Танцующие тени

17

Вернувшись к себе в кабинет, Нейт обнаружил на письменном столе три записки: в каждой сообщалось, что немедленно по прибытии он должен зайти к шефу.

Нейт тихо выругался. Черт бы побрал этого Роберта Баркера!

Заместителем начальника отдела Баркера назначили совсем недавно. До этого он занимался организованной преступностью — работал на одном поле с Нейтом и Греем. У начальства Баркер считался высококлассным профессионалом: он производил больше арестов и выбивал больше признаний, чем кто-либо еще в отделе, — хотя, надо заметить, по большей части арестовывал мелких сошек и раскрывал незначительные преступления.

Зато Баркер умел выгодно подавать свои успехи — талант, которым Нейт никогда не отличался. Для Нейта важна была работа, а не похвала начальства, поэтому он не хвастался своими подвигами, а порой даже, чтобы избежать лишней возни с бумагами, «дарил» произведенные им аресты кому-нибудь из сослуживцев. Нейт и Баркер терпеть друг друга не могли — еще с того давнего случая, когда Баркер, желая выслужиться, произвел шумный и ненужный рейд по наркопритонам и в результате разрушил дело, над которым Нейт трудился несколько месяцев.

Грей, стоявший рядом с Нейтом, громко вздохнул и возвел глаза к потолку.

— Твоя фамилия в приглашении не значится, — заметил Нейт.

— Держу пари, я у него в списке следующий!

— Постараюсь тебя выгородить, насколько возможно.

— Так он тебе и позволит меня выгородить! Это же наше с тобой общее дело…

— Может быть, этот вызов и не связан с нашим делом?

— А может быть, я папа римский, — скептически заметил Грей.

И оказался прав.

Разнос начался, едва Нейт вошел в кабинет шефа.

— Как мило с вашей стороны время от времени заглядывать на рабочее место! — ядовито-сладким тоном начал Баркер.

— Я бываю здесь каждый день, — ответил Нейт. — Заходил, когда вас не было.

— Судя по рапортам, вы здесь вообще не появляетесь! — огрызнулся Баркер.

Нейт понимал, что молчать нельзя. Молчальников Баркер ненавидит. Однако нельзя и рассказывать о том, что удалось узнать… и особенно о Саманте Кэрролл. Только сейчас Нейт осознал, какое зло может причинить огласка ни в чем не повинным людям — ей и ее матери.

Немало времени прошло с тех пор, как он в последний раз задумывался о последствиях своих поступков. Нейт привык считать, что ради торжества закона дозволено все… ну, почти все. Особенно если речь идет об отъявленных головорезах, которым уже много лет удается уходить от заслуженной кары. Однако на этот раз все было иначе

— У меня на вас жалоба из городской полиции, — продолжал Баркер. — Судя по всему, вы отказались объяснить, как и почему оказались на месте преступления.

— Я разрабатывал дело Мерритты. Следил за сыном старика.

— Зачем?

— Известно было, что Пол Мерритта умирает. Кто-то должен был унаследовать его бизнес. Скорее всего, Николас.

— А что насчет этой женщины? Пропавшей дочери?

Черт побери! Откуда он узнал?!

Должно быть, Баркер получает копии записей телефонных разговоров в доме Мерритты. Или, может быть, у него в семье свой информатор?

— И еще, — добавил Баркер, заглядывая в свои бумаги, — не припомню, чтобы я давал разрешение прослушивать домашний телефон Ника Меррита.

— Вас в то время не было в офисе. Вы передали полномочия Дику, а он сказал, что согласен, если мы получим разрешение у судьи. Мы несколько месяцев добивались этого разрешения.

— Ясно: выжидали, пока меня не окажется на месте, — пробурчал Баркер.

— Нет, сэр, — возразил Нейт, в душе презирая себя за «сэра». — До вашего отъезда мы ничего не знали об этой женщине и тем более не подозревали, что она станет мишенью убийц. Ей была необходима защита, и прежде всего следовало установить, насколько она может доверять Мерриту.

— И что же, установили?

— Нет, — признался Нейт.

— Насколько я понял, стреляли именно в него. Если так, странно предполагать, что он в этом замешан

Нейт пожал плечами. У него такой уверенности не было. В конце концов, разве не лучший способ заслужить доверие сестры — получить пулю, предназначенную для нее?

— Черт побери, Маклин! Вы с Эвансом уже несколько лет топчетесь вокруг семьи Мерритта, а результатов — ноль! Ни арестов, ни признаний, ни улик… — Баркер устремил на Нейта раздраженный взгляд. — По-моему, для вас это дело превратилось в какое-то личное хобби. Но я с этим покончу! Развлекаться в рабочее время и на государственные деньги вы не будете! Займетесь чем-нибудь полезным. Сейчас идет расследование крупного мошенничества в сети городских домов престарелых, я сегодня же распоряжусь, чтобы вы с Эвансом взяли это дело на себя.

Нейт похолодел. Отстранить его от дела, перекинуть на какое-то, черт побери, мошенничество в доме престарелых! Именно теперь, когда семейка Мерритта готова пойти вразнос… и когда Саманте Кэрролл грозит смертельная опасность!

Нейт вдруг с изумлением понял, что второе соображение волнует его куда сильнее, чем первое.

— Что ж, не возражаю, — с напускной небрежностью ответил он. — Но прежде, чем взяться за новое дело, мне хотелось бы отдохнуть. Если помните, я несколько лет не брал отпуска.

Баркер нахмурился: в его глубоко посаженных глазах отразилось удивление, затем недоверие. Должно быть, он ожидал протестов и готовился насладиться своей властью.

— И сколько вам нужно? — проворчал он наконец.

— Если не ошибаюсь, я не был в отпуске четыре года. Значит, у меня есть два месяца. Хорошо, что все так сложилось: как-то неудобно уходить в отпуск, пока дело не закончено. — Помолчав, Нейт выложил свой козырь: — Думаю, Вудворд возражать не станет. — Вудвордом звали начальника отдела, все знали, что он терпеть не может, когда у сотрудников накапливаются отпуска.

— Собираетесь уйти на целых два месяца?

— Пока — на две недели, а там видно будет.

— И куда поедете?

— Еще не решил. Может быть, в горы. Куда-нибудь в глушь, где нет телефонов.

Помолчав, Баркер ворчливо приказал:

— Пригласите сюда Грея Эванса.

Сэм знала, что должна позвонить матери и сообщить о смерти Пола Мерритты, но все никак не могла решиться.

Разговора с матерью она страшилась. Не потому, что боялась огорчить ее этим известием, — она подозревала, что особенно горевать по первому мужу Пэтси не станет. Нет, ее пугали неминуемые расспросы о Нике. Пугали надежда и страх, звучащие в голосе матери всякий раз, когда она говорила о сыне.

Сэм снова переезжала — на этот раз к Нику, который, по-видимому, хотел спрятать ее от ФБР. У Саманты были свои мотивы: она хотела помочь брату — ему трудно пришлось бы одному с рукой на перевязи, а кроме того, ей хотелось поговорить с ним, побольше узнать о семье и, если удастся, все-таки уговорить его увидеться с матерью.

Партнер Ника довез их до дома — внушительного двухэтажного особняка у пристани. Ник неуклюже отпер дверь левой рукой и распахнул ее, приглашая Саманту войти.

Дом был богато обставлен, однако являл собой полную противоположность особняку Мерритты. Голые стены, окрашенные в приятный кремовый цвет, стильная и функциональная мебель, обтянутая кожей. Во всей обстановке чувствовался хороший вкус, неприязнь к показухе и еще… одиночество. То ли из-за безупречной, почти стерильной чистоты, то ли из-за отсутствия картин или фотографий на стенах, но у Саманты сложилось впечатление, что этот дом так и не стал для брата домом в самом глубоком смысле слова.

Ник тяжело опустился в кресло. Губы его были крепко сжаты, глаза покраснели, в каждом движении чувствовалась усталость. Саманта знала, что он отказался принимать болеутоляющие, выписанные врачом.

— Мне нужно позвонить маме, — сказала она. — Рассказать о смерти Пола Мерритты, предупредить, что о ней знает ФБР. Боюсь, что агенты попытаются ее разыскать.

На щеке его дернулся мускул.

— У тебя есть сотовый телефон?