Страница 36 из 55
- Боже мой! – застонала я, - что со мной? – и потрогала затылок, - мамочки! Больно! Что такое?
- Тебя по голове оглушили, - вздохнул Максим, - хорошо, что мы вовремя подоспели, а то лежать бы тебе трупом сейчас.
- Я ничего не понимаю, - пробормотала я, садясь на диване в кабинете Максима.
- Сейчас мы тебе расскажем, - кивнул Андрей.
- Вы взяли Рому? – спросила я, и они переглянулись.
- Взяли, - ответил Максим, - и тут же в морг отправили.
- Зачем? – побледнела я, - что произошло?
- Он умер от разрыва сердца после разговора с тобой, - стал объяснять мой супруг, - что ты ему сказала?
- Ничего особенного, - растерялась я, - его заклинило, он без конца повторял, что я Джульетта, на что я возражала, и, в конце концов, заорала на него.
- Понятно, - кивнул Максим.
- Что тебе понятно? – удивилась я.
- Отправляйся домой, голубушка, потом тебе всё расскажу. Живо, - и он вывел меня из здания, но за руль не пустил.
Подрядил одного человека из управления, который на их стоянке занят.
Тот довёз меня до посёлка, уехал на такси, а я вошла в дом.
Повесила сумку и пальто на подругу Горгону, между прочим, из чистого золота. Это Димка её привёз ещё летом, желая меня позлить.
Мне на встречу выбежали пекинесы, мопс, кошки, я стала их гладить, сунула ноги в тапки, и пошла на кухню.
- Как дела? – улыбнулась Анфиса Сергеевна.
- Маньяка изловила, - обессилено опустилась я на стул.
- Господи! – вскрикнула моя свекровь, - ты теперь на маньяков перешла?
- Ни на кого я не перешла, - отмахнулась я, и взяла из вазочки домашнюю печенью, - так получилось. Кстати, это тот маньяк, что у нас труп подвесил.
- Значит, поймали? – вздохнула Анфиса Сергеевна, - хорошо. Только ты, дорогая моя, обещала, что скоро будет домработница, да так что-то и ничего.
- Домработница, - схватилась я за голову, - завтра, с утра, я решу этот вопрос.
- Надеюсь, - хмыкнула Анфиса Сергеевна, - рыбную запеканку будешь?
- Конечно, буду, - обрадовалась я, и получила кусок лакомства.
Запеканка оказалась выше всяких похвал, потом я себе заварила чашку крепкого какао, с пеночкой, взяла печенья, и пошла в кабинет, взяв сумку с бумагами.
Сначала я отправила Димке сообщение, что маньяк пойман, и опасность ему больше не грозит, а потом взялась за рассказы.
Над рассказами я просидела долго, до двух ночи, и пришла к выводу, что с этим можно что-то сделать.
Рассказы была отличные, умные, и в них было что-то, что-то такое, что заставляло задуматься о смысле жизни.
Оно было не мутной чушью, а хорошо продуманной темой, описанной просто, без лишних слов, эффектов, и я не заметила, как пролетело время.
- Уже поздно, - заглянула ко мне Анфиса Сергеевна, - спать собираешься ложиться?
- Собираюсь, - зевнула я, - у меня тут совершенно потрясающие рукописи, и я не знаю, что с этим делать. Впору собственное издательство открывать.
- С тебя не убудет, - улыбнулась свекровь, - впустишь собак? Они попросились.
- Без проблем, - ответила я, и углубилась в рассказы.
Потом я впустила животных, Симка потёрлась о мои ноги, и негромко тявкнула. Мол, возьми на руки, хозяйка.
- Извини, подруга, но растрясывать я тебе пузо не буду, - я потрепала её по холке, - в твоём положении вредно.
Да, скоро у нас появятся кутята, маленькие пекинесики. Симка стала заметно поправляться, и ест, соответственно, как слон.
А Себастьян, папа будущих деток, преданно хранит верность подруге, они даже спят рядышком.
- Хочешь перекусить? – подмигнула я Симке, и собачка заливисто тявкнула, слово « перекусить » ей хорошо знакомо.
- Пошли, - сказала я, и направилась в сторону кухни.
Симка побежала за мной, и получила порцию отварной курятины, а я съела бутерброд с рыбой, и отправилась в спальню.
Приняла холодный душ, и, закутавшись в шёлковый халат, улеглась в постель, и взяла конфету из коробки, прихваченной с собой.
Кайф! В дверь заскреблись, и в комнату вбежали Маняшка и
Маркиза, мои любимицы. Маняшка, она обычная кошка, вспрыгнула ко мне на кровать, погладилась мне о подбородок, и свернулась клубочком на подушке, а Маркиза, шотландская вислоухая, под подушкой.
Но сначала она сунула свой любопытный нос в мои конфеты, дёрнула мордочкой, и уткнулась носом в хвост.
А я взяла с тумбочки ноутбук, сунула в рот шоколадку, и вышла в интернет. Когда я прощалась с новыми знакомыми, я литературную группу имею в виду, Евгения Андреевна посоветовала мне посмотреть в интернете учебник по стихосложению.
- Там очень подробно описано, как писать стихотворения, - сказала она, - причём доступным языком. Главное, чтобы вы сами захотели править свои стихотворения, а там посмотрим. Вы приходите ещё, не стесняйтесь. Мы не только вас ругаем, но и сами себя. Понимаете, глаз ведь всё-таки « замыливается », и другие подметят, что в порыве не заметил, не увидел. Пушкин, и тот, свои творения правил, а он был гениален, а уж нам и подавно надо.
Не очень я поняла насчёт правки, но была готова на неё, во
мне, прежде всего, благоразумие говорило, и на ходу взялась за правку. Кое-что получилось, как мне показалось, а кое над чем задумалась, чего-то мне всё-таки не хватает.
Но, прочитав статьи, которые были выложены плюс ко всему остальному на сайте стихосложения, я поняла, что имела в виду Евгения Андреева.
Нервно закурив, я отставила ноутбук, и задумалась.
На сайте было подробное объяснение, что не правят свои стихотворения только бездари. Что, если не получается, надо отложить. Оно придёт потом, неожиданно придёт, и потом из этого получится конфетка.
Мне поневоле вспомнился Эдик.
Вот, его маменька устроила очередное собрание литераторов, и мой муженёк прочитал сотый по счёту верлиб.
Все заахали, лишь я одна не проявила воодушевления, и спросила:
- А в чём смысл? Где сюжет?
- Сюжет в моих чувствах к тебе, дорогая, - сказал он, - неужели ты не поняла?
- Извини, но не поняла, - покачала я головой, - по-моему, стихотворение стоит исправить.
- Исправить? – такой ужас прозвучал в голосе Эдика, и все присутствующие оторопело посмотрели на меня.
- А что в этом такого? – пожала я плечами, - каждый поэт правит своё творчество. Ведь существует такая вещь, как вёрстка, корректура, редактирование.
- Дорогая, это всё придумано для бездарных личностей, которые сами ничего придумать не могут, и спрашивают друг у друга.
А теперь я узнаю, что верлибы, которые строчил мой муженёк, уже давно не в моде. Настоящий верлиб можно написать, только, получив соответствующее образование, и
имея огромный опыт.
Верлиб, или белый стих, это отсутствие рифмы, и, если пишешь такое, то стихотворение должно быть написано простыми, но ОЧЕНЬ красивыми словами. Это вершина мастерства, и ныне отсутствие рифмы, или « полурифмы », уже потеряли свою актуальность.
Лично я за верлиб не возьмусь, пока не уйду на пенсию, не
хочу позориться. Если сделать, то идеально, а если не получается, то лучше вообще не браться, пока само не придёт.
Пока не достигнешь вершины мастерства.
Вот Эдик не желал ничего править, считал, что это идёт от талантливой души, и что это грех исправлять.
Это уже не талант, а полнейшая бездарность.
А что до меня, то я согласна на правку. Почему бы и нет?
За окном послышался звук подъезжающей машины, свет фар, и я, отодвинув занавеску, выглянула на улицу. Это приехали Макс с Андреем, и я вскочила с кровати.
Натянула пижамные брюки, сунула ноги в домашние туфли на крохотном каблучке, и спустилась вниз.
- Привет, - Макс поцеловал меня, - слушай, у нас нет ничего съестного? Мы ужасно голодные.
- Конечно, есть, - кивнула я, - но еды вы не получите, пока мне всё не расскажете.
- Расскажем, расскажем, - пробормотал Макс, и они рванула на кухню. Макс открыл дверцу холодильника, и вытащил оттуда ветчину, пирог с рыбой, и остатки запеканки.