Патриот

И как-то вдруг оказалось, что никто больше не хочет ничего искать — из опасения найти.

Дубина Джексон юркнул обратно под брезент.

— Почему бы нам не вернуться домой, а, пап? — спросил сын. — Ты ж сам говорил, что здесь, похоже, кишмя кишат привидения.

— Пусть кишат, это АНК-МОРПОРКСКИЕ привидения! И ни один поганый иностранец даже пальцем их не коснется!

— Па?

— Что, сынок?

— А кто такой был господин Хонг?

— Откуда мне знать?

— Да нет, я так… Просто когда мы возвращались, один человек сказал: «Все мы знаем, что случилось с господином Хонгом, когда он в полнолуние устроил торжественное открытие рыбного ресторана „Три Веселых Сколько-Съешь Рыбы“, причем ресторан тот — помните? — стоял прямо на месте старого, посвященного какому-то рыбьему богу храма, что на Дагонской улице…» Но я, к примеру, ничего такого не знаю и не помню.

— Ах, вот оно что… — Некоторое время Джексон сосредоточенно размышлял. — Что ж, Лес, ты уже, гм, взрослый… В общем, господин Хонг… он очень быстро закрыл свое заведение и уехал вроде как в спешке, сынок. Так торопился, что даже кое-что забыл.

— Правда? И что он забыл?

— Ну, если тебе так хочется знать… половину ушной раковины и почку.

— Круто!

Лодка вдруг качнулось, раздался треск взламываемой древесины. На отца и сына обрушился поток водяных брызг, и кто-то прокричал из влажной тьмы:

— Ты почему не зажигаешь огни, второй двоюродный брат шакала?!

Джексон схватил лампу и поднял над головой.

— А ты что делаешь в анк-морпоркских территориальных водах, верблюдоедный дьявол?

— Эти воды принадлежат нам!

— Мы сюда первыми прибыли!

— Да ну? Это мы прибыли первыми!

— Ты повредил мою лодку! Это ПИРАТСТВО, вот что это такое!

Кругом уже вовсю кричали. Во мраке две флотилии столкнулись. Бушприты обрывали снасти. Борт бился о борт. Контролируемая паника, нормальная для процесса мореплавания, перешла в панику неконтролируемую, бешеную, состоящую из мрака, водяных брызг и треска обрываемых снастей.

В такие минуты древние морские традиции, объединяющие всех мореплавателей в борьбе против общего врага — голодного и безжалостного океана, — эти традиции должны выходить на первый план.

И то, что господин Ариф огрел господина Джексона веслом по голове, не укладывалось ни в какие традиции.

— Гм-м? Вм-м-м?

Ваймс с трудом разлепил один, глаз, который еще как-то слушался его приказов. Взгляду предстало нечто жуткое:

«…Я зачитал иму иво права на что, он сказал а ни пашел бы, ты лягавый. Тогда, сержант Детрит вынис иму строгое придупржедение и он громка ойкнул…»

«На свете есть много такого, в чем я не большой мастак, — подумал Ваймс, — но, по крайней мере, я не обращаюсь с пунктуацией так, как будто играю с запятыми в „пятнашки“…»

Он перекатил голову на другую сторону, подальше от ломаной грамматики Моркоу. Кипа бумаг под ним шевельнулась.

Письменный стол Ваймса уже стал притчей во языцех. Когда-то на нем лежали аккуратные стопки бумаг, но постепенно они, как это свойственно слишком высоким стопкам, перекосились и расползлись в стороны. В результате сформировался плотный слой, мало-помалу превращающийся в нечто вроде канцелярского торфа. Поговаривали, что где-то в глубине его прячутся тарелки и остатки еды. Проверить достоверность слухов желающих не находилось. Некоторые даже утверждали, что слышали доносящийся из бумажных залежей шорох, как будто там что-то шевелилось.

Кто-то благовоспитанно кашлянул. Ваймс поднял голову и увидел большое розовое лицо Вилликинса, дворецкого госпожи Сибиллы. Собственно, и его дворецкого тоже, хотя Ваймс никак не мог к этому привыкнуть.

— Думаю, нам следует поспешить, сэр Сэмюель. Ваш парадный мундир я доставил, а принадлежности для бритья стоят готовые на раковине.

— Что? Что?!

— Через полчаса вы должны быть возле Университета. Госпожа Сибилла просила передать, что, если к указанному времени вас там не будет, она вытащит из вас все кишки и пустит их на чулки, сэр.

