Страница 33 из 64
В начале декабря, после эвакуации Эльтигенского десанта, фронт в районе Керчи стабилизировался, наши войска были вынуждены перейти к обороне. В январе 1944 года командованием Отдельной Приморской армии и Азовской военной флотилии предпринималось несколько попыток продвинуться на запад и освободить город Керчь. Однако наступательные действия войск при поддержке морских тактических десантов, высаженных на побережье Азовского моря и в порту Керчи, не принесли успеха. Капитану Алексею Воронову пришлось в составе Керченского десанта в течение долгих пяти месяцев оборонять от непрерывных атак фашистов небольшой клочок крымской земли. Под непрерывным огнем артиллерии, вражеской авиации, невзирая на холод и непогоду, наши десантники стойко защищали захваченный плацдарм. Они накапливали силы, готовились к решающим схваткам за полное освобождение Крыма.
Зима выдалась холодной и ненастной. Часто над землей стелился плотный морской туман, нелегко было на голой местности найти укрытие от сильного промозглого ветра, дождя и мокрого снега. Но гвардейцы стойко переносили эти трудности и ждали своего часа.
С того дня, как Алексей узнал, что я тоже воюю здесь и прикрываю его от налетов вражеской авиации, он каждый раз, как только наши самолеты появлялись в воздухе, не спускал с них глаз. Однако ни он, ни его товарищи не могли различить тип истребителей, которые в светлое время и при сносной погоде непрерывно барражировали над ними. Все истребители они называли тепло и ласково - «ястребки».
Когда над десантом слышался непрерывный гул моторов, часто переходящий в продолжительное завывание, и доносились пулеметно-пушечные очереди, Алексей не мог усидеть на наблюдательном пункте и выбегал наверх, чтобы лучше видеть все происходящее в воздухе.
Артиллеристы, затаив дыхание, следили за многочисленными схватками в воздухе между фашистскими «мессершмиттами», «юнкерсами» и нашими истребителями. И если падал самолет с белыми крестами и свастикой, они громко кричали «Ура!» и подбрасывали в воздух шапки. У Алексея сердце замирало от страха, когда доводилось видеть подбитые наши «ястребки». «А вдруг это Володю подбили…»
Однажды в один из пасмурных дней, перед заходом солнца, вблизи позиции дивизиона произвел вынужденную посадку подбитый наш истребитель, как позже выяснилось, ЛаГГ-3. При посадке «на живот», без шасси, он пропахал глубокую борозду и чуть было не вмазал в походную кухню.
Алексей с группой солдат бросился к самолету, намереваясь оказать помощь летчику. Каково же было их недоумение, когда из кабины самолета выскочил летчик и побежал не к ним навстречу, а в сторону фашистских позиций. По-видимому, наших артиллеристов он принял за немцев. Алексей и солдаты начали кричать:
- Свои мы! Русские! Куда же ты бежишь?… Там немцы!
Пробежав около сотни метров по грязи, летчик споткнулся и упал. Его слух уловил родную речь. Отдышавшись, он через несколько минут поднялся и направился к десантникам.
Молодой летчик, невысокого роста, в общевойсковой форме без знаков различия, смущенно оправдывался:
- Знаете, братцы, после такого переплета, в каком я оказался, не мудрено забыть и как тебя зовут.
Позже, подкрепившись в землянке артиллеристов, летчик рассказал подробности воздушного боя. Он совсем недавно прибыл из училища и в этот день выполнял третий боевой вылет. Прикрывая Керченский десант, летчики-истребители перехватили большую группу «лаптей», бомбардировщиков Ю-87. Во время одной из атак он потерял своего ведущего и оказался один против нескольких «мессеров».
В неравном бою ему «спустили воду» - повредили мотор и систему охлаждения. Поэтому и пришлось идти на вынужденную. Выпрыгивать с парашютом он не решился, опасаясь, что сильный ветер снесет в сторону вражеских позиций. Тянул к своим сколько позволяла высота, но полной уверенности в этом не было. После всего пережитого в воздушном бою и не мудрено, что не сразу признал своих солдат.
- Ничего, на войне всякое бывает, браток, - сочувственно говорили артиллеристы.
Алексей принял самое активное участие в судьбе летчика. Он позаботился, чтобы его накормили и обогрели, приказал организовать охрану самолета, выделил автомашину и сопровождающего до переправы.
Прощаясь, Алексей не вытерпел и спросил:
- Лейтенант, а ты не встречал среди летчиков Владимира Воронова? Он тоже истребитель и находится в Анапе.
- Нет, капитан, не встречал, - ответил неожиданный гость.
Летчик поблагодарил артиллеристов за хлеб-соль, попросил сохранить самолет до прибытия техников и уехал к переправе через Керченский пролив. Почти месяц охраняли артиллеристы поврежденный ЛаГТ-3, но так никого и не дождались, а когда началось наступление, пришлось передать самолет тыловым подразделениям армии.
На войне как на войне
Эту поговорку мы любили повторять, когда пытались разобраться в некоторых фронтовых событиях. Боевая обстановка не терпит притупления бдительности, непредусмотрительности и верхоглядства. Стоило где-то допустить самоуспокоенность, недооценить возможности и силы противника, как сразу же это оборачивалось тяжелыми потерями, а порой и более серьезными последствиями.
12 марта в нашей землянке появился командир полка М. Авдеев в сопровождении высокого капитана. Без всяких предисловий он сказал, обращаясь к нам:
- Вот вам, орлы, новый командир эскадрильи, - Авдеев показал рукой па капитана. - Прошу любить и жаловать. Добров будет выполнять обязанности штурмана полка вместо Протасова.
Авдеев быстро повернулся и вышел из землянки. Капитан молча последовал за ним. Летчики в недоумении переглянулись. Во-первых, жаль было, что ушел Добров - наш хороший командир и добрый товарищ. Во-вторых, все уже привыкли, что в отсутствие командира эскадрильи обязанности выполнял его заместитель И. Тарасов. Мы хорошо знали и доверяли ему. И вот теперь такое решение.
Рано утром на следующий день нашей эскадрилье была поставлена задача: четверкой прикрывать разведчика, который должен был произвести фотографирование северного побережья Керченского полуострова от пролива до мыса Казантип и второй четверкой вместе с другими эскадрильями нашего полка сопровождать штурмовики 8-го и 47-го полков, наносившие бомбоштурмовой удар по плавсредствам в порту Феодосия.
Новый командир эскадрильи решил возглавить четверку на прикрытие разведчика и включил в свою группу наше звено: Румянцева, Акулова и меня. Четверку на прикрытие «илов» повел Тарасов.
Считая, что задание предстоит несложное, новый командир никаких указаний давать не стал, ограничился лишь одной фразой:
- Я пойду с Румянцевым парой справа, а Акулов с Вороновым слева.
Вот и весь разговор перед вылетом на боевое задание с пересечением линии фронта и на значительную глубину территории противника. «Значит, будем действовать по обстановке, как принято говорить в подобном случае», - подумал каждый из нас. Вопросов никто не задавал, и мы молча направились к самолетам. К назначенному времени над аэродромом появился двухмоторный разведчик Б-3. «По зрячему» мы быстро взлетели и заняли место в боевом порядке. К Керченскому проливу подошли на высоте 5000 метров, и разведчик взял курс вдоль береговой черты Азовского моря в сторону противника. Выше нас перистая облачность, с высоты как на ладони просматривается весь Керченский полуостров. Азовское море до горизонта закрыто ровной белой пеленой тумана. Я хорошо переносил высотные полеты без кислорода и па этот раз только изредка засовывал кислородный шланг за щеку, не надевая маски.
Временами мы маневрировали «ножницами», чтобы лучше просмотреть заднюю полусферу и не допустить внезапной атаки «мессеров». Я обратил внимание на то, что правая пара держалась слишком далеко. «На таком удалении ведущий может потерять нас и вовремя не окажет поддержки», - подумал я.
Первый галс был выполнен спокойно, со станции наведения никаких тревожных сигналов о появлении противника в воздухе не было. Мы рассчитывали, что задание на этом выполнено и можно следовать домой, но разведчик развернулся и стал делать повторный заход. «Нельзя же так долго «мозолить» глаза немцам, они могут нас прихватить». Так оно и получилось: длительное пребывание нашей группы над вражеской территорией не могло не привлечь внимания противника. Когда разведчик выполнил разворот в западной точке и взял курс к линии фронта, со стороны Азовского моря появилась пара «мессеров» на встречно-пересекающихся курсах. Я немедленно передал по радио: