Страница 45 из 85
Но создается угроза и для нашего северного фланга. Там восточнее Белгорода сражается малочисленный корпус, и корпус этот русские уже успели обойти с флангов. Начинается оперативный охват Харькова, и эту операцию имеющимися в нашем распоряжении силами не предотвратить. Одновременно советское командование готовит удар по северному флангу Донбасса. Кроме наступления на линии Белгород—Харьков четко прослеживается намерение противника решительными операциями отрезать еще удерживающийся немецкий фронт между Азовским морем и Славянском от его тыловых коммуникаций, а затем и полностью уничтожить его.
Смертельный удар планируется нанести через Лозовую и Павлоград на Днепропетровск и Запорожье. Для его осуществления в полной готовности севернее Славянска сосредоточились 5 танковых и 3 стрелковых корпуса. 1-я советская гвардейская армия, не встречая на своем пути сопротивления, устремляется (после сдачи Изюма) в образовавшееся свободное место на юго-востоке; действующая на правом фланге 6-я советская гвардейская армия, отрезав 320-ю пехотную дивизию, переходит в наступление. В случае удачи данной операции группа армий «Юг» окажется отрезанной от тыловых коммуникаций, путь к Днепру окажется свободным, а вместе с ним и на запад Украины.
В результате прорыва удается восстановить связь с остатками 298-й пехотной дивизии и переправить их за Донец. На предмостном укреплении настроение ниже нуля. Всем и каждому понятно, что для наших позиций создалась серьезнейшая фланговая угроза и что войска придется отводить за Донец.
Неприятель широким фронтом стоит у Донца и пытается пробиться между правым флангом полка «Лейбштандарт» и 320-й пехотной дивизией. Силы его настолько велики, что сдержать натиск возможно лишь при условии наличия значительных сил и продуманной широкомасштабной операции. Обстановка диктует либо немедленный удар с целью прорыва кольца охвата Харькова с юга ценой сдачи города, либо сосредоточение всех имеющихся сил вокруг него — занять круговую оборону, что, по существу, равнозначно окружению.
9 февраля батальон получает приказ уйти с Донца и быть готовым к наступлению южнее Харькова в районе Мерефы.
Отрыв от противника происходит без каких-либо осложнений или потерь. Мы уже рады тому, что не сидим на месте и слышим гул двигателей. По занесенным снегом лесным дорогам, по полуразвалившимся мостам мы продвигаемся на запад и к полуночи оказываемся в районе Мерефы.
Только здесь я осознаю всю серьезность положения, как и то, что танковый корпус СС рискует оказаться в кольце окружения в случае выполнения приказа защищать Харьков до последнего патрона. Исполнение данного приказа будет означать для корпуса гибель и, как следствие, выход русских к Днепру. В тылу танкового корпуса СС больше нет войск, способных противостоять натиску русских.
Командующий корпусом генерал Хауссер принимает решение силами трех ударных групп наступать на юг, устранить угрозу правому флангу и тем самым предотвратить окружение Харькова.
Развертывание войск для наступления затруднено глубоким снегом, но уже в первые утренние часы все готовы. Моя ударная группа находится на правом фланге. Ей поставлена задача наступать на Алексеевку. Это означает, что нам предстоит около 70 километров преодолеть по вражеской территории, есть вероятность и наткнуться на силы русских на основных маршрутах передвижения. Прощаюсь со штабом дивизии и направляюсь в голову колонны. Там быстро излагаю подчиненным поставленную нам задачу. Теперь каждый боец знает, что его ждет и что нам предстоят нелегкие дни. Мои товарищи слушают меня, стараясь не упустить ничего из сказанного мною, когда я обрисовываю критическое положение, в котором мы оказались, и указываю на возможную опасность. Испуга на лице подчиненных я, вопреки ожиданию, не заметил, как, впрочем, и удивления. Мои товарищи стоят передо мной с раскрасневшимися на морозе лицами, засунув руки в карманы поглубже. Я знаю этих офицеров давно, некоторых из них не один год. Унтер-офицеры и рядовой состав преданы мне и вместе с прибывшим не так давно пополнением образуют сплоченный боевой коллектив. С ними я готов на любую, даже самую рискованную операцию в тылу русских. Товарищество и несгибаемая верность, объединяющая нас, — самое сильное наше оружие.