— Она при этом улыбалась? — С трудом поднявшись, Ваймс неверным шагом направился к источающей пар раковине.

— Совсем чуть-чуть, сэр.

— О боги…

— Совершенно согласен, сэр.

Ваймс пытался бриться, в то время как Вилликинс у него за спиной подметал пол и вытирал пыль. Городские часы пробили десять.

«Я сел, наверное, около четырех, — подумал Ваймс. — Я точно помню, что слышал, как в восемь заступила другая смена, а потом я стал разбираться с расходами Шнобби — вот она, настоящая высшая математика…»

Не прекращая бриться, он попытался зевнуть — затея, редко завершающаяся успехом.

— Проклятье!

— Я принесу промокательной бумаги, сэр, — произнес, не оборачиваясь, Вилликинс. Пока Ваймс вытирал кровь, дворецкий продолжил: — Хотелось бы воспользоваться этой возможностью, сэр, чтобы поднять вопрос чрезвычайной важности…

— Да? — Ваймс тупо уставился на красные лосины, которые, судя по всему, были основной составляющей парадного мундира.

— С великим сожалением должен сообщить, что прошу предоставить мне отпуск на неопределенный срок, сэр. Хочу присоединиться к «цветастым».

— К кому ты хочешь присоединиться? — Ваймс принялся рассматривать рубашку с брыжами. А потом мысль догнала слух. — Ты что, СОЛДАТОМ решил заделаться?

— Говорят, Клатчу пора преподать суровый урок, сэр. Никогда не было такого, чтобы Вилликинсы не откликались на зов родины. Думаю, тяжелая пехота лорда Вентурии мне подойдет. У них особенно привлекательные мундиры, сэр. Красно-белые. С золотыми пуговицами.

Ваймс натянул сапоги.

— У тебя ведь есть опыт участия в военных действиях?

— Нет, сэр, откуда? Но я быстро учусь, сэр, и умею обращаться с пилкой для резьбы по дереву. — На лице дворецкого застыло выражение патриотической готовности.

— Мы смело в бой пойдем, стало быть? — осведомился Ваймс.

— Именно так, сэр, — ответил Вилликинс, истово полируя церемониально-выходной шлем.

— И ты действительно готов вступить в рукопашную с дико визжащими клатчскими ордами?

— Да, сэр. Если до этого дойдет, сэр, — подтвердил Вилликинс. — Вот, сэр, возьмите, теперь он отполирован как следует.

— Говорят, там много песка.

— Это правда, сэр. — Вилликинс закрепил ремешок шлема под подбородком Ваймса.

— А еще там каменисто. Очень каменисто. Кругом одни камни. Да и песок тоже.

— Думаю, вы правы, сэр, местность там суровая.

— И ты, Вилликинс, наденешь красно-белый мундир, возьмешь свою пилку для резьбы по дереву и с радостью пошагаешь в эту страну пыли цвета песка, камней цвета песка и песка цвета песка?

— Осмелюсь добавить, сэр, мундир с золотыми пуговицами, сэр, — горделиво выпятил челюсть Вилликинс. — Да, сэр. Если потребуется.

— Слушай, я вот нарисовал тебе картину… Тебе не кажется она странной? Как будто в ней что-то не то?

— Простите?

— Не обращай внимания. — Ваймс зевнул. — Нам будет тебя недоставать, Вилликинс.

«А вот некоторые другие его достанут. Причем легко, — мысленно добавил он. — Со второго выстрела точно».

— О, лорд Вентурия говорит, максимум к страшдеству все закончится.

— В самом деле? Кто бы мог подумать. А я и не знал, что все уже началось.

Ваймс сбежал по лестнице — и влетел прямо в густое облако карри.

— Мы вам немного оставили, сэр, — сообщил сержант Колон. — Когда парнишка принес еду, вы спали.

— Сынок Гориффа, — уточнил Шнобби, гоняя по жирной тарелке упорно ускользающее зернышко риса. — Хватило на полкараула.

— Вот они, преимущества государственной службы, — кивнул Ваймс и заторопился к двери.

— Хлеб, маринованные манго и прочее, все как положено, — довольно сообщил Колон. — Я всегда говорил: для вонючего заграничника Горифф не так уж плох.

Лужа горящего масла…

Ваймс застыл у двери.