Славное море. Первая волна

III

Захмелевший Геннадий, слушая пьяную речь Носко­ва, не находил в ней ничего смешного или неразумного. Может, действительно, так и бывает. И хорошо, когда тебя никому не удастся споить.

Но сам он считал, что за границу ему не плавать. На флот он пошел по нужде, и неизвестно, кем он еще бу­дет. Ему хотелось только побывать в Арктике, геройски проплыть во льдах. А может... Чем черт не шутит, мо­жет, и открыть там что-нибудь. У него появилось жела­ние поговорить об Арктике. И он спросил Носкова, что­бы завязать нужный разговор: — Вы очень любите Арктику?

— А кто же ее не любит? — сразу готовно отозвался Носков. — Арктика — это мечта всех смелых люден. Сплю и во сне вижу.

— Расскажите что-нибудь о Севере. Разрумянившееся от водки лицо Носкова   засияло.

Постоянное хитроватое выражение исчезло, и оно стало вдруг мечтательно-вдохновенным.

Он немного помолчал, отыскивая в памяти новое, еще не рассказанное, интересное событие, и начал без вступления:

— Вот такой случай был. Теплоход шел к острову Стадухина. Там была метеостанция, и требовалось за­менить зимовщиков. Погода стояла хорошая. Види­мость— дай бог всегда в море такую! Команда здесь никогда не плавала, и всем этот рейс казался счастли­вым. Поэтому и никто не понял, почему вдруг капитан стал мрачнее тучи.

А капитан бывал в этих местах и помрачнел не зря. Не увидел он в море того, что видел раньше на этом месте.

— А что в море можно видеть? Там же одна вода. Носков вздохнул и безнадежно махнул рукой.

— Мало ты знаешь, салажонок. На морских дорогах, как и на земле, тоже есть вехи. Остров, например, ка­кой-нибудь, мель подводная, которую моряки по цвету воды видят.

— Значит, капитан такую веху не увидел? — спро­сил Геннадий, чтобы вернуть Носкова к прежней нити разговора.

— Вот именно, веху. Остров там должен быть. Плы­вут час, другой, а его нет. Тут помрачнеешь. Зашел ка­питан в рубку к штурману испрашивает:

— Приборы у вас не врут?

Штурман удивился, но ответил, как полагается:

— Нет, приборы в исправности. Подумал капитан и сказал:

— Проверьте приборы, штурман. С курсом у нас что-то неладно.

Проверил штурман приборы, по карте курс просле­дил и говорит:

— Приборы работают как часы, и курс правильный.

— Как же правильный, — спрашивает капитан, — если острова слева нет?

Глянул штурман на морскую карту. Да, должен быть здесь остров. Глянул вперед—и затревожился: чисто мо­ре кругом, глазу зацепиться не за что. Определились по солнцу, правильно идет корабль. А острова нет.

И остров-то небольшой — так, столбик земли метров пятьсот в окружности. А где он?

Штурман — человек бывалый, а капитан и того боль­ше. А только и им нелегко было решить, что с остро­вом.

— Размыло островок, однако, — сказал наконец штурман. — В этом году мы здесь первые плаваем. По­этому нам и не сообщил никто.

— Должно быть, так, — согласился капитан. — По­добные шуточки на Севере бывают. Земля Санникова, говорят, так исчезла. Только мы о гибели этого острова первые узнали, значит, мы обязаны сообщить другим.

Через полчаса радист уже передавал:

«Всем! Всем! Безымянный остров на пути к острову Стадухина больше не существует».

Записали все это в вахтенный журнал, как полагает­ся, но ни команде, ни пассажирам пока не говорили.

Было это утром, а к вечеру вышел капитан из каюты на мостик, пошарил глазами по морю и только крякнул от удивления. Но глазам не поверил, к биноклю потянул­ся. Просто непостижимо: встает по курсу остров, там, где его быть не должно. И тот самый, который он ис­кал в положенном ему месте.

Чем больше капитан смотрел в море, тем больше удивлялся. Потом штурмана позвал.

— Что-то неладно у нас с вами получается, штур­ман, — говорит ему капитан. — Потерянный остров-то вот он, впереди!

Штурман тоже схватился за бинокль, глянул вперет и сразу опустил его.

— Да, это самый тот остров и есть, — сказал он.

