом очень сильными. Сам он руководил аппаратом ЦК как фактический заместитель Сталина по партии, руководивший работой Оргбюро и Секретариата ЦК. Его ближайшими сотрудниками, секретарями ЦК, курировавшими работу важнейших управлений, были многолетние протеже Кузнецов и Патоличев. Однако главным политическим капиталом Жданова было, несомненно, доверие к нему Сталина. На некоторое время Жданов вновь вернул себе позиции ближайшего соратника вождя.
Жданов и сталинская холодная война
В соответствии с долгой историографической традицией, А. А. Жданова характеризовали как бескомпромиссного радикала, преследователя советской интеллигенции, организатора политических погромов в области культуры, которые позднее под названием «ждановщина» вошли в историю как синоним бездумного догматизма и мещанской нетерпимости[104]. Позже, напротив, его пытались представить поборником умеренности и покровителем либеральных представителей естественных и гуманитарных наук[105]. На самом деле, в вопросах культуры и искусства у Жданова, похоже, было очень мало собственных идей. Практически каждой его идеологической акцией дирижировал Сталин. Сам Жданов нередко делал то, что шло вразрез с его собственными интересами. Сталин же руководствовался собственным пониманием логики холодной войны, логики, которая должна была поставить советскую интеллигенцию в оппозицию всему западному.
Тот факт, что Жданов был не более чем исполнителем воли Сталина, не означает, что он был лишен определенной институциональной идентичности. После болезни и смерти в мае 1945 года А. С. Щербакова Жданов, наконец возвращенный в Москву, сосредоточил в своих руках руководство работой Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), возглавлявшегося тогда его протеже Г. Ф. Александровым, и идеологической работой в целом. Одной из главных проблем, с которой столкнулся Жданов, была необходимость вернуть партию на рельсы идеологической ортодоксии. Массовый прием в партию в годы войны, расширение кругозора фронтовиков, наблюдавших жизнь на Западе, последовавшая затем их демобилизация угрожали идеологической чистоте парторганизаций. В таких условиях Жданов возглавил огромный аппарат, призванный укреплять идеологическую бдительность. Его обязанности как куратора идеологической машины (Управления пропаганды ЦК, печати, издательств, кино, радио, ТАСС, искусств, устной пропаганды и агитации) были формально закреплены постановлением Политбюро от 13 апреля 1946 года[106]. В течение четырех месяцев Жданов основал новый пропагандистский еженедельник «Культура и жизнь», стал автором двух знаковых постановлений ЦК ВКП(б) об усилении партийно-организационной и партийно-политической работы с вновь вступившими в ВКП(б) и о подготовке и переподготовке руководящих партийных и советских работников. Под его руководством создавалась Высшая партийная школа ЦК ВКП(б), Академия общественных наук[107].
Несмотря на взлет Жданова весной-летом 1946 года, в основных идеологических событиях того периода, благодаря которым он получил известность, ведущую роль играл все же Сталин. Подоплекой этих кампаний, окончательно прояснившейся летом 1947 года, было стремление дисциплинировать советскую интеллигенцию и на фоне углубления противоречий на международной арене втянуть ее в идеологическую войну с Западом.
14 августа 1946 года ЦК ВКП(б) выпустил постановление «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», в котором упомянутые ленинградские издания осуждались за серьезные идеологические ошибки[108]. Два дня спустя Жданов выступил перед членами Ленинградского отделения Союза писателей с гневной речью, в которой подверг самой резкой критике двух литераторов, сатирика Михаила Зощенко и поэтессу Анну Ахматову. В своем выступлении, «сокращенная и обобщенная» версия которого позже была опубликована в центральной печати, Жданов поносил Зощенко как «мещанина и пошляка», произведения которого отравлены «ядом зоологической враждебности к советскому строю», являются «пакостничеством и непотребством». Ахматова же, согласно печально известной формулировке Жданова, «блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой […], взбесившаяся барынька, мечущаяся между будуаром и моленной»[109]. Благодаря этой тираде и последовавшей за ней кампании по преследованию творческой интеллигенции, имя Жданова стало «олицетворением нетерпимости, преследования культуры и воинствующей глупости» — «ждановщины»[110].
Впрочем, на самом деле, кампанией против интеллигенции руководил Сталин. Она началась на заседании Политбюро 13 апреля 1946 года, когда, согласно Жданову, «товарищ Сталин дал очень резкую критику нашим толстым журналам, причем он поставил вопрос насчет того, что наши толстые журналы, может быть, даже следует уменьшить». Сталин утверждал, что поскольку в литературнохудожественных журналах не удалось организовать литературную критику должным образом, ее нужно возложить на Управление пропаганды ЦК[111]. Окончательный выбор журналов, подвергшихся нападкам, а главное то, что они были именно ленинградскими, почти наверняка дело рук Сталина[112]. Жданов был в Ленинграде первым секретарем больше десятилетия и со сменившим его Кузнецовым продолжал нести ответственность за то, что происходило в городе. Атаки на ленинградские структуры, в первую очередь ленинградскую парторганизацию, руководившую журналами, могли только подорвать его политическую репутацию. На самом деле, 26 июня года бюро Ленинградского горкома одобрило включение Зощенко в состав редколлегии «Звезды», а 6 июля печатный орган горкома газета «Ленинградская правда» опубликовала хвалебную статью о писателе. Степень участия работников ленинградского горкома в наблюдении за журналом была столь велика, что они подверглись взысканиям по горячим следам августовского постановления. Атаки на давнюю вотчину Жданова шли вразрез с его личными интересами[113]. Действительно, Жданов вел себя чрезвычайно сдержанно на заседании Оргбюро 9 августа, посвященном осуждению журналов, в то время как его соперник Маленков играл более заметную роль. В Ленинграде «обиженных приютили. Зощенко критиковали, а вы его приютили», — заявил Маленков ленинградцам. Когда же Сталин поинтересовался, осведомлен ли был ленинградский горком о включении Зощенко в состав новой редколлегии «Звезды», Маленков язвительно отреагировал: «Это Ленинградский комитет решил»[114].
100
Куманев Г. Рядом со Сталиным. Смоленск, 2001. С. 497.
101
Микоян А. И. Так было. С. 346.
102
Патоличев Н. С. Совестью своей не поступись. М., 1995. С. 73. По свидетельству сына Жданова Юрия Андреевича, Патоличев был даже ближе к А. А. Жданову, чем Кузнецов (Интервью Й. Горлицкого с Ю. А. Ждановым, 23 октября 1993 г.).
103
Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 35–36, 206.
104
См., например: Swayze Н. Political Control of Literature in the USSR, 1946–1959. Cambridge (Mass.), 1962.
105
Только падение Жданова в 1948 г., утверждают такие авторы, открыло дорогу периоду настоящих идеологических притеснений и репрессий в этих сферах (Hahn W. G. Postwar Soviet Politics: The Fall of Zhdanov and the Defeat of Moderation, 1946–1953. Ithaca, 1982).
106
Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 32.
107
Абрамов Б. А. Организационно-партийная работа КПСС в годы четвертой пятилетки // Вопросы истории КПСС. 1979. № 3. С. 56, 59; Жуков Ю. Н. Борьба за власть в руководстве СССР в 1945–1952 годах // Вопросы истории. 1995. № 1. С. 27.
108
Власть и художественная интеллигенция. 1917–1953 гг. / Сост. А. Н. Артизов, О. В. Наумов. М., 1999. С. 587–591. Затем последовали другие постановления ЦК по идеологическим вопросам: «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» (26 августа) и «О кинофильме “Большая жизнь”» (4 сентября).
109
Правда. 1946. 21 сентября.
110
Такой взгляд на Жданова см.: Werth A. Russia: The Post-war Years. New York, 1971. P. 202–209.
111
Бабиченко Д. Л. Писатели и цензоры. Советская литература 1940-х годов под политическим контролем ЦК. М., 1994. С. 117–118; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1480. Л. 6; Ф. 77. Оп. 1.Д. 976. Л. 40.
112
Это решение было, вероятно, принято Сталиным только в середине лета. В апреле на заседании Политбюро Сталин не говорил о том, что целью акции должны быть ленинградские журналы и писатели. См.: Бабиченко Д. Л. Писатели и цензоры. С. 118.
113
Бабиченко Д. Л. Писатели и цензоры. С. 119, 121, 129, 135, 143.
114
«Литературный фронт». История политической цензуры. 1932–1946 гг. / Сост. Д. Л. Бабиченко. М., 1994. С. 203, 214.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.