И вот наша ударная группа стоит, перестроившись для атаки, на заснеженной дороге южнее Мерефы. От того места, где мы находимся, дорога отлого спускается и в нескольких сотнях метров исчезает за домиками поселка. У этого населенного пункта мы замечаем несколько поврежденных амфибий из дивизии «Дас Райх». Вероятно, здесь русские разгромили разведгруппу дивизии.
Вокруг все спокойно. Чуть справа за селом вдоль дороги протянулся лесной массив — и там тоже не видно ни души. Рядом со мной стоит возглавляющий колонну офицер — оберштурмфюрер Шульц, которому довелось участвовать и в наступлении на Ростов-на-Дону. Оберштурмфюрер фон Риббентроп — командир головной машины.
Мы не имеем возможности наступать разомкнутым боевым порядком. Глубокий снег практически исключает любой маневр, превращая его в авантюру. Расход горючего и так превысил все мыслимые нормы. Ради сохранения темпа и фактора внезапности мы вынуждены следовать только по дороге.
Шульцу поставлена задача под прикрытием танков проехать через село и ожидать прибытия батальона в небольшом лесном массиве. Мой замысел: ошеломить противника внезапным прорывом головного отряда и, не снижая скорости, провести группу на юг.
Шульц, поднявшись на заднем сиденье мотоцикла с коляской, вытягивает руку вверх. Махнув мне, он кричит водителю: «Вперед!» Несколько секунд спустя первая группа бойцов исчезает между хатами, а остальная часть взвода устремляется за головным отрядом.
Макс Вертингер, мой новый водитель, наслышан о наших прежних вылазках и на полном ходу врывается в село. Непосредственно за нами сомкнутым боевым порядком следует ударная группа. Село оживает! Русские выбегают из хат и открывают огонь по нашей колонне. Но основная масса красноармейцев стремится укрыться в близлежащем лесном массиве. Слева замечаю противотанковое орудие, изготовленное к бою. Оно тут же обстреляно на ходу бойцами нашей колонны. За следующим поворотом в снегу залег оберштурмфюрер Шульц. Вопреки моему предупреждению он соскочил с мотоцикла и ведет яростную перестрелку с русскими, пока не погибает от выстрела в грудь. Тело павшего командира взвода привозит оберштурмфюрер Зандер. Потом, чтобы похоронить Шульца, нам пришлось взрывать мерзлую землю.
Сделав над нами круг, пикирующие бомбардировщики исчезают в западном направлении — они очистили территорию в Харькове. Пилоты в знак приветствия покачивают крыльями и обстреливают колонны русских. Впоследствии из показаний взятых в плен мы узнаем, что мы врезались в острие наступающего клина русских — 6-го гвардейского кавалерийского корпуса — и промчались сквозь него.
Мы кинжалом врезаемся в двигающиеся на запад колонны. 11 февраля во второй половине дня начинается страшная снежная буря, едва не парализовавшая наше продвижение вперед. Чтобы пробить путь, приходится действовать лопатами, но и от этого мало толку — машины замерли друг за другом, и нет никакой возможности для объезда. А «дорога» — глубокий ров в снегу. Танки, словно плуги, пробираются сквозь спрессованную снежную массу. Метр за метром вгрызаются они в сверкающую белую стену. Врага мы различаем как тень, силуэт. Обе стороны пытаются противостоять всесилию природы.
В сумерках мы оказываемся перед обширной балкой, я раздумываю, стоит ли нам забираться в полную сугробов низину. Если верить карте, балка эта насчитывает в ширину около километра. За ней — село, именно туда нам и надо, если мы, конечно, не намерены заживо похоронить себя в снегу. Отправляю несколько человек на льгжах в разведку.
Мы с Вюнше остаемся в боевом охранении, дожидаясь возвращения наших разведчиков. Те сообщат нам, следует ли предпринимать попытку одолеть этот ландшафт или же он непроходим.
Мы сидим, укрывшись за сугробом, вдруг прибегает кто-то из охранения: