Похищение свободы

Вольфганг Шрайер

Похищение свободы

повести

Лисы Аляски

…Чтобы быть человеком, нужно испить чашу страданий до дна. Если сегодня тебе улыбнулось счастье, а на другой день ты оказался трусом, то на третий день за все это тебе придется платить по счету.

Около семнадцати часов, когда солнце еще довольно высоко висело над гладью Тихого океана, из Портленда вылетел двухмоторный военно-транспортный самолет. Жаркие лучи солнца проникали через иллюминаторы в самолет, не отличавшийся особым комфортом. Пассажирами самолета были двадцать солдат и двое гражданских, которые изнемогали от духоты и всевозможных неприятных запахов. В течение долгих трех часов, показавшихся пассажирам вечностью, под крылом самолета медленно проплывало западное побережье Канады с необитаемыми островками, светло-зелеными хвойными лесами, причудливыми фиордами и терракотовыми скалами, о которые разбивалась, оставляя белые барашки пены, океанская волна.

Ни один из летевших не разглядывал в иллюминатор землю, которую им не раз приходилось видеть о высоты птичьего полета, к тому же духота и монотонный рокот моторов усыпляли. Временами солдаты с любопытством поглядывали на женщину, сидевшую во втором ряду слева. И неудивительно, ведь она была молода, у нее были светлые волосы и нежная, как кожура персика, кожа. Капрал, сидевший позади женщины, несколько раз наклонялся к ней, вдыхая аромат ее волос. Наконец он подул ей в затылок и спросил:

— Так не прохладнее?

— Нисколько, — ответила Бренда Рид. — Может, лучше помахать газетой?

— Ваш покорный слуга, — стараясь казаться галантным, ответил капрал и энергично замахал свернутой газетой, подмигивая при этом товарищам, которые должны были видеть, что красотка с ним заговорила.

Когда самолет летел над заливом Куин-Шарлотт, мистер Грей обратился к даме:

— Пересядь на мое место, Бренда, здесь тебе будет прохладнее.

— Хорошо, Гордон… если тебя это не затруднит. — И она пересела в кресло, расположенное ближе к проходу.

Предупредительность Грея тронула Бренду. Меняясь местами, они слегка коснулись друг друга, и на нее пахнуло дымом дорогих сигар, которым пропитался его костюм, и терпким ароматом крема, которым он пользовался после бритья. Однако легкий трепет, который она всегда при этом испытывала, на сей раз почему-то не дал о себе знать. Но почему, собственно? Почему? Ведь Гордон был таким образцовым партнером, сильным, элегантным…

Бренда слышала, как Гордон повернулся к капралу и спросил:

— Давно не видел девушек, не так ли?

— Видеть-то видел, но дела с ними не имел.

Услышав, как захихикали солдаты, Грей поджал губы.

— Со всеми иметь дело невозможно, юноша, — бросил он, сверля взглядом одного из солдат.

Капрал замолчал.

— Что с тобой, Гордон? Уж не ревнуешь ли ты? — нахмурив брови, шепотом спросила Бренда.

— К этому бедолаге? Разумеется, нет.

— Тогда успокойся, пожалуйста.

— Охотно, если они перестанут пялить на тебя глаза.

— Они не перестанут, дорогой.

— Тогда им будет не до смеха.

Бренда скривила губы: в последнее время такие сцены повторялись довольно часто. Но что она могла поделать? Она восхищалась Гордоном, его энергией, умом, опытом. Он был самоуверен и способен постоять за себя и защитить ее. Плевать он хотел на неприязненные взгляды этих солдат, ведь, хотя ему далеко за тридцать, он еще очень силен. В какой-то мере он относился к ней как к собственности, но разве это так уж плохо? Ей предстояло прожить с Гордоном жизнь. Это, вероятно, будет жизнь без особых волнений, без резких взлетов и стремительных падений, просто размеренная обеспеченная жизнь. И если она решит остаться с ним, ничто ей не угрожает.

Над архипелагом Александра самолет пошел на снижение: пилот взял курс на военно-морскую базу Ситка, расположенную на острове Бараноф. Незнакомое ощущение в животе заставило Бренду закрыть глаза. Неужели это то самое, чего она так хотела? Прожить жизнь в покое и благополучии, разумеется, неплохо. Правда, Гордон Грей небогат, зато занимает довольно высокий пост. По сравнению с ее отцом, полковником Ридом, он сделал такую головокружительную карьеру, что для него оказались открытыми двери домов многих высокопоставленных особ. На досуге Бренда довольно часто сравнивала судьбы этих двух людей — своего отца и полковника Грея.

Ее отец, Тони Рид, пятнадцать лет назад, будучи майором авиации, попал в плен к японцам на Филиппинах. Несмотря на ранение, он стойко перенес все тяготы плена, но возможность сделать карьеру была упущена. Его товарищи стали генералами, а Рида командование ВВС откомандировало на Крайний Север, где ему было суждено закончить службу в чине полковника. Все его мечты увенчались тем, что он стал комендантом военно-воздушной базы на Аляске.

Зато Гордон Грей, несмотря на молодость, занимал довольно высокую должность. В его годы редко кто добивался подобного. Он получал денежное содержание, которое в три раза превышало жалованье ее отца. К мнению Грея прислушивались даже в сенате, а руководители республиканской партии охотно поддерживали его начинания. В настоящее время Гордон состоял особым уполномоченным по вопросам атомной энергии и безопасности при начальнике гражданской обороны, но своей должностью был не доволен. Он обладал такими организаторскими способностями, что никогда не задерживался подолгу на одном месте. Бренда была уверена, что со временем он станет губернатором штата Орегон или Невада, а она, разумеется, женой губернатора штата. Тем временем самолет совершил посадку.

— А вот и Ситка, — сообщил Грей. — На военной базе несколько солдат сойдут, а другие сядут. Влиятельных лиц ждать не приходится: они летают на собственных самолетах.

— Только ты, Гордон, не пользуешься такой возможностью.

— Я пытался, малышка, но мой пилот отказался: он еще ни разу не летал на Север.

— Не летал?

— Да, за Полярным кругом летать намного сложнее. По компасу ориентироваться нельзя, его вообще можно выбросить за борт.

— И не только компас, — заметил лейтенант, упаковывавший свои вещи. — Молодая дама чересчур смела, если решилась лететь в те края. Куда именно вы направляетесь?

Окинув лейтенанта холодным взглядом, Гордон промолчал.

— На военно-воздушную базу Айси кейп, — ответила Бренда.

— Бог мой, я не ослышался?

— Разве это так далеко?

— Двенадцать сотен миль без малого… Бог мой!..

— Не забудьте, что вам выходить, — съязвил Грей.

Офицер посмотрел на Грея и его даму такими глазами, будто они не в своем уме.

— Это уж мое дело, — пробормотал он и, прихватив вещички, направился к выходу. — Однажды я побывал в том краю, но больше меня туда не заманишь.

— Что он хотел этим сказать? — встревожилась Бренда.

— Ничего особенного. Это самая обычная военно-воздушная база… только расположена она на Крайнем Севере и по размерам меньше других.

— Ты говоришь, меньше других? Бедный папа! Его перевели на самую отдаленную базу…

Бренда тяжело вздохнула, впервые подумав о том, что ее визит, возможно, не очень-то обрадует отца. «Меньше других…» Чего доброго, отец начнет стесняться… Насколько ей помнится, он всегда был скрытен…

Гордон тем временем наблюдал за Брендой.

— Ты ошибаешься, — заметил он. — Эта база имеет большее значение, чем ты думаешь.

На сей раз день так и не сменился ночью. В двадцать один час, когда они летели над островом Бараноф, солнце зашло, однако тьма на землю не опустилась. Лишь горизонт окрасился на некоторое время теплым оранжевым светом, а из долины поползли легкие сумерки, такие, когда находящийся в пути шофер размышляет, включать ему фары или не включать.

Самолет медленно набирал высоту, чтобы после Гроссвунда перебраться через вершину горы Логан, вторую по высоте на Североамериканском континенте. Какое-то время Бренда думала: ночь не наступает потому, что их самолет все время поднимается, а солнце все уходит за горизонт, но потом вспомнила, что уже конец мая, а отец писал, что в это время у них полярный день. Да и по Школе Бренда помнила, что за Полярным кругом с мая по сентябрь стоит полярный день, который сменяется полярной ночью, длящейся целых полгода.