Блондинка на выданье

Джип вильнул вправо, но сзади тут же материализовался Дима, и перекрыл ему пути к отступлению.

Дверца хлопнула, из машины выскочила рыжеволосая женщина в чёрных очках и красном пальто, огляделась, но она уже была в ловушке.

- Добрый день, Юдифь, - подошёл к ней Антон Антонович.

- Вы это о чём? – хмыкнула женщина, и я подошла к ней.

- Откуда я знаю этот голос? – нахмурился Иван Николаевич.

- Пожалуйста, - я сдёрнула с её головы парик и очки, и Иван Николаевич ахнул.

- Юля!

- Я жаловаться буду, - слабым голосом пробормотала Юлия Дмитриевна, - вы права не имеете?

- Господи! – прошептал Григорий Матвеевич, - Яков отдал тебе

деньги?

- Вы из меня и слова не выудите, - Юлия Дмитриевна поправила свои светлые волосы, - я требую адвоката.

- Да, пожалуйста, - ухмыльнулась я, - только адвокат вам не поможет. У нас есть твёрдые доказательства, что вы Юдифь и есть. Вас, во-первых, ваши подельники сдали, сразу стали каяться, и сказали, что по голосу опознают вас. Во-вторых, отпечатки, и, в-третьих, а чего вы здесь вообще делаете? На увеселительную прогулку решили съездить?

- Семейка легавых! – зашипела Юлия Дмитриевна, - мою подругу свели в могилу, и живут припеваючи. Свой свояка видит издалека, нашёл себе! – она покосилась на нас с Максом.

- Причём тут моя мать? – побагровел Максим, - мы говорим сейчас исключительно о вас, Юлия Дмитриевна. Вы полмира фальшивками заполонили. Кстати, и чего мама с вами дружила? Неужели она не видела, какая вы?

- Твоя мать видела в людях лишь хорошее, - ухмыльнулась Юлия Дмитриевна, - хотела видеть. Хороша прокурорша! В собственной подруге преступника не увидела! – и она согнулась пополам от хохота, - спятить можно! Меньше всего я ожидала, что меня Ларкина невестка возьмёт за жабры. Достойное семейство, ничего не скажешь. Только я беременная, и, пока суд да дело, я вам руки выкручу.

- Вот ведь мразь! – поморщился Антон Антонович, - не баба, а ядовитый скорпион. Не поможет вам ваша беременность, сядете, как миленькая. Родите в тюрьме, Яков заберёт ребёнка, а вы до старости из-за колючки не выйдете.

Юлию Дмитриевну увезли, остальных братков тоже, а Макс и все остальные пошли разбираться с фальшивками, найденными в подвале.

Я молча курила, стоя около Асиной машины, и услышала кашель сзади. Обернулась, и увидела Диму.

- Может, поговорим? – подошёл он ко мне.

- Настроения нет, - я отвела глаза.

- Давай подумаем, что нам делать дальше? – он вынул из кармана сигареты, и тоже закурил.

- Не знаю я, чего делать, - я затянулась дымом.

- Но ты звала меня, - он заглянул мне в глаза.

- Потому что больше не могла, сердце ныло.

- Теперь ты понимаешь, как ноет моё, - прищурился Дима, -

когда каждую сравниваешь с любимой. Ты же не любишь его, - кивнул он в сторону дома, имея в виду Макса, - так давай перестанем себя обманывать. А заодно и из других не будем дураков делать.

- Не могу, - прошептала я.

- Знаешь, ты кто? – дёрнулся Дима, - эгоистичная стерва,

которая любит манипулировать людьми. Пользуешься властью, которую имеешь надо мной, и обращаешься, как с собачонкой. Пошёл вон за дверь! Ой, милый, я соскучилась, иди скорей ко мне, - шрам на лице у него нервно дёрнулся, а я швырнула сигарету в снег, и заплакала.

- Перестань, - прошептала я, - ты же знаешь, что если бы не то, что стоит между нами, я была бы с тобой. Я так хочу от тебя сына! Если бы ты знал!

- Тогда иди сию минуту к Максу, и скажи ему, что уходишь ко мне. Что ты молчишь?

- Я не скажу ему ничего, - мотнула я головой, - ни за что! Я так не могу поступить.

- Понятно, - процедил Дима, развернулся, чтобы уйти, но вдруг резко повернулся, и рявкнул, - и не звони мне больше! Поняла? Видеть тебя больше не хочу! – и он ушёл, а у меня ком к горлу подкатил.

Не может он так со мной поступать! Я ему что, игрушка?

Он идиот, что ли? Не понимает, что, если бы не его фокусы, я была бы с ним? Нет, понимает, подлец, но он хочет из меня виноватую сделать, потому что сам вину чувствует. Придурок!

Я была почти в истерике, когда подошёл Макс.

- Малыш, ты что какая? – спросил он.

- Какая? – нахмурилась я.

- Сердитая.

- Димка завёл, и смылся, - скрипнула я зубами.

- Чего он? – рассердился Максим, - чего он всё время от тебя хочет?

- Любви он хочет, - буркнула я, - только не понимает, что я его видеть не хочу. Я поехала. Устала, и хочу кофе, а термос в джипе остался.

Спрашиваете, зачем я ему это сказала?

Если я не поделюсь с ним проблемой, он задумается. Димка у

него – притча во языцех. И мне покоя не даст, и сам изнервничается.

Мужики – они собственники, и измену они простить не в состоянии, а, уж, чувство к другому мужчине, это вообще караул.

Пусть лучше думает, что я честная, ничего от него не

скрываю, и делюсь проблемами. Лучшие отношения в семье, когда с близким человеком можно договориться.

Просто сядьте, подумайте, поговорите, разберитесь в проблеме, попытайтесь понять друг друга, наконец, что руководило друг друга в тот или иной момент. Это важно.

Это залог супружеской жизни, взаимного уважения, и, конечно же, любви.

Думаете, что слушать женщину, которая от мужа гуляет? О каких серьёзных чувствах тут может идти речь?

А вы не предполагаете, что самые легкомысленные особы могут быть хорошими психологами?

- Ась, - окликнула я сестру, - поехали в Москву, мне надо машину у тебя забрать.

За руль сел Ренат, а мы с Аськой устроились на заднем сиденье.

- А Зойка не обещала приехать? – спросила Ася, когда мы ехали.

- Обещала, - улыбнулась я, - они всем семейством, как всегда, на Новый год. Придётся носочки развешивать.

- Носочки? – засмеялась Ася, - зачем?

- Так Эрнальдо католик, и дети их тоже, а у католиков главным является Рождество.

- Ясно, ясно, - засмеялась Ася, - а это прикольно.

- К нам половина их праздников прилетела, - хмыкнула я, - Хеллуин, второе Рождество. Ренат, а когда у вас Новый год?

- Зачем тебе это? – засмеялся он, - мы уже давно живём в России, и празднуем российские праздники.

- Наверняка летом, - сделала я мину, - что за дела? Что за Новый год без снега?

- Твоя неправда, знаток мировой истории, - хмыкнул Ренат, - Новый год в Таджикистане стали отмечать с подачи советских властей с 1936-го года, 1 января. И через 11 лет он стал

государственным праздником. Правда, в последнее время идут

треволнения, многие требуют, чтобы его сделали весной, соединили с Наврузом.

- А ты как считаешь? – свирепо осведомилась я, - и только попробуй, скажи, что согласен.

- Не согласен, - хмыкнул Ренат, - я привык к Новому году зимой, и эта традиция крепко вошла в нашу жизнь. Ёлка, искрящийся снег, игрушки, подарки. Вообщем, то, к чему с детства приучили. Понимаешь?

- Конечно, понимаю. Молодец! – хлопнула я его по плечу.

- Аккуратнее, - воскликнул Ренат, - я же врезаться могу. Вообще, вы, девушки, обалдели. Укатили в таком виде! Знаете, на кого вы похожи?

- Нам уже сказали, - ухмыльнулась я, - на ночных бабочек.

- Мягко сказано, - хмыкнул Ренат, - о чём ты мне там, Асюта, говорила? На работу хочешь?

- Хочу, - кивнула Ася, - достало дома сидеть!

- Понял, - кивнул Ренат, - не переживай, солнышко, я приглашу сестру, она посидит.

- Сестру? – удивилась Ася.

- А что такое? Зульфия не замужняя, и замуж не выйдет.

- Почему? – сурово осведомилась я, - сколько ей лет?

- Тридцать.

- Самое время для замужества! – воскликнула я.

- Отец не смог её выдать раньше, и теперь ей придётся досиживать век в старых девах, - ответил Ренат, а я тут же завелась.

- Что значит – не смог выдать раньше? Что значит – век в старых девах досиживать? Вы там, со своим мусульманством, спятили? – заорала я, и так шандарахнула его по плечу, что Ренат чуть в бордюр не въехал.

- Полегче на поворотах, - пробормотал он.