Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 40 из 79



Обрушившийся на город дождь атаковывал карниз окна. Чарли всегда любил грозу, считал ее появление хорошим знаком, и даже сейчас улыбнулся, находя в степенных ударах водных капель о металлическую поверхность некоторый ритм, который успокаивал, даря обманчивое ощущение безопасности. Маг понимал, что в любой момент его могут обнаружить, что до тех пор, пока организм не восстановится, он беззащитнее ребенка, но ему пришлось смириться с ситуацией. Последние сутки он и так действовал на пределе своих возможностей, иногда держась лишь на одном инстинкте самосохранения.

Во всяком случае, - успокаивал себя Чарли, - если его поймают, Алис снова будет в безопасности. О ней позаботятся сестры, как и обещали.

А если его не поймают? Если все-таки ему удастся убежать?

Что-то внутри, вероятно, это была совесть, шептало, что его эгоистическое желание бежать лишает Алис необходимой защиты. Хотелось верить, что Алис справится без помощи Чарли, что опасность преувеличена, что найдутся другие защитники. Ему необходимо было в это верить, иначе, как он мог ее оставить?

Перед тем как взять в руки вилку прошлым днем, Чарли тщательно просчитал свой план: обед в семье подают ровно в час, полдник - в четыре. Тара очень удивилась, когда ее брат приветливо поздоровался, поблагодарил за принесенную пищу и попросил о вишневом пироге. Чтобы она не забыла, Чарли несколько раз повторил свою просьбу, два раза уточнил насчет соуса. Его глаза блестели, морщинки на переносице разгладились, а потом он подмигнул, тем самым лишая сестру всякой подозрительности. Переполненная желанием помочь, а, может, еще раз увидеть его улыбающимся, Тара не могла не исполнить последнее желание брата. Вначале четвертого он занялся делом. Руки дрожали, слезы застилали глаза, мешая четко видеть происходящее, приходилось часто моргать и вытирать глаза рукавами толстовки, которой его заботливо снабдили, так как на чердаке было довольно прохладно.

Он так часто делал это с другими людьми - резал, рвал кожу, бил, вредил с помощью магии - думалось, что все пройдет без затруднений. Но нет, причинить вред другому человеку несравнимо легче, чем себе, хотя когда-то давно, много лет назад, казалось иначе. Копаясь в памяти в поисках чего-то, что могло бы помочь, Чарли вдруг вспомнил Элен, ведьму из его отряда, попавшую в плен и выторговавшую у демона Ротара жизнь в обмен на интересующую его информацию.

Чарли помнил, как шел по коридору, состоящему сначала из его подчиненных солдат, затем, - из вражеских воинов, вооруженных до зубов. Он чувствовал на себе десятки защитных чар, которыми его солдаты пытались защитить своего командира, в случае несоблюдения Ротаром оговоренных условий передачи пленных. Это была мирная встреча. Ротар, верный своему слову, согласился освободить уже бесполезную ведьму, правда, при одном условии. Воин Браша должен был лично забрать пленницу из рук демона.

Было видно, что Элен досталось, что она не с первого часа пыток начала говорить, вероятно, не с первого дня. Избитая, раненная, изможденная ведьма, ссутулившись, стояла на ногах, поддерживаемая демонической магией. Ее спутанные волосы были сбиты в жуткий колтун на голове, один глаз заплыл настолько сильно, что закрывающее его распухшее веко прятало под собой половину щеки. Воины обоих демонов встали в две шеренги напротив друг драга, образуя тем самым живой коридор, по которому шел Чарли к цели. Сначала его окружали друзья, затем – только враги. Он смотрел на Элен, думая о том, как сильно рискует своей жизнью, но никто бы не смог справиться с этой задачей лучше, это было ему известно. Когда до ведьмы оставалось менее двадцати шагов, Ротар небрежным жестом отшвырнул от себя несчастную, как ненужную вещь. Скрестил руки на груди, самодовольно наблюдая, как Элен, пресмыкаясь, позоря своего демона, ползла к пришедшему за ней магу, из последних сил переставляя ногами и руками.

Оступившись, она упала в грязь, под смешки неприятеля, попыталась приподняться, скользя взглядом по черным, туго зашнурованным военным ботинкам, заляпанным кровью грязно-желтым штанам, свисающему ниже колен плащу. Чарли казался ей огромным, сильным, всемогущим. Она поднялась на колени и протянула трясущуюся руку по направлению к Чарли, попыталась улыбнуться беззубой улыбкой.

- Командир, - хрипло прошептала она, увидев спасение в возвышающейся над ней грозной фигуре знакомого мага, цвет глаз которого можно было сравнить лишь с чернотой адской ночи. Но в тот момент, когда их глаза встретились, Элен поняла свою судьбу, она попыталась закричать, но не успела. Взмах руки, сжимающей рукоять сабли, точное движение, и голова ведьмы упала к ногам Чарли, следом склонилось в своем последнем поклоне туловище. Стало вдруг тихо, словно кто-то выключил звук у плохого фильма, но Чарли знал, что это всего лишь реакция на неожиданность.



- Смерть ничтожным предателям, - брезгливо бросил он и, повернувшись, пошел к своим, ни разу не обернувшись. Так он шел до портала, а потом и до самого лагеря, не оглядываясь, ни с кем не разговаривая.

Тогда казалось, что лишив жизни свою подругу по оружию, делившую с ним недавно пищу и сражающую бок о бок против общих врагов, Чарли отрубил голову сам себе. Он убил человека, который тянулся к нему за помощью, который верил в него, который был обречен. В ту ночь Чарли думал, что труднее ничего не может быть, но нет, нанести раны себе, которые при определенном раскладе могут убить или навредить – несоизмеримо сложнее. Два раза он откладывал вилку, понимая, что не сможет этого сделать.

Как ни странно, но со второй рукой было легче, быстрее. Чарли держал запястья под потоком теплой воды, специально заткнув слив в раковине, чтобы стекающая на пол в ванной кровь напугала сестру. Он был доволен своей решительностью, а, может, смирился с очередным доказательством своей безрассудности. В его голове будто что-то переключилось или, скорее, выключилось, хотя после того, как мать оставила мага на второй срок на войне, - он считал, выключаться уже нечему. Пережив шесть лет непрерывных сражений, год в плену и четыре дня в клетке Сатари, - Чарли знал наверняка, - так просто он не сдастся.

 Сейчас же, отдыхая на диване в гостинице, маг наслаждался болью. Да, именно наслаждался. Если он что-то чувствует, – значит, он жив; значит, он еще пока дышит и может что-то изменить. Боль обязательно пройдет, уже завтра станет легче. У него еще есть половина пиццы и почти целая пачка печенья. Никаких сомнений, жизнь прекрасна!

Чарли полностью расслабился, отдаваясь во власть своего состояния, он не пытался сопротивляться. То, что маг чувствовал, было нормальной предсказуемой реакцией на зелье. Каждая клетка его тела избавлялась от влияния чужеродного вещества и демонстрировала свое недовольство хозяину. Он столько раз отходил от «мобилизации», что теперь с точностью до секунды предвидел появление сопутствующих симптомов: жар, озноб, головная боль, мышечная боль, резь в глазах и сильный голод.

   - Вперееееееед! – кричал Чарли.- Маги, вперееед! Всех, кто отступит, я лично вздерну на виселице! За мноооой!

   Ужас читался в глазах солдат из его отряда, воинов одолевало смятение и недоверие, приказ командира казался безрассудным. Да что говорить о подчиненных, если у Чарли самого дрожали колени, он лучше кого бы то ни было понимал, что раздает билеты в один конец.

   - Это самоубийство, - одними губами прошептал Аз, но Чарли услышал. Он был согласен с парнем, но командовал идти вперед. Потому что нельзя отступать, чтобы ни случилось.

- Отставить разговоры! - Чарли достал из-за спины давно забытое на Земле, но активно используемое здесь оружие – острейшую, слегка измененную демонами двухклинковую глефу, встал в боевую позицию, показывая пример подчиненным, и твердым шагом двинулся вперед. Он не оглядывался, если за ним не пойдут, - он не станет доносить. Сам бы не пошел на их месте. Наверное. Скорее всего.