Французский «рыцарский роман»

с. 241 ...битва печеными яблоками, яйцами и свежими сырами (гл. XXX).

с. 241 Они захватили с собой много свежего сыра, печеных яблок и огромный полевой гриб (гл. XXXI).

с. 241 В рай пойдут лишь те люди, о которых я вам сейчас расскажу. Туда идут престарелые священники, немощные, старые калеки, что по целым дням и ночам толпятся у алтарей и старых склепов, туда идут те, кто ходит в лохмотьях, поношенных плащах, те, кто бос, наг и оборван, кто умирает от голода, жажды, от холода и нищеты. Все они идут в рай, но мне нечего с ними делать. Мне же хочется отправиться в ад, ибо в ад идут отменные ученые, добрые рыцари, погибшие на турнирах или во время больших войн, туда идут славные воины и свободные люди; с ними мне и хотелось бы пойти. Туда же идут прекрасные благородные дамы, что имеют по два или по три возлюбленных, не считая их мужей; туда идет золото и серебро, дорогие разноцветные меха, туда идут игрецы на арфе, жонглеры и короли нашего мира (гл. VI).

с. 245 В одном месте ткани была с поразительным искусством изображена история короля Флуара и Бланшефлор, вся жизнь этих любовников; ни французы, ни немцы не видели столь прекрасного изображения, как то, что выткала г-жа Жант. В другом месте была изображена история похищения Елены Парисом, что увез ее по морю (ст. 510—525).

с. 247 я так хорошо узнала и поняла, что за жизнь обычно ведут в монастыре, что не могу принять ее, ибо ото не прибавит мне почета; там не делают дел, угодных богу; всяк избирает монашескую жизнь дабы жить в свое удовольствие; если когда-либо я захочу это сделать, я покину Боссжур и изберу обитель более строгую, чтобы отринуть все удобства и развлечения (ст. 3842—3851).

с. 250 Часто попадаются рассказчики, складно говорящие и повествующие о всяких сказках, к которым не лежит мое сердце, ибо забота о правде не покидает меня; ведь тот, кто преступает законы правдоподобия и повесть свою сводит к одним выдумкам, не создаст долговечных произведений, и их нечего читать при разных дворах; ибо авторы их прибегают ко лжи и забывают о правде (ст. 10—19).

с. 250 После ужина, когда граф шел к себе в комнату, чтобы поразвлечься, и ему подавали фрукты, он скидывал одежду, чтобы его почесали; он оставлял из платья лишь штаны, он снимал даже рубашку, дабы обнажить спину, которую все находили красивой; на нем оставался лишь сюрко, ибо было не лето и граф боялся холода (ст. 7030—7039).

с. 251 и она запускала правую руку за вырез сюрко графа, который клал голову ей на колени (ст. 7054—7057).

с. 252 Ах, Гильом, милый мой дружок, сколько раз клали вы ваши прекрасные руки, такие белые, на этот красивый живот и на бедра и ласкали мое тело там, где вам хотелось (ст. 3283—3287).

с. 254 Кастелян впал от этого в ярость и перчаткой ударил ее в лицо. Ее рот и подбородок обагрились кровью, что хлынула струей (ст. 991—994).

с. 267 Был он бесспорно хорошим рыцарем, ибо был он телом целомудрен и чист, сердцем отважен и тверд, и не было в нем низости. Но был он не очень разговорчив и не казалось, что он столь отважен (строки 15—18).

с. 272 ... и принялась целовать и выказывать великую радость, словно это была прядь волос какого-нибурь святого (V, 77).

с. 273 Однажды воскресным утром поднялся Ланселот, лишь только птицы запели. Подошел он к зарешеченному окну и присел, чтобы полюбоваться свежей зеленью, и так долго сидел он там, что лучи солнца осветили сад. И тогда посмотрел Ланселот на розовый куст и заметил на нем только что распустившуюся розу, что была в сто раз прекраснее всех других. И тут вспомнил он о своей даме, о королеве, что во время турнира у Камелота была красивее всех остальных дам. «И раз я не могу ее теперь увидеть, — воскликнул он, — то хоть бы мне заполучить эту розу, что так мне ее напоминает». И с этими словами он просунул руку сквозь решетку окна, чтобы сорвать розу, но это ему никак не удавалось, так как слишком далеко рос розовый куст; тогда он перестал протягивать руки, посмотрел на оконную решетку и понял, что она очень прочна (V, 222—223).

