Амет-хан Султан

- Но для этого вы в первую очередь должны владеть машиной так же, как своими руками, всем своим телом. Чувствовать ее! И она будет преданно вам служить. Но это не все! Надо быть ловким, хитрым, уметь подавить врага неожиданностью, быстротой - это значит, что надо владеть тактикой воздушного боя, уметь использовать все лучшее, что уже придумали и освоили другие летчики. Но не менее важно находить новые тактические приемы в зависимости от того, как складывается бой, где находится ваш самолет и вражеский. Подавить фашиста неожиданностью, не упустить миг его растерянности. Сумеете уловить этот момент - уже половина победы завоевана. В воздушном бою все решают секунды, даже доли секунды - времени на раздумья там, в фронтовом небе, не остается. Поэтому - учиться, не жалея сил!…

Наставления и теоретические объяснения комэск имел возможность подкреплять личным примером не только ежедневно, но нередко по нескольку раз в день. Полеты практически не прекращались все светлое время суток - если только было на чем летать… И самолетов, и летчиков в полку оставалось все меньше, но наземным войскам в пылавшем, окутанном дымом Сталинграде было еще труднее. Уже потом, после войны, было скрупулезно подсчитано, сколько военных самолетов сражалось в воздухе на том участке фронта, где вел жестокие и зачастую неравные бои 4-й истребительный полк 287-й авиадивизии. Оказалось, что к началу октября 1942 года 4-й гитлеровский воздушный флот располагал здесь 850 самолетами, а советские ВВС имели 373 машины… Очевидное в тех яростных боях численное преимущество позволяло гитлеровским смессершмиттам» почти непрерывно патрулировать над Сталинградом, и летчикам полковника Морозова стоило немалого мужества и мастерства очищать небо от врага, не давать ему ни на день ощущения хозяина в воздухе. Малочисленный, обессиленный 4-й полк сражался с врагом из последних сил.

Один из октябрьских боев над Волгой Амет-хан вспоминал не раз, с благодарностью называя имя своего фронтового друга - Володи Лавриненкова.

…Тот октябрьский день выдался погожим, гитлеровцы посылали группы самолетов одну за другой. При появлении очередной вражеской армады сигнал ракеты поднял в воздух эскадрилью старшего лейтенанта Амет-хана Султана.

- Над передним краем - большая группа «юнкерсов», - сказал командир полка Морозов, ставя задачу перед эскадрильей. - Их прикрывают «мессеры». Приказ - разогнать фашистов.

Первым вырулил на линию старта командир, за ним пошел Владимир Лавриненков. Боевой вылет - парами. Амет-хан убедился, что эта тактика ускоряет взлет всей эскадрильи и позволяет быстрее сосредоточиться в намеченной зоне.

Подлетая к переднему краю, Амет-хан еще издали понял, что и в предстоящей схватке силы будут явно неравные. Над «юнкерсами», деловито пикировавшими на окопы нашей пехоты, бдительно кружились «мессершмитты». В этой ситуации главное - помешать вражеским бомбардировщикам. Поэтому Амет-хан решил отвлечь фашистских истребителей, а остальным летчикам эскадрильи приказал атаковать «юнкерсы».

Начался бой. Несколько «мессеров» кружили вокруг самолета Амет-хана, предчувствуя легкую добычу. Но просчитались гитлеровцы. Меткими очередями Амет-хан один за другим сбил два «мессера», но в последний момент не уберегся и сам. Подбитый «як» задымил, и командир эскадрильи вынужден был покинуть горящий самолет.

Когда парашют раскрылся, Амет-хан увидел, что около него кругами ходит истребитель Лавриненкова. Поведение боевого товарища стало понятным: хищные силуэты «мессеров» пытались приблизиться к белому куполу, чтобы расстрелять пилота. Владимир Лавриненков умело и бесстрашно оберегал командира эскадрильи от вражеских пулеметных очередей и направился на аэродром только тогда, когда убедился, что Амет-хан благополучно опустился на берег Волги.

