Страница 29 из 161
— Слушаюсь, сэр, — отозвался Уорден.
Расхаживая взад и вперед по канцелярии, Холмс излучал безудержную радость и предвкушение чего-то необычного. Его хмурое багровое лицо сияло от нескрываемого счастья. Такое бывало с ним весьма редко.
— Все время работаете и никогда не отведете душу с девочками, — заметил Холмс, игриво подмигнув Уордену и как бы перебрасывая этим временный мостик через разделявшую их кастовую пропасть. — Вам следовало бы потратить денек-другой и на себя, — продолжал он нравоучительным тоном. — Сидите в этой вонючей канцелярии над своими бумагами, а ведь на свете существуют и другие, более веселые и приятные вещи.
— Я иногда подумываю об этом, — неуверенно сказал Уорден, перебирая какие-то бумаги на столе и отмечая что-то карандашом.
«Сегодня четверг, — отметил он про себя, — выходной день для домашней прислуги. Более удобный случай вряд ли подвернется». Уорден посмотрел краем глаза на счастливое лицо Холмса и удивился: чувства ненависти к этому человеку он сейчас не испытывал.
— Ну ладно, — сказал Холмс, — я пошел. Оставляю все на вас, сержант.
Это было сказано самым доверительным тоном. Холмс до того расчувствовался, что дружески похлопал Уордена по плечу.
— Я буду здесь, когда вы вернетесь, сэр, — сказал Уорден каким-то замогильным голосом.
Проследив, как Холмс пересек двор, Уорден снова присел к столу, чтобы подождать возвращения Маззиоли. Даже теперь, решившись на такое дело, он не хотел оставлять канцелярию без присмотра.
На пути в штаб полка Уорден подумал, что Карен Холмс может и не оказаться дома, но потом решил, что в такую отвратительную погоду она вряд ли рискнет куда-нибудь выйти. Достав из-под плаща документы, Уорден проверил, не намочило ли их дождем. Это были письма, которые Холмс должен был бы подписать, прежде чем уйти. «Надо быть всегда готовым ко всяким неожиданностям», — подумал Уорден и хитро усмехнулся.
Войдя в здание штаба полка, Уорден задержался у висящей в коридоре доски объявлений. На той ее части, которая была отведена для «постоянных» документов, красовалось отпечатанное красным шрифтом произведение Маккрея, озаглавленное «На полях Фландрии». Рядом с текстом на нолях машинописного листа были нарисованы измученные фигуры солдат в плоских английских шлемах времен первой мировой войны. Под этим листком висело прикрепленное кнопками стихотворение «Ветеран войны», написанное неизвестным отставным генералом, участником первой мировой войны. Автор рассказывал в нем о старом солдате-служаке, сравнивая его с конем пожарной команды, который резво скачет всякий раз, как только услышит звон набата.
Рядом со стихотворением висело обращение полковника Делберта к солдатам, в котором он благодарил их за доблесть и отвагу и поздравлял со спортивными достижениями, явившимися, по его словам, результатом высокого морального духа, поддерживаемого полковым капелланом и лекциями по вопросам половой гигиены.
Уорден прошел через вестибюль и уже начал было спускаться по лестнице на противоположной стороне, как заметил двух полковников из штаба бригады, которые стояли в неосвещенной части коридора и тихо о чем-то разговаривали. Уорден надеялся, что никого не встретит здесь, и вдруг эти двое. Ему хотелось проскочить незамеченным, но его окликнули.
— Эй, сержант! — позвал один из них. — Подойдите сюда.
Уорден поднялся обратно па три-четыре ступеньки, подошел к полковникам и взял под козырек. Он едва сдерживал желание взглянуть на свои часы.
— Где полковник Делберт, сержант? — спросил высокорослый полковник.
— Но знаю, сэр. Я его не видел.
— Он был сегодня здесь? — хрипло спросил другой полковник, ниже ростом и полнее. Он достал носовой платок, вытер вспотевший лоб и расстегнул смоченное дождем пальто из лоснящегося габардина. Высокий полковник был одет в пальто точно такого же покроя, но цветом поярче.
— Я не знаю и поэтому не могу ничего сказать, сэр, — ответил Уорден.
— А разве вы не здесь служите? — спросил высокий, внимательно вглядываясь в лицо Уордена.
— Нет, сэр, — быстро соображая, ответил Уорден. — Я служу не здесь, а в роте.
— В какой роте? — прохрипел низкорослый.
— В первой роте, сэр, — солгал Уорден. — Сержант Дидрик из первой роты.
— А мне казалось, я знаю вас. Я считаю обязательным для себя знать всех сержантов бригады. А вас я, значит, не запомнил, — прохрипел опять низкорослый.
— А вы знаете, сержант, что, появляясь в штабе, вы должны представиться старшим? — раздраженно спросил высокий.
— Так точно, сэр, но я спешил сюда по делу и… не заметил вас. Извините, сэр.
— Это не оправдание, — резко прорвал его высокий. — Вы давно в звании сержанта?
— Девять лет, сэр, — ответил Уорден.
— Идите, сержант, и впредь будьте более внимательны, — строго сказал высокий.
— Есть, сэр, постараюсь.
Взяв под козырек, Уорден быстро направился к лестнице, не дожидаясь, чтобы заговорил низкорослый. «Жена Холмса, может, собирается идти куда-нибудь, — думал про себя Уорден. — Не хватает еще того, чтобы из-за них я не застал ее дома…» Уорден улыбнулся при мысли о том, что сказали бы эти два полковника, если бы узнали, что он сейчас собирается делать.
— Он, несомненно, просто торопился, — донеслись до него слова низкорослого полковника.
— Господи, — отвечал высокий, — они все теперь какие-то сумасшедшие… Раньше сержанты были совсем другие…
— Гм… Дидрик — замкнутый парень, — заметил его собеседник. — Я припоминаю. От него ни слова не добьешься.
— Просто стыдно за современную армию. В старое доброе время за такую недисциплинированность сержанта разжаловали бы в рядовые. Раньше было совсем по-другому.
— А где же все-таки Делберт? — прохрипел низкорослый.
Посмеиваясь в душе, Уорден спустился вниз но внутренней лестнице и вышел к двустворчатым чугунным воротам, которые оставались открытыми до вечерней поверки.
Кто-то окликнул его из пивной, но он лишь помахал в ответ рукой, вышел из ворот, пересек авеню Вайанас и направился к офицерским домам. Он шел под дождем, пока не оказался на аллее позади углового дома, в котором жил Холмс. Укрывшись от дождя под большим старым вязом, Уорден остановился. Он подумал, что выбрал очень удачный день и, поднявшись по ступенькам крыльца, постучал в распахнутую дверь.
В освещенном проеме дверей затемненной гостиной скользнула темная длинноногая тень. На какое-то мгновение перед взором Уордена промелькнули резкие очертания обнаженных женских ног… От предвкушения удовольствия у него захватило дух.
— Госпожа Холмс, — позвал он негромко, еще раз постучав в дверь.
Тень в гостиной снова бесшумно пошевелилась. Уорден сразу узнал Карен…
Глава десятая
Присвоение Блюму звания рядового первого класса не явилось для седьмой роты неожиданностью. Еще с декабря прошлого года все знали, что его повысят сразу же, как только откроется первая вакансия. До того как в прошлом году Блюм неожиданно стал первой перчаткой в роте, а затем и в полку, а потом одержал еще четыре победы на гарнизонном ринге, он был весьма посредственным солдатом. Теперь он превратился в рядового первого класса, то есть стал одним из тех, кого старина Айк всегда вызывал из строя командовать отделением и из кого растил капралов. Солдаты, не имевшие никакого отношения к боксу, ненавидели этих выскочек-спортсменов и открыто выражали свое негодование по поводу столь очевидного фаворитизма. Капитан Холмс удивился бы и даже возмутился, если бы узнал, какое действие оказало повышение Блюма на большинство рядовых его роты. Но до Холмса дошли лишь самые приглаженные и причесанные слухи.
Спортсмены роты, хотя никто из них не был закадычным другом Блюма, приняли его в свою компанию радушно и даже энергично защищали от нападок противников. Собственно, иначе они и не могли поступить, потому что надо же было как-то сохранять свое привилегированное положение и славу первосортных солдат, которую они всегда использовали, чтобы заткнуть рот недовольным, застрявшим на самой низшей ступени служебной лестницы.