с. 276 Ланселот, этот пример показал тебе, что ты так долго вел жизнь, погрязнув в грехе; я хочу сказать этим, что ты вступил в рыцари. Ибо до того, как ты стал им, ты носил в себе все добродетели, и я не могу указать на другого юношу, что сравнялся бы в этом с тобой. Ибо прежде всего ты был столь целомудрен, что никогда не грешил плотским грехом ни в мыслях, ни на деле (с. 123, строки 20—27).

с. 278 Да и в наше время бывало также: ведь не прошло еще и пяти лет, как умер Тристан, племянник короля Марка, что так истинно любил белокурую Изольду (§ 59, строки 54—57).

с. 280 Королева была так прекрасна, что все тому дивились, ибо в это самое время было ей уже пятьдесят лет, но на всем свете не было дамы, равной ей по красоте (§ 4, строки 18—23).

с. 281 Король... был у окна и смотрел, как стремительно течет река, и был он очень задумчив и печален из-за королевы (§ 70, строки 4—7). с. 299 у Меня достойнейший муж, смелый и мудрый, и я не обману его ни ради кого на свете, лишь его я приняла в свое сердце (ст. 220—222).

с. 300 Когда же она поняла, что эта песня сложена тем, кто претерпевает из-за нее такие муки, Амур смягчил ее сердце, а все это — благодаря тем достоинствам, которыми наделен был кастелян; и ей стало нравиться, что он служит ей (ст. 417-422).

с. 302 И сир [Файель] был рассержен тем, что услышал; взбешенный и полный гнева, он воскликнул: «Я не могу поверить, что эти слова правдивы и что моя жена так со мной поступает» (ст. 4194—4199).

с. 302 Сердце его было полно тревоги (ст. 4860).

с. 303 Дама весьма похвалила кушанье, ей казалось, что никогда не отведывала она такого изысканного блюда (ст. 8026—8028).

с. 304 Часто и постоянно многие испытывают тяжелые муки: одни от тоски, другие от довольства (ст. 8207—8209).

с. 308-309 Она выбежала ему навстречу из комнаты, обняла его своими прекрасными руками и более ста раз поцеловала, до того, как приняться за беседу. И он ее поцеловал в свою очередь, и обнял, и сказал: «Моя госпожа, моя подруга, любовь моя, мое сердце, дружочек, моя надежда и все, что я люблю, знайте, что я жажду быть с вами, вот как сейчас, и целый день отсюда не уходить». Она отвечала: «Мой милый господин, мой милый друг, моя нежная любовь, я не могу прожить ни дня, ни часа без печали; но сейчас мне не о чем сожалеть ибо я имею то, что хочу; вы здесь живой и невредимый, так добро же вам пожаловать!» (ст. 400—418).

с. 311-312 Когда же он проезжал по улице, весь мелкий и простой люд разбегался в разные стороны: никто не осмеливался встретиться с ним. Двери закрывались и окна захлопывались там, где он проезжал, ибо много было от него бед (ст. 359—365).

с. 312 В него швыряют нечистотами, грязью, гнилыми яблоками и тухлыми помидорами, бьют его сапожными колодками и дубасят палками (ст. 928—931).

с. 314 Он сильно хромал на одну ногу, один глаз у него был открыт, другой сощурен, голова опущена, поясница вывернута; а графу он сказал: «Спаси вас бог!» (ст. 3647—3650).

с. 317 Она отвела в сторону левую руку так далеко, что дотянулась до окошка; в правую руку она взяла нож. Никогда еще ни одна женщина не поступала так; она высоко подняла нож и с такой силой опустила его, что ее левое запястье оказалось рассеченным и отлетело так далеко, что упало вниз в реку. От страшной боли и страданий она потеряла сознание (ст. 722-731).

с. 317 Тоска, печаль, вздохи и страдания (ст. 1851).

с. 319 Многие потратили свое время и силы, рассказывая побасенки и небылицы... один рассказывает нам о Говене, другой о Тристане слагает повесть, один говорит об Омоне и Агуланте, другой — об Оливье, о Роланде, о Персевале, о Ланселоте (ст. 1—2, 5—9).

с. 320 Раздача милостыни была прекрасна и благородна; стражников было более тридцати, и каждый имел при себе жезл и дубинку, которыми они наносили удары, но не причиняли особого вреда, и заставляли бедняков сохранять спокойствие (ст. 5655—5659).

с. 320 И уже связанная, собрав последние силы, она испустила рев, отвратительный и ужасный (ст. 7852—7853).