В полк Амет-хан в тот день вернулся к ужину. Доложив о результатах воздушного боя, направился к Владимиру Лавриненкову и крепко, по-мужски обнял товарища. Плотный, плечистый Лавриненков смущенно поддерживал перебинтованную руку.

- Все нормально, командир, - сказал Лавриненков в ответ на вопрос Амет-хана. - Не уберегся малость, схлопотал напоследок очередь по кабине. Но я легко отделался…

7

К концу октября 1941 года, когда бои на волжских рубежах достигли особого драматизма, авиация Юго-Западного фронта подвела некоторые итоги своих действий на сталинградском направлении. Свыше 500 вылетов, десятки уничтоженных вражеских самолетов, взорванные на железнодорожных станциях эшелоны, разбитые машины, другая боевая техника на подходах к линии фронта. О том, скольким фашистским пилотам не удалось прорваться сквозь огненный рубеж - речи не вели. Забота у командующего 8-й воздушной армией генерала Хрюкина была о другом: личный состав и материальная часть армии понесли большие потери, необходимы были пополнение, новая техника.

Между тем гитлеровские войска заняли территорию Сталинградского тракторного завода, вышли к Волге. Вражеские бомбардировщики практически без перерыва в течение всего светового дня накатывали на город, на позиции наших войск. Летчики 4-го авиаполка испытывали тяжкую горечь бессилия: полк настолько поредел, что полковник Морозов мог только изредка высылать на разведку один-два самолета. А в конце октября командир 4-го истребительного авиаполка получил распоряжение выделить несколько лучших летчиков для формирования особой авиационной части.

Необходимость поиска каких-то мер для борьбы с вражеской авиацией диктовалась обстановкой, которую лаконично и ясно охарактеризовал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза А. М. Василевский, в тот период - начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза:

«Враг нес потери, его резервы ограниченны, что сужало его оборонительные возможности. Напрашивалось решение: организовать контрнаступление, которое привело бы к крушению южного крыла вражеского фронта. Так было в общих чертах решено между мною, Жуковым и Сталиным. Суть стратегического замысла: из района Серафимовича и из дефиле озер Цаца и Барманцак в общем направлении на Калач нанести мощные концентрические удары по флангам вражеской группировки, а затем окружить и уничтожить 6-ю и 4-ю танковую немецкие армии.

Сталин ввел режим строжайшей секретности. Даже для членов ГКО.

Операция получила наименование «Уран».

Шло накопление сил».

Именно этим стратегическим замыслом были предопределены действия многих военачальников, командовавших войсками на подступах к Сталинграду. С ним были связаны и события, в которые вовлекались десятки, сотни тысяч воинов всех родов войск. И естественно, что на том, огневом, трагическом, этапе далеко не всегда можно было сразу осознать, понять действия вышестоящих начальников. Нередко воин, рвавшийся в бой, с недоумением подчинялся приказу, который повелевал ему совершенно другие действия…

Об этом размышлял Амет-хан Султан, когда однажды, во время довольно продолжительного пути из аэропорта Домодедово, рассказал мне о своем перелете на По-2, причем в качестве пассажира, из-под истерзанного, дымившего развалинами Сталинграда в пустынную заволжскую степь…

А все объяснялось довольно просто.

Как явствует из воспоминаний наших военачальников и документов, в тот период, в конце октября 41-го, советское командование в глубокой тайне готовило окружение вражеской группировки на этом фронте. И в этих новых условиях перед нашей авиацией встали новые задачи - очистить небо над городом от гитлеровских самолетов, чтобы не позволить вражеской авиации проникнуть на территорию, где накапливались новые воинские части и техника для предстоящего наступления.

Опыт группы специального назначения, которую не так давно возглавлял Борис Еремин, показал 8-й воздушной армии эффективность концентрированного использования летчиков-истребителей. Поэтому командующий армией Т. Т. Хрюкин для выполнения нового задания решил создать особый авиационный полк из асов-истребителей. Базой нового подразделения был выбран 9-й гвардейский истребительный полк, которым командовал Герой Советского Союза Л. Л. Шестаков. Аэродром этого полка и находился тогда в заволжской степи.