— А мы радировали, что этого острова нет боль­ше, — сказал капитан. — Что ж это получилось?

— Неважно получилось, — согласился штурман.

Теперь он уже сам, без приказа капитана решил сно­ва проверить работу навигационных приборов. Сколько ни проверял, нет в них никакого изъяна.

Определились по солнцу — и тут все в порядке: ко­ординаты корабля правильные и острову тут быть не по­ложено. А он вот есть. Что ты с ним будешь делать? Ну, поделать, конечно, с ним ничего нельзя, а объяс­нить-то, как он сюда попал, надо.

...Вопрос, конечно, не легкий. Но ответ на него дол­жен же быть. И Геннадий решил сам его отыскать. Пока Носков описывал в деталях затруднения капитана и штурмана, он уже решил, что ответ им найден.

— Видно, в том месте остров провалился, а в дру­гом месте его вспучило. Такие сдвиги на земле часто бы­вают.

— Бывают. Сам читал. «В другом месте вспучило»,— передразнил он Серова. — И тех же размеров и тех очер­таний остров. Как же это, а?

Это обстоятельство обескуражило Геннадия. Новый остров, поднявшийся со дна, конечно, не мог получиться точной копией первого.

— Прежде чем в Арктику плыть, надо сначала изу­чить ее по книгам. Нужно узнать все ее чудеса и кап­ризы,— нравоучительно заметил Носков. — Вот тогда она тебе покажется и раскроет все тайны.

Верхушки лиственниц задвигались, зашумели, сна­чала тихо, потом громче.

— Вот хорошо, прохладней стало, — сказал разом­левший от вина Носков, блаженно потянулся и доба­вил:

— Ну давай пойдем дальше. Теперь немного оста­лось.

— Нет, ты доскажи, пожалуйста, — попросил Ген­надий.

— Да я про это и толкую.

Но теперь он говорил быстро, почти не останавли­ваясь на подробностях.

— Штурман решил занести остров на карту в новых координатах. Замерил по солнцу, прикинул и так и сяк, а остров не дается.

— Как не дается? — удивился Геннадий.

— Не дается. Плывет.

— Плывет?

— Да, плывет. И все на Север.

Носков полюбовался озадаченным лицом Геннадия и подвел итог сказанному:

— В этом и разгадка вся. Остров был на материко­вом льду. Ну, сам знаешь, что это такое. Может, остат­ки ледниковой морены. Сотни лет вода точила лед. Кру­гом обточила. Осталась под ним только маленькая нож­ка. Однажды в шторм, видно, ножка сломалась, и ост­ров поплыл.

Геннадий больше не проронил ни слова. Умолк и раз­мечтавшийся об Арктике Носков. Освещенные солнцем вершины молодых лиственниц тоже притихли. Где-то ря­дом с матросами тонко звенел комар, сторонясь угарно­го духа водки.

И вдруг в эту дремотную тишину ворвался басистый гудок «Полярного». Голос корабля, настойчивый и тре­вожный, покатился над тайгой, сломался в горах, дваж­ды повторился эхом. Внизу замолкли комары, вверху беспокойно зашумели лиственницы.

— Что такое? — встрепенулся Носков. — Теплоход уходить собирается!

— А как же мы? Бычка-то не взяли! — забеспокоил­ся Геннадий.

— Ладно, все успеем, только скорей.

Они пустились бегом. Перелесок скоро кончился. По узкой кладке перебежали неширокую, но глубокую, с черной водой, речку. И только тогда увидели контору пригородного сельскохозяйственного участка.

IV

Беспокойный Иван Демидович в этот час не нашел се­бе работы. Немного стесняясь внезапного безделья, он, заложив руки за спину, тихо прохаживался по палубе.

С берега вдруг потянуло, словно из жаровни. Одна за другой прошли три волны горячего воздуха.

Боцман внимательно оглядел небо, горы. В воздухе снова стало тихо, нигде ничего подозрительного, и он успокоился.

Но через несколько минут опять, заметил, что широ­кая даль подернулась мелкой рябью, заморщилась.

Боцман встревожился. Легкая рябь, возникшая в раз­ных местах, ширилась. Два раза колыхнулся и замер на флагштоке вымпел.

Боцман, повернувшись к капитанскому мостику, ска­зал: