Король-Уголь

Хал нашел старого калеку в большом возбуждении. Весь день, не умолкая, в его квартире звонил телефон. Люди — один за другим — предостерегали его; одни умоляли, другие негодовали. Несомненно, среди этих людей были и такие, с кем старик считался, но он был непоколебим и даже слушать не захотел предложения Хала уйти в гостиницу и пробыть там до вечера.

Вскоре вернулся Китинг и рассказал очень интересную историю. Шулмон, главный управляющий «Всеобщей Топливной компании», разослал за ним во все стороны гонцов, и когда, наконец, заполучил его в свой кабинет, то долго с ним спорил, уговаривал, упрашивал и пугал. Он вызвал по телефону Картрайта, и управляющий шахты изо всех сил старался убедить репортера, что тот возвел поклеп на Компанию. Что же касается Джо Смита, то Картрайт заявил, что он пытался вымогать у Компании деньги.

— Он, между прочим, добавил еще, что вы соблазнили там у них какую-то девушку, — сказал Китинг.

Хал удивленно посмотрел на своего приятеля.

— Я соблазнил девушку?

— Да, он так сказал. Какую-то рыжую ирландку.

— Черт бы его побрал!

Последовало молчание, прерванное смехом Билли:

— Что вы на меня так злобно смотрите? Это же не я сказал, а он!

Но Хал не мог успокоиться:

— Ох, подлец, сукин сын!

— Не принимайте этого так близко к сердцу, голубчик. Обычнейшая система: всегда ведь найдется женщина! Наверное, какая-то была и у вас?

— Она совершенно порядочная девушка!

— Но вы к ней хорошо относились? Ходили с ней куда-нибудь, где люди вас видели?

— Да.

— Ну вот, значит и попались. Тут уж вы ничего не можете поделать!

— Как не могу? — вскипел Хал. — Вот увидите!

Собеседник с любопытством посмотрел на сердитого юношу:

— Ну, например? Поймаете его в темноте и отдубасите?

Но юный шахтер ничего ему на это не ответил, а только спросил:

— И он вам описал эту девушку?

— Он весьма любезно сообщил, что она рыжеволосая красотка, у которой единственный защитник — пьяница-отец. Я понимаю, что ей теперь нелегко будет в таком месте. — Китинг помолчал, потом заговорил снова: — Но поймите, устроив скандал, вы только повредите девушке. Никто не верит в добродетель шахтерских дочек. Ей-богу, я сам не верю, когда вспоминаю, что за личности хозяйничают на шахтах и какой они там пользуются властью.

— Мистер Китинг, — перебил Хал, — но вы приняли за чистую монету то, что сказал вам Картрайт?

Китинг закуривал в этот момент сигару, но остановился и поглядел Халу в глаза.

— Мой милый мальчик, — сказал он, — я вовсе не считаю, что должен иметь мнение по этому вопросу.

— Но что вы ответили Картрайту?

— А! Вот это другое дело! Я сказал, что я уже зубы проел на своем газетном деле и понимаю все его фокусы.

— Спасибо вам за это, — сказал Хал. — Если хотите знать, то в рассказе Картрайта нет ни одного слова правды.

— Рад это слышать, — сказал репортер. — Я вам верю.

— И еще, если хотите знать, я этого дела не оставлю, пока Картрайт не возьмет свои слова назад!

— Здорово! Боевой юнец! — рассмеялся репортер. — Вам мало, видно, катавасии, которую вы затеяли, чтобы спасти всех ваших шахтеров!

8

Билли Китинг снова ушел — на сей раз к одному знакомому, который, он надеялся, согласится поговорить с ним с глазу на глаз насчет последствий всей этой истории для Хала. Тем временем Хал и Эдстром уселись обедать с Мак-Келлером. Хозяева не рискнули обедать в столовой и потому накрыли маленький столик в коридоре наверху. Дочь и жена Мак-Келлера не скрывали своего волнения, и Хал особенно остро понял, как ужасна жизнь в этом угольном районе. Вот перед ним американские женщины в американском доме, на котором лежит печать изящества и культуры; однако они себя чувствуют и поступают так, как какие-нибудь русские заговорщики под угрозой Сибири и розог.

Репортер не возвращался часа два. Зато явился он с новостями:

— Готовься, парень, к беде!

— В чем дело?

— Джефф Коттон в Педро!

— Откуда вы знаете?

— Видел его в автомобиле. Раз он решился в такой момент покинуть Северную Долину, значит готовится что-то серьезное, можно не сомневаться!

— Что ж он задумал?

— Трудно сказать. Захочет — пристрелит тебя, а захочет — вывезет из города и бросит в пустыне, по меньшей же мере — арестует.

Хал на миг призадумался.

— За что же? За клевету?

— А почему не за бродяжничество? А почему не по подозрению, что ты ограбил банк в Техасе или убил свою прабабушку в Тасмании? Главное — это продержать тебя под замком, пока не улягутся все страсти.

— Ясно, — сказал Хал. — А я вот не желаю сидеть под замком. Предпочитаю уехать в Уэстерн-Сити. Я только дожидаюсь поезда.

— Возможно, придется ждать до утра, — ответил Китинг. — На железной дороге что-то случилось: разбился товарный вагон и загромоздил путь, это история надолго.

Все принялись горячо обсуждать новую проблему. Мак-Келлер предложил позвать человек шесть друзей и установить на всю ночь охрану возле Хала. Хал уже готов был на это согласиться, когда случайное замечание Китинга повернуло беседу в другое русло:

— А знаете, кого еще задержала эта железнодорожная катастрофа? Сына угольного короля!

— Сына угольного короля? — как эхо, переспросил Хал.

— Да — юного Перси Харригана. На станции стоит его салон-вагон, вернее — его личный поезд. Подумайте только: вагон-ресторан, вагон-гостиная и два спальных вагона. Вы, верно, тоже бы не прочь быть сыном угольного короля?

— Он приехал в связи с катастрофой на шахте?

— С катастрофой на шахте! — передразнил Китинг. — Сомневаюсь, что он о ней даже слышал! Мне рассказывали, что он путешествовал по Большому каньону. К поезду прицеплен товарный вагой с четырьмя автомобилями.

— А старый Харриган с ними тоже?

— Нет. Старик в Нью-Йорке. Перси привез с собой гостей. Ему выгрузили из вагона один из автомобилей, и он сегодня разъезжал по городу. С ним было еще двое мужчин и несколько девушек.

— А кто его гости?

— Мне не удалось узнать. Вот это был бы репортаж для нашей газеты: сын угольного короля случайно приезжает в тот момент, когда сто семь его рабов гибнут в шахте. Если бы только выудить из него хоть одно словечко про катастрофу! Пусть хотя бы сказал, что он ничего о ней не знает!

— А вы пробовали спросить?

— Еще бы! Что я, не репортер?

— Чего же вы добились?

— Да ничего. Он меня как водой холодной окатил.

— Где это происходило?

— На улице. Автомобиль остановился у аптеки, и я сразу же подскочил: «Мистер Перси Харриган, если не ошибаюсь?» Он смотрел в окно аптеки, мимо меня. «Я репортер, — сказал я, — хотел бы поговорить с вами о катастрофе в Северной Долине». «Разрешите пройти», — сказал он таким тоном, что, как вспомню, кровь стынет у меня в жилах! «Одно только слово!» — взмолился я. «Я не даю никаких интервью», — ответил он и продолжал смотреть мимо меня, и остальная компания тоже. Как только я заговорил, они застыли, как истуканы. Никогда еще я не чувствовал себя таким ничтожным пигмеем!

Наступила пауза, затем Билли продолжал, как бы рассуждая сам с собой вслух:

— Поразительно, как быстро можно вырастить собственную аристократию! Посмотреть на этот автомобиль, на этих людей, на их надменные лица, так подумаешь, что они правят миром со времен Вильгельма Завоевателя. А ведь старый Питер Харриган, когда приехал сюда, ходил с мешком на спине и торговал вразнос всякой дребеденью!

— Дух предпринимательства! — вставил Мак-Келлер.

— Этот дух скоро превратит нашу жизнь в сущий ад, — сказал репортер. — Но в этой компании все же была одна девушка — ну, просто очарование! Меня она сразила молниеносно. На ней было все такое воздушное, как теперь носят, мягкое, пушистое, напоминающее весенний сад. И сама она точно яблонька в цвету.

— На вас, значит, действуют женские чары? — полушутя спросил Хал.

— Да, — ответил его собеседник. — Я знаю, что все это обман, но все-таки сердце мое замирает. Мне всегда хочется верить, что у такой девушки и душа такая же красивая, как личико!