Похищение свободы

Через два часа целлофановый пакет опустел, а на льдине отчетливо вырисовывался посадочный знак. Покончив с этим, капитан вернулся к тому месту, где оставил на снегу ракетницу с сигнальными ракетами. Оранжевый крест, выделявшийся на льдине, вселял надежду.

Задрав голову, Лесли посмотрел вверх, где кружило несколько буревестников. Кроме них, ничего живого вокруг не было. Прицелившись, Лесли выстрелил и поразил одну из птиц. Птица упала на лед, и капитан поднял ее. Шея у нее кровоточила, часть перьев она потеряла, борясь в падении за жизнь. Эта мертвая птица вряд ли могла обрадовать Бренду.

Лесли стало вдруг жарко, и он проглотил таблетку витамина. Когда ветер ненадолго ослабевал, капитан находил Арктику вполне сносной. Ему казалось, что вскоре ветер стихнет окончательно. Свое местонахождение Лесли примерно знал и сейчас думал о том, что, наверное, на их поиски уже вылетели поисковые самолеты. Разумеется, с первого захода они вряд ли их обнаружат. Напряженно вглядываться в даль и вслушиваться было утомительно, но Лесли еще долго вглядывался и вслушивался.

Вскоре видимость улучшилась, и Лесли стал разглядывать льдины, как две капли воды похожие одна на другую. Над их льдиной висел серо-белый туман. Это были те самые места, где двадцать лет назад прошел советский ледокол «Седов», вернее, продрейфовал после того, как был зажат льдами. Его тогда протащило через море Лаптевых, и лишь спустя два с половиной года, в январе 1949-го, он наконец попал в окно, образовавшееся между Гренландией и Шпицбергеном.

В последнее время русские занялись более детальным изучением этого района. Лесли не знал, какое именно значение они придавали своим исследованиям, но в одном был уверен: их льдина с вмерзшим в нее «Сном дьявола» совершит такой же дрейф, а к осени 1959 года ее вынесет где-нибудь восточнее Гренландии в открытое море. Некоторое время льдина еще просуществует, несмотря на теплое течение, потом растает, и самолет утонет в Северном море. А вместе со «Сном дьявола» пойдут ко дну и они, если, разумеется, их не обнаружат и не подберут раньше.

«В этих широтах трупы хорошо сохраняются», — сказал сегодня ночью Боб. «Пока он шутит, жить можно», — решил Лесли.

Вернувшись к самолету, он поднялся по лестнице и перед тем, как войти внутрь, бросил прощальный взгляд на ярко-оранжевый посадочный знак, удивившись тому, как меняются здесь краски. Своей работой он остался доволен.

Когда капитан показал Хестеру подстреленную птицу, тот воскликнул:

— Боже мой, это же полярная сова!

— Не может быть!

— Да, это самая настоящая полярная сова, а она, как известно, птица материковая, — настаивал штабс-сержант. — Так далеко в открытое море она никогда не залетает, боясь остаться без пищи.

— А вот эта отважилась, — проговорил Лесли, бросая птицу к ногам. — Думаю, вы ее недооценили.

— Четыреста миль сове не одолеть…

— Что сообщают с базы? — перебил штабс-сержанта Лесли, в душе которого родилось горькое чувство одиночества. Правда, с ним было двое коллег, но один из них болен, а другой не отличается особым умом.

— Пять самолетов уже находятся в квадрате поисков.

— Пять? — удивился капитан, а сам подумал: «Если бы у нас на борту не было секретных приборов и мы не взяли бы пробы, нас в лучшем случае разыскивали бы два самолета».

— Так точно. Согласно инструкции час назад я радировал им на волне сто двенадцать девять десятых мегагерц. Ответа пока не получил, — доложил Хестер, не спуская глаз с совы, лежавшей у ног Лесли.

В хвостовом отсеке беспокойно ворочался в спальном мешке лейтенант Харрис. Его воспаленные глаза лихорадочно блестели, всегда тщательно причесанные волосы были взлохмачены, щеки не бриты.

— Они ищут нас в четырехстах милях от острова Котельный, не так ли? — спросил он. — Но так далеко, Джим, их «птички» не долетят.

Под вечер на базу Айси кейп прибыл из оперативного штаба Аляски майор Алберти. Никто не знал, какую должность занимает он в штабе и с какой целью его сюда прислали. Он прилетел на почтовом самолете и сразу явился к начальнику базы для доклада. Полковник Рид принял его незамедлительно.

— Вы располагаете новыми сведениями о «Сне дьявола»? — осведомился приятным голосом майор Алберти, корректный худощавый мужчина благообразного вида с вежливыми манерами. Его длинные руки ни на секунду не оставались в покое, он постоянно старался подкреплять сказанное жестами.

— Все пять поисковых машин возвращаются на базу, — ответил майору Рид. — Они ничего не обнаружили. Следующая пятерка стартует в двадцать один ноль-ноль.

Майор Алберти понимающе кивнул и, немного помолчав, сказал:

— Это-то нас и пугает. — Бросив беглый взгляд на полковника, он продолжал: — Командование ПВО в моем лице просит вас действовать крайне осторожно. Оно считает, что в настоящее время нецелесообразно посылать столь большое число реактивных машин в район, прилегающий к побережью Сибири. Русские могут принять их за бомбардировщики, способные нести на борту атомное оружие, и расценить это как своеобразную демонстрацию нашей силы, что повлечет нежелательные инциденты. По целому ряду причин развитие событий в таком направлении для нас нежелательно.

Полковник Рид возразил, что необходимо во что бы то ни стало спасти летчиков. Он сослался на директиву генерала Тейлора и на один из параграфов резолюции, выработанной комиссией по атомной энергии. При этом он подчеркнул, что результаты сделанных экипажем замеров атмосферного воздуха могут иметь решающее значение для работы этой комиссии.

Майор Алберти слушал полковника молча, время от времени согласно кивал, а затем заверил, что командование ПВО примет эти доводы во внимание.

— К сожалению, — сказал он далее, — современная международная обстановка все осложняется. Вы, очевидно, знакомы с заключительными материалами переговоров о разоружении, проходивших в Лондоне, полковник? Вчера Стассен в подкомитете ООН предложил новый план воздушного контроля. Согласно этому плану предполагается создание совместной американо-советской инспекционной зоны в Арктике, принимая Северный полюс за ее центр. Границей этой зоны должна стать 65-я широта. А ваша база Айси кейп, если не ошибаюсь, находится примерно на 70-й параллели. — И майор дружески улыбнулся, переплетая пальцы рук.

— Да, — коротко подтвердил полковник.

— Думаю, вам было бы неприятно, если бы красные летали над вашей базой? — спросил Алберти, при этом его густые брови полезли вверх. — Но не извольте беспокоиться. Наш план контроля разработан таким образом, что практически неприемлем для русских. Они никогда и ни при каких условиях не согласятся принять его, ведь их арктический сектор в шесть раз больше нашего.

Следовательно, план Стассена непременно провалится. Но этому, полковник, должно предшествовать выгодное для нас обсуждение на дипломатическом уровне. Поэтому сейчас любой инцидент в русском секторе будет использован красными в пропагандистских целях, что позволит им отстаивать свои старые идеи. Мы же в нашей политике таких результатов никогда не добьемся.

Полковник Рид внимательно смотрел на собеседника, а сам думал о том, кто же мешает дипломатам проводить результативную внешнюю политику. Кто, как не командование ВВС, срывает переговоры в Лондоне? Мысль об этом развеселила полковника, и он настолько отвлекся, что перестал следить за рассуждениями майора Алберти. Рид хорошо знал, что его командование не одобряло переговоры о сокращении вооружений и игнорировало упоминания об этом в коммунистической печати или в заявлениях собственных союзников. До сих пор разговоры о сокращении вооружений не представляли для них реальной угрозы, но в один отнюдь не прекрасный день отрицательные последствия всех этих разговоров могли воплотиться в сокращении численности войск, уменьшении средств на армию, что, в свою очередь, должно было сказаться на офицерском корпусе, на продвижении офицеров по служебной лестнице, на их пенсионном обеспечении. Полковник помнил тридцатые годы, когда в сухопутных войсках было мало самолетов, да и на флоте их не хватало. Нет-нет, за словами майора Алберти скрывалось что-то другое.