Страница 11 из 12
Под Ленинградом наступает затишье, а мы нужны на другом ключевом направлении. Наступление пехоты завершилось успехом, русские сброшены с берега, в результате чего Ленинград блокирован, но не пал, поскольку его защитники контролируют Ладожское озеро, по которому проходит трасса снабжения этой крепости.
Глава 5
ПЕРЕД МОСКВОЙ
Мы осуществляем еще несколько вылетов на Волховский и Ленинградский фронты. Во время последнего вылета в воздухе совсем тихо, и мы заключаем, что нас скоро переведут на другой участок. Нас посылают обратно в центральный сектор Восточного фронта, и немедленно по прибытии мы видим, что пехота готовится к действиям. Ходят слухи о наступлении в направлении Калинин – Ярославль. Через аэродромы Мошны и Кулешевка мы облетаем Ржев и приземляемся в Старице. Нашего погибшего командира заменил лейтенант Пресслер.
Постепенно устанавливается холодная погода и появляются первые признаки наступающей зимы. Низкая температура заставляет меня, офицера-инженера эскадрильи, столкнуться со всеми мыслимыми техническими проблемами, которые может вызвать холод. Но вскоре опыт дает мне возможность с ними справиться. Задача поддерживать самолеты в рабочем состоянии в основном лежит на старших механиках. А с моим механиком случилось неприятное происшествие. Он сгружал бомбы, одна из них вывалилась и расплющила большой палец на его ноге. Когда это произошло, я находился рядом. Какое-то время он не мог произнести ни звука, затем с сожалением сказал: «Больше мне в длину не прыгать!» Теперь он в наших вылетах не помощник. Погода не морозная, небо затянуто облаками, но воздух значительно потеплел.
Калинин уже занят нашими войсками, но Советы отчаянно стремятся его вернуть и до сих пор удерживают позиции около города. Нашим дивизиям трудно их сдержать, особенно когда погода сильно помогает русским. Кроме того, непрекращающийся огонь сильно уменьшает численность наших войск. Наше снабжение затруднено, поскольку главная дорога от Старицы до Калинина, проходящая прямо перед городом, находится в руках противника, оказывающего постоянное давление с востока на нашу линию фронта. Скоро я сам могу видеть, насколько эта ситуация тяжела и запутанна. В настоящее время результат воздействия наших воздушных сил невелик. Причины – аварии, плохие погодные условия и т. д. В отсутствие командира я летаю первым номером при налетах на Торжок – железнодорожную станцию северо-западнее Калинина. Нашими целями являются станция и дороги в тыл. Погода плохая, высота облаков примерно 600 метров. Это очень мало для целей с сильной противовоздушной артиллерией. Если погода ухудшится до такой степени, что возникнут трудности для нашего возвращения, нам придется сесть на аэродром недалеко от Калинина. Мы долго ждем истребителей сопровождения в точке встречи. Они не появляются – возможно, им помешала непогода. Мы потеряли много горючего. Облетаем Торжок, пытаясь определить наименее защищаемый участок фронта. Поначалу нам кажется, что огонь сильный повсеместно, но затем находим менее защищаемое направление и атакуем станцию. С удовольствием я вижу, что мы при этом не потеряли ни одного самолета. Но погода становится все хуже, да еще начинается сильный снегопад. Возможно, мы с нашим запасом топлива можем добраться до Старицы, при условии, что нам не придется делать большой крюк из-за погоды. Я быстро принимаю решение и направляю самолеты к Калинину; кроме прочего, небо в этом направлении яснее. Мы приземляемся в Калинине. Кругом необычная суета, все в касках. Здесь уже размещаются истребители-бомбардировщики из другого полка. В тот момент, как я выключаю зажигание, на аэродром падает танковый снаряд. В нескольких самолетах видны пробоины. Я поспешно направляюсь в комнату командования, чтобы прояснить ситуацию. Из того, что я узнал, понимаю, что должен спешно загружаться бомбами. На аэродром наступают танки и пехота Советов, они уже в полутора километрах. Аэродром защищает по периметру тонкая цепочка наших пехотинцев; железные чудовища могут ворваться сюда в любое мгновение. Появление «Штук» – благословение для защитников. Вместе с «Не-123» мы до позднего вечера осуществляем непрерывные налеты на атакующих, поднимаясь в воздух всего через несколько минут после приземления. Теперь наземные войска могут справиться и без нас, но мы постоянно наготове, если прорвутся русские танки. Ночь мы проводим в казармах на южных окраинах города. Лязг гусениц постоянно нас будит. Это наш трактор перетаскивает орудие или наступают танки иванов? Здесь, в Калинине, может случиться всякое. Пехотинцы говорили нам, что вчера несколько танков выехали на рынок, стреляя во все, что попадалось на пути. Они прорвали наши передовые рубежи, и потребовалось немало труда, чтобы с ними справиться. Мы слышим постоянный орудийный гул; артиллерия стреляет по иванам через наши головы.
Ночи из-за низких облаков очень темны. Воздушные бои если и ведутся, то совсем низко над землей. Пути снабжения снова перерезаны наземными войсками, и у нас снова многочисленные нехватки. Однако куда страшнее погодные условия. Внезапно грянувший мороз в 40 градусов замораживает обычную смазку. Пулеметы выходят из строя. Говорят, русские не обращают внимания на холод – у них есть специальный животный жир и прочие средства. У нас же не хватает буквально всего, а это уменьшает наши возможности в условиях жуткого холода. До нас доходит совсем немногое. Местные жители не могут припомнить подобных холодов в последние двадцать – тридцать лет. Борьба с холодом тяжелее, чем борьба с противником. Советы не могли и мечтать о лучшем союзнике. Танкисты утверждают, что башни их танков не поворачиваются, все замерзает. Мы возвращаемся в Калинин и на протяжении нескольких дней совершаем боевые вылеты. Линия фронта снова отодвигается на несколько километров к востоку от нашего аэродрома, и мы возвращаемся на свой аэродром в Старице, где нас совсем заждались. Мы делаем вылеты на Осташков, после чего получаем приказ перебираться в Горстово около Рузы, примерно в 80 километрах от Москвы.
Брошенные сюда немецкие дивизии пробивались по автостраде Можайск – Москва. На острие главного удара через Звенигород и Истру наши танки уже в 10 километрах от русской столицы. Другая группа проникает даже дальше на восток и захвывает два плацдарма на восточном берегу канала имени Москвы; один из этих плацдармов находился в районе Дмитрова.
Но уже декабрь, и термометр показывает 40–50 градусов ниже нуля.[3] Ужасные снегопады, облачность низкая, огонь зениток ужасный. Пилот Клаус, исключительно хороший летчик и один из немногих, с кем я начинал воевать, убит, по всей видимости, случайным попаданием снаряда с русского танка. Здесь, как и в Калинине, главным нашим врагом является погода. Она спасает Москву. Русский солдат дерется отчаянно, но он тоже устал и без этого своего союзника не смог бы задержать наше продвижение. Даже свежие дивизии из Сибири не оказали бы решающего значения. Немецкие армии из-за холода не способны воевать. Поезда практически не ходят, резервов нет, снабжения никакого, нет транспорта вывозить раненых. Одной лишь железной решимости недостаточно. Мы достигли предела своих сил. Не хватает самых необходимых вещей. Техника не работает, транспорт забивает дороги – нет горючего, нет вооружения. Грузовики не ходят, единственное средство передвижения – сани. Все чаще приходится перелетать на аэродромы, расположенные дальше на западе. У нас осталось совсем мало машин. При низких температурах двигатели живут недолго. Как и раньше, когда инициатива была у нас, приходится совершать вылеты в поддержку наземных войск, теперь уже сдерживающих наступающие Советы.
Проходит немного времени после того, как нам пришлось покинуть канал имени Москвы. Мы уже не владеем большой дамбой северо-западнее Клина в направлении Калинина. Испанская Голубая дивизия, оказав врагу храброе сопротивление, эвакуировалась в город Клин. Скоро наступит и наш черед.
3
У автора так. (Примеч. ред.)