Страница 5 из 11
Наиболее заметным в военный период было упрочение позиций Молотова. Вслед за назначением заместителем председателя ГКО 16 августа 1942 года ему вернули отобранный накануне войны пост первого заместителя председателя СНК[28]. В соответствии с новой должностью Молотов до конца войны руководил деятельностью правительства, возглавляя Комиссию Бюро СНК по текущим делам, а затем Бюро СНК[29]. Одновременно Молотов сохранял важные позиции в ГКО и вошел в состав Оперативного бюро ГКО, созданного в декабре 1942 года для руководства текущей работой основных промышленных наркоматов, работавших на нужды фронта[30]. На завершающем этапе войны в ГКО Молотова несколько потеснил Берия. 15 мая 1944 года он возглавил Оперативное бюро ГКО, а Молотов был вообще выведен из этого органа, сосредоточившись на работе в СНК[31]. Большое количество функций как в аппарате ЦК ВКП(б), так и в СНК и ГКО выполнял Маленков. Микоян в качестве члена руководящих групп Политбюро, СНК (Бюро СНК) и ГКО (Оперативного бюро ГКО) курировал развитие ряда отраслей экономики.
Выполняя важнейшие функции в экстремальных условиях, высшие советские лидеры объективно получали значительную административную самостоятельность. Обобщенную характеристику этой новой ситуации дал Микоян: «Во время войны у нас была определенная сплоченность руководства […] Сталин, поняв, что в тяжелое время нужна была полнокровная работа, создал обстановку доверия, и каждый из нас, членов Политбюро, нес огромную нагрузку»[32]. Это, конечно, не означало, что во время войны произошло полное возвращение к системе «коллективного руководства», которое существовало в Политбюро в начале 1930-х годов. Однако определенные шаги в этом направлении были сделаны.
По мере стабилизации ситуации на фронтах и приближения к победе над врагом появлялись признаки того, что Сталин намерен отказаться от вынужденных послаблений военного периода. Для Микояна первым сигналом о перемене ветров был выговор Сталина в сентябре 1944 года. 17 сентября Микоян направил Сталину проект решения о выделении ряду областей зерновых ссуд[33]. Хотя проект был достаточно умеренным и удовлетворял лишь часть запросов, поступавших с мест, Сталин устроил демонстративный скандал. На записке Микояна он поставил резолюцию: «Молотову и Микояну. Голосую против. Микоян ведет себя антигосударственно, плетется в хвосте за обкомами и развращает их. Он совсем развратил Андреева[34]. Нужно отобрать у Микояна шефство над Наркомзагом и передать его, например, Маленкову»[35]. На следующий день, 18 сентября, было принято соответствующее постановление Политбюро[36].
В конце 1944 года Сталин предпринял реорганизацию системы военного руководства. 20 ноября Политбюро назначило Н. А. Булганина заместителем Сталина в Наркомате обороны СССР[37]. На следующий день Булганин был назначен вместо Ворошилова членом ГКО и Оперативного бюро ГКО[38]. 23 ноября Сталин подписал приказ Наркома обороны СССР, устанавливающий корректировку системы руководства армией. Вопросы, представляемые в Ставку Верховного главнокомандования или наркому обороны, начальники управлений НКО и командующие родами войск были обязаны предварительно докладывать Булганину. Доклады начальников Генерального штаба, Главного политического управления, Главного управления контрразведки «Смерш» представлялись непосредственно Сталину[39].
Важно отметить, что Булганин был сугубо гражданским руководителем. С начала 1930-х годов он работал председателем исполкома Моссовета, председателем СНК РСФСР, председателем правления Госбанка СССР. Во время войны Булганин служил членом военного совета ряда фронтов и благодаря этому получил некоторый военный опыт и генеральское звание. Выдвижение Булганина в Наркомат обороны и предоставление ему широких полномочий могло означать только то, что Сталин создавал новые противовесы военным, в частности, заместителю наркома обороны и Верховного главнокомандующего маршалу Жукову.
Очевидным подтверждением именно таких намерений Сталина служила демонстративная головомойка, которую он устроил Жукову буквально через две недели после назначения Булганина. В начале декабря 1944 года Сталин инициировал расследование обстоятельств принятия в мае и октябре 1944 года боевых уставов зенитной артиллерии и артиллерии Красной армии. Эти уставы были утверждены заместителем наркома обороны маршалом Г. К. Жуковым по представлению Главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова без предварительного обсуждения в Ставке Верховного главнокомандования. Именно это и было поставлено им в вину. Сталин вынес вопрос на обсуждение с участием военных[40]. На этом заседании (пиши продиктовал приказ наркома обороны СССР, официально оформленный 8 декабря. Приказ отменял утверждение уставов. Воронину был поставлено на вид «несерьезное отношение к вопросу об уставах артиллерии», а от Жукова требовалось «впредь не допускать торопливости при решении серьезных вопросов». Для просмотра и проверки артиллерийских уставов образовывалась комиссия, состав которой должен был определить Булганин. Принципиальное значение имело то, что этот приказ с критикой Жукова рассылался «всем командующим фронтов (округов), армий, начальникам главных и центральных управлений и командующим родов войск Наркомата обороны СССР»[41]. Выговор Жукову был таким образом широко обнародован.
Намерения Сталина «дисциплинировать» соратников стали еще более очевидными после завершения войны. Вполне естественно выглядела и приоритетная цель этих атак — первый заместитель председателя СНК, нарком иностранных дел В. М. Молотов. Соратник Ленина, старейший и вернейший из сталинских коллег, Молотов находился в незавидном положении, поскольку всеми воспринимался как естественный преемник Сталина. Подозрения Сталина относительно Молотова подпитывались неудачным совпадением слухов по поводу сталинского состояния здоровья и озабоченности тем, что его заместитель стал слишком независим.
3 октября 1945 года Политбюро официально отправило Сталина в первый за девять лет длительный отпуск, который он предпочел провести на Черном море. Находясь там, вождь регулярно получал переводы статей из иностранной прессы, включая те, что приписывали отъезд Сталина из Москвы его пошатнувшемуся здоровью в результате сердечного приступа, якобы случившегося летом. Западные газеты, доходившие до Сталина в пересказах ТАСС, высказывали предположения, что, пробыв почти двадцать лет у власти, он добровольно решил снять с себя груз правления державой, ставшей одной из самых мощных в мире. 10 октября 1945 года лондонский корреспондент газеты «Пари пресс» сообщал в связи с отъездом Сталина в отпуск о слухах, курсирующих во время Потсдамской конференции, о болезни Сталина. На следующий день лондонский корреспондент газеты «Чикаго трибюн» также сообщал о болезни Сталина и о борьбе за власть между маршалом Жуковым и Молотовым, которые «пытаются занять диктаторское место». 17 ноября в одном из французских журналов была напечатана большая статья о серьезной болезни Сталина. Сталин отправился на Черное море писать свое политическое завещание, утверждал автор статьи. Все эти материалы переводились для Сталина и отложились в его личном архиве[42].
28
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1349. Л. 5.
29
Там же. Д. 1350. Л. 40.
30
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1356. Л. 120–121.
31
Там же. Д. 1406. Л. 27.
32
Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М., 1999. С. 465.
33
АП РФ. Ф. 3. Оп. 52. Д. 251. Л. 93.
34
Секретарь ЦК ВКП(б), член Политбюро А. А. Андреев в декабре 1943 г. был назначен наркомом земледелия СССР.
35
АП РФ. Ф. 3. Оп. 52. Д. 251. Л. 93; Микоян А. И. Так было. С. 466.
36
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1420. Л. 136.
37
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1051. Л. 44.
38
Там же. Л. 46.
39
Русский архив. Великая Отечественная. Приказы Народного комиссара обороны СССР (1943–1945 гг.). Т. 13 (2–3). М., 1997. С. 332.
40
Об обсуждении вопроса с участием членов Политбюро сообщал в своих мемуарах С. М. Штеменко (Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2. М., 1974. С. 18–21). Вероятнее всего, обсуждение состоялось в кабинете Сталина 6 декабря 1944 г. Согласно журналу посещений кабинета Сталина, в этот день с 22 до 23 часов там присутствовали Булганин, первый заместитель начальника Генерального штаба А. И. Антонов, начальник оперативного управления Генштаба С. М. Штеменко, нарком Военно-Морского флота Н. Г. Кузнецов, Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронин, начальник Главного артиллерийского управления Н. Д. Яковлев. Однако, вопреки утверждениям Штеменко, члены Политбюро, как следует из журнала, в это время отсутствовали. Не было на заседании также Жукова, который находился на фронте.
41
Русский архив. Великая Отечественная. Приказы Народного комиссара обороны СССР (1943–1945 гг.). С. 337–338.
42
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. И. Д. 97. Л. 35–36; Д. 99. Л. 29–34.