Страница 44 из 66
Теперь аудитория замолкла. Люди понимали, даже они понимали, что перед ними было выставлено зеркало.
Это ли означало Грехопадение? Не потерю невинности, и не гнев сумасшедшего Бога моего Деда, но свержение до бытия смертного человека? Несовершенного, низкопробного, искаженного… никчёмного?
Все мы, за исключением рукотворных детей мироздания, были отбросами?
Да.
Затем из-за дерева выступил двойной Ангел и с проклятьем изгнал их, скулящих, съёжившихся, пресмыкающихся, рыдающих существа, когда-то бывших прекрасными и счастливыми. Пока сокрушенные призраки Шины и Копперфилда пересекали сцену, алхимический Ангел снова разделился.
Блек Чесс пробыл собой всего лишь мгновение. Как и Айриса, он возвысился сам над собой, растянувшись в завиток черной приливной волны, развернувшейся к потолку… Он снова превратился в дракона.
Возможно, никто здесь раньше не видел воочию трансформацию, по крайней мере, не видел так близко. Восклицания и сдавленные крики раздались отовсюду. И он, конечный Змей, широко раскрыл свои испещренные жилками крылья черного базальта, лавовой бронзы, и качнул своей крокодильей головой. На перфомаде Блек Чесс все это проделывал, но тогда он был в небе, далеко от наблюдателей, но даже тогда дело почти дошло до паники.
Когда открылась длинная пасть, и мы увидели в ее глубине языки пламени, это тоже было как на шоу. Но Блэк Чесс шире раздвинул челюсти, и сверкающие зубы, похожие на осколки луны, окрасились алым, когда пламя струей вырвалось наружу. Оно ударило в потолок. Появилось выжженное пятно, жгуче-черное и страшное, расползающееся как пятно крови.
Весь шум в зале смолк. Как странно. Или нет… казалось, что все вдруг затаили дыхание.
Рядом с драконом Б.Ч. начала расплескиваться фонтаном Айриса. Больше не изображавшая дерево она в течение десяