Радуга

ГЛАВА 3

Дафна нерешительно вышла на открытую палубу и стала отыскивать место в тени, где можно было бы спрятаться, не вызывая подозрений. Наступил вечер, и на воде появилась рябь от теплого бриза. Дафна посмотрела вдаль — длинная лента реки простиралась так далеко, насколько хватал глаз. Река была так свободна!

Узел, завязавший ее душу, когда умер старый хозяин, затянулся еще туже. С тех пор как ее продали, забрав из родного дома, она все время чувствовала страх. Даже не страх, а ужас. Она внезапно осознала, что совершенно беспомощна.

Ее детство было счастливым, поняла она сейчас. Дафна ничего не знала о своих родителях, ее воспитала вместе с другими детьми рабов женщина, которую все звали бабулей. В детстве Дафна носила воду тем, кто работал на полях; позднее ее обучили всему, что должна уметь горничная, и она стала прислуживать одной из дочерей в семье хозяина.

Несмотря на жару, Дафна дрожала. Она не знала, с чем встретится на новой плантации, хотя ее хозяйка казалась достаточно милой. Но каким окажется хозяин? Она поняла, что у нее не было выбора. С самого раннего детства она была приучена безропотно принять жребий, который выпал ей в жизни, повиноваться. Она была рождена, чтобы обслуживать других, и, не зная ничего другого, приняла эту науку. В течение девяти лет она старательно служила своей молодой капризной хозяйке, благодаря Бога, что не работает в поле и что хозяин дома — набожный человек, который обращался со своими рабами хотя и сурово, но справедливо. Беглецов, бездельников, смутьянов не наказывали, а продавали, и одна угроза продажи заставляла большинство людей хорошо работать и держала их в послушании. Были хозяева гораздо хуже, и все это знали.

Так что, даже не будучи особенно довольной, Дафна считала, что ей везет, пока несколько недель тому назад не умер хозяин, а семья не выяснила, что они почти разорены. Плантация была продана соседу, который планировал объединить поля. Ему не нужны были лишние домашние слуги, и всех их продали.

Она никогда не забудет, как приехал за ними торговец рабами. Женщин посадили в два фургона, а мужчин, многие из которых всю жизнь провели на этой плантации, заковали в кандалы и приковали к длинной цепи, присоединенной к фургону. На ночь женщин тоже заковали в цепи, и Дафна до сих пор чувствовала жалящий холод металла… и обессиливающий страх.

— Прячешься?

Она подпрыгнула от глубокого, как раскат грома, голоса и ощутила на своей руке ладонь, от которой исходило странное чувство защищенности.

Она осторожно, медленно подняла глаза. Перед ней стоял человек, который несколько раз приносил приглашение ее госпоже. Пока она поднимала взгляд, чтобы увидеть его лицо, у нее чуть не заболела шея. Он был очень высокий. А грудь, обтянутая рубашкой, была такой широкой, что из-за нее почти ничего не было видно.

Он с удовольствием смотрел на нее, и ее сердце почти перестало биться, когда она заметила нежное выражение на его лице.

— Нет… я… — Дафна не знала, что сказать. Из-за своих размеров он мог бы казаться пугающим, но сейчас его глаза и улыбка излучали дружелюбие.

— Не бойся, — сказал он, словно прочитав ее мысли, — я не сделаю ничего плохого.

— Я знаю, — ответила она, удивляясь, как легко это у нее вышло. Она всегда неуютно чувствовала себя с мужчинами. Слуги-мужчины в доме были много старше ее, все они имели своих женщин, а из тех, кто работал на полях, ее никто не привлекал, да она и не хотела ничего. И не от застенчивости, а просто от нежелания давать жизнь новым рабам.

Но ей было лет семнадцать, когда стал хозяин подталкивать ее к тому, чтобы она нашла себе пару именно с этой целью. Когда ее везли в Новый Орлеан на продажу, Дафна поняла, что ей больше не удастся увильнуть. Потом, почти как ангел, появилась мисс Мередит. Но когда они приедут в дом мисс Мередит?.. Эта мысль камнем лежала на ее душе.

— А где мисс Ситон?

— Отдыхает, — сказала она, а потом добавила, как бы защищаясь: — Она разрешила мне выйти сюда.

Он кивнул и отвернулся от девушки, чтобы посмотреть на реку. Она никогда не переставала зачаровывать его, эта дорога к свободе. Хотя у него самого не было надобности ей пользоваться, он помогал другим, ведя их по этому пути.

Кэм искоса бросил взгляд на девушку. Она была маленькой, напуганной и такой хорошенькой. Когда капитан попросил его подружиться с этой девушкой, Кэм уже знал, что это будет нетрудно. Она привлекла его взгляд и симпатию с того самого момента, как он ее увидел. Может быть, они с капитаном смогут ее купить. А как раз сейчас капитан попросил его как можно больше выяснить о Мередит Ситон, хотя сам он не совсем понимал, зачем капитану это нужно. Казалось, в ней мало что было необычным, да она и не была во вкусе капитана.

Но если бы капитан попросил его даже полететь, он бы в лепешку разбился, но так или иначе выполнил бы его просьбу.

— Меня зовут Кэм, — сказал он по-прежнему мягким голосом. — А тебя как?

— Дафна, — прошептала она; ее сердце забилось быстрее.

— Дафна, — повторил он, ему понравился звук ее имени. Он почувствовал, как нежность пробирается в него и занимает уголки, в которых ее никогда раньше не было. Он так долго прожил в ненависти, что из последних трех лет большая часть времени ушла только на то, чтобы понять, что существует что-то еще.

— Ты давно у мисс Ситон?

— Всего несколько дней, — все так же тихо ответила она. Он вопросительно посмотрел на нее, и взгляд его был столь напряженным, что она поняла — у нее нет другого выбора, кроме как продолжать.

— Она… купила меня в Новом Орлеане. — Дафне трудно было произнести это слово. Живя на плантации Данхэм, она никогда особенно не задумывалась о том, каково это — быть продаваемой и покупаемой. Она просто принадлежала тому месту. Но последние недели — цепи, грязная тюрьма для рабов, перспектива аукциона — открыли ей весь ужас ее положения.

Кэм увидел безнадежную тоску в ее глазах, и его рука протянулась к ней. Господи, он тоже знал это чувство. Только он боролся против него, тогда как она, совершенно очевидно, — нет. Он подошел к ней ближе, желая защитить ее.

— Она… хорошо к тебе относится? — было непросто задать этот вопрос, но Квинну необходимо было это знать. И ему, Кэму, тоже было необходимо.

— Кажется, она добрая, — сказала Дафна. В ее хозяйке было много загадочного, и это заставляло ее держаться настороже.

— Куда ты едешь?

— На какую-то плантацию возле Виксбурга. Больше ничего не знаю, — ответила Дафна, опять почувствовав страх перед неизвестным, и на ее глаза навернулись слезы. Она отвернулась, потому что не хотела… чтобы Кэм… их увидел. Она видела его спину. Она знала, что он испытал гораздо больше, чем она, и она почувствовала себя ужасно слабой и трусливой из-за того, что расплакалась.

Она ощутила мягкое прикосновение и отодвинулась, испугавшись его.

Гигант Кэм осторожно убрал свою руку и молча и неподвижно стоял возле нее.

Дафна попятилась еще дальше в тень.

— Мне надо идти, — сказала она, и ее лицо стало замкнутым.

— Дафна, — сказал он голосом, который опять звучал как далекий гром, приглушенно, но угрожающе, как представилось ее воспаленному воображению.

— Мне надо идти, — повторила она и нырнула под руку, которая была преградой на ее пути. Она так поспешно вышла, что может показаться, что за ней гонятся все привидения мира.

— Она у мисс Ситон только несколько дней, — доложил Кэм Квинну, который расположился в кресле напротив него, уютно поместив ноги на стул.

— Она ничего не сказала?

— Только что она “похоже добрая”, — фыркнул Кэм. — Видно, что она слишком запугана, чтобы о чем-нибудь толком рассказать.

— О мисс Ситон?

— Нет, — медленно сказал Кэм. — Не думаю. Просто обо всем, что с ней случилось.

В черных глазах Кэма стояла боль, которой Квинн давно уже не видел. Он взял Кэма за руку, и его губы сжались в молчаливом сочувствии.