Славное море. Первая волна

— Ну что, нашумелось?

На минуту измученному Геннадию он показался ска­зочным богатырем, который в течение нескольких дней вел отчаянную борьбу с морем. Море устало и смири­лось, а он, удовлетворенный победой, довольно усме­хаясь, разминает мускулы.

Море еще продолжало зыбиться, но в безветрии уже гасли на волнах пенные гребни. Округлые, покатые волны больше не обрушивались на палубу, и теплоход легко подминал их под себя. И цвет у них изменился. Теперь они не мутно-серые, а желтые, будто море к концу шторма взбаламутилось до самого дна и подняло глу­бинный ил.

Геннадий, подойдя к боцману, поделился с ним сво­ими мыслями.

— Плохо ты знаешь море, — повернувшись чуть бо­ком, чтобы видеть матроса и воду, сказал боцман.

— Тут, брат, такая глубина, и нет такой силы, чтобы взбаламутить его до дна.

— А как же цвет? Сейчас он другой, почти желтый.

— Это все от солнца. Моряки говорят, что солнце красит море в сто цветов.

— Уж и в сто! Да в природе семь цветов всего, а ос­тальные оттенки.

— Ну, пусть и оттенки, — согласился боцман.— Л только их в море не меньше ста. Утром море под солн­цем зеленое, это если оно тихое, а если волнуется, цвет другой: то синий, то стальной. Чуть солнце передвину­лось— и море зацвело по-новому. Старые моряки это хо­рошо знают.

Боцман по всегдашней привычке положил крупную руку на плечо Геннадия.

— А первая волна, она всегда так: и далеко отбросит, и зашибить может. К ней приноровиться надо. Так-то, брат.

«Да, первая волна уже была, — подумал Геннадий.— Была там, возле плота».

Но теперь он уже не мог сказать, что она последняя. Что-то в груди негромко подсказывало: «Нет, не послед­няя».

На палубу вышел доктор, заговорил с боцманом о солнце. Потом, как бы нечаянно вспомнив, сказал:

— Серов, пройдите в санитарную каюту. Вас ради­стка просит.

Геннадий быстро спустился вниз и нетерпеливо от­крыл дверь каюты.

— Садитесь, — немного хрипло сказала Зоя и гла­зами показала на стоявшую рядом табуретку.— Просты­ла я немного.

На Геннадия мягко и устало глядели те самые синие глаза, которые он тогда видел через букет цветов.

— Это вы спасли меня?

Он молча сел, не зная, что ответить. Разве он один спас бы ее?

Она высвободила из-под серого пушистого   одеяла открытую до плеча руку и подала ему. Бледное, осунув шееся лицо в обрамлении густых светлых волос порозо­вело.

— Спасибо вам. Вы смелый.

Он пожал ее теплые мягкие пальцы и опять ничего не. ответил.

— Спасибо, — повторила она еще раз и легонько потянула руку из его ладони.

Гена спохватился, бережно опустил ее руку на мяг­кое одеяло и сам спросил:

— Вы теперь хорошо себя чувствуете?

— Хорошо. Сегодня мы встретимся   с   теплоходом «Якутия», он идет в порт. Капитан сказал, что нас переправят туда. И я захотела увидеть вас. Мы уже встречались раньше, в порту. Я и подумала: тот ли?

И чтобы не говорить только о себе, спросила:

— А вы раньше плавали?

Геннадий сознался, что не плавал раньше и не соби­рался плавать, потом подробно рассказал о короткой матросской жизни, от первого прихода на корабль до сообщения о бедствии шхуны «Заря». И вдруг спросил

— Вы-то теперь плавать не станете?

— Что вы? — ответила она. — Обязательно буду.  Куда же мне?.. На море живем.

Она попыталась улыбнуться, по широкой улыбки и получилось. Слабость еще не прошла. Геннадий увиде как длинные светлые ресницы девушки медленно опу­скаются на синие глаза. Он стал прощаться.   Она не удерживала его, и только когда он уже отошел от кро­вати, попросила:

— Когда вернетесь в порт, заходите к нам. Я буду рада. — И уже с закрытыми глазами добавила:—Очень буду рада. Заходите.

II

К острову подошли в полночь. Солнце низко висело над горизонтом, и от невысоких гор и домов лежали длинные серые тени.

На острове не спали: весело суетились люди, встре­воженные гудком, беспокойно метались собаки. Не вид­но было ни стремительных в полете стрижей, ни хлопот­ливых ласточек. Над тесовыми крышами, стрельчатой антенной радиостанции летали белые чайки.

Теплоход шумно сбросил якоря — сначала один, по­том другой. В ту же минуту от берега отчалила лодка, наполненная зимовщиками. Две пары весел в руках уме­лых гребцов дружно гнали ее с волны на волну. Ка­залось, гребцы боялись, что корабль вот-вот снова поднимет якоря и, не дождавшись их, уйдет обратно на юг.

Рулевой ловко подвел лодку впритирку к теплоходу, и она словно прилипла к борту.

По штормовому трапу на палубу теплохода подня­лись шесть человек. Трое были одеты еще по-зимнему: в коротких полушубках и шапках. Трое же совсем по-лет­нему — в бушлатах и кокетливо выправленных фураж­ках.

Капитан пригласил их в кают-компанию. Один из них остался на палубе. Он оказался радистом и сразу понравился молодым матросам.

— Ох, и пережили мы за этот шторм! — сказал он со вздохом.

— Что-нибудь разрушило? — спросил Алферов, уча­стливо склонившись над низеньким веснушчатым ради­стом.

— Боялись, что вы не придете. Счастье, что шторм шел не с севера, а то нагнало бы к острову льдов, и не подойти вам. В прошлом году так было.

Геннадий смотрел на радиста, как на героя. Тоже вот молодой, а на самом Севере живет. Его часто даже ле­том окружают льды, порой к нему не подступишься.

— А вы все молодцы, — похвалил команду радист.— Мы, полярники, знаем, что значит плавать в такой шторм. Если бы вы не выдержали и ушли назад — ох, и хлеб­нули бы мы!..

Геннадий, Сергей Алферов и Юсуп переглянулись между собой. До сих пор они не совсем ясно представ­ляли себе, как важен их рейс для островитян.

У впечатлительного Геннадия радостно забилось серд­це от первой благодарности за труд, за настойчивость.

Когда ввели радиста в каюту, он сразу начал шарить по книжным полкам, потом начал одну за другой запи­хивать книги за пазуху.

— Э-э, брось, это казенные! — сказал Антон Сахно и по-хозяйски потянул книги обратно.

— Да что ты? — миролюбиво протянул радист. — Скажете, что на зимовке оставили, и вам спишут.

— Да разве так просят? — надвинулся на радиста Сергей Алферов.

А тот вдруг резко и зло крикнул:

— Книги нам до зарезу нужны! Человек у нас забо­лел.

— Так не книги, а доктор нужен.

— Душой заболел, понимаете? Хоть вывози с зи­мовки!

Антон Сахно растерянно обвел глазами друзей и, не успев дождаться ответа, молча протянул книги.

— На, если так. Это лекарство должно помочь.

— То-то...

Радист улыбнулся, но голос подозрительно дрожал.

— Разве можно это жалеть?..

...Через два дня команда распростилась с зимовщи­ками. Теплоход взял курс на юго-запад.

Геннадий, Сергей Алферов, Юсуп Шадаев стояли на палубе и махали в сторону острова. Подошел Антон Сахно и стал рядом. Высокий Сергей обнял его за плечи.

Теплоход, покачиваясь, набирал ход. Прощально по­крутившись над судном, улетели к острову чайки.

Геннадий думал об острове, об оставшихся там еще на одну долгую зиму людях, но сказал о другом:

— Знаешь, Сергей, мне так хочется прийти сюда еще раз...

— Да, хорошо приходить туда, где тебя ждут, — со­гласился Сергей.

— Но ведь ты говорил, что попал в море случайно,— сказал Антон Сахно, прикрывая ладонью глаза от солнца.

— Говорил. Только не уйти мне, пожалуй, теперь назад.

— Я так и знал, — заметил Сахно и, убрав руку от глаз, повернулся спиной к солнцу. Губы чуть приоткры­лись, складки на лице разгладились.

Он медленно повел рукой в сторону моря, потом ту­да, где уходил вдаль знакомый остров.

— Кто увидел это хоть один раз, обязательно вер­нется.

— Над работой ты верх взял, вот что важно! — про­сто заметил Юсуп.

—| Да, — коротко подтвердил Сергей. — Трудно тут, а настоящего человека всегда трудное манит.

Остров остался далеко позади, он все уменьшался и, казалось, чуть покачивался на мелких волнах. Думалось, что не теплоход уходит к югу, а целый остров с неболь­шой командой поплыл на север, навстречу суровым по­лярным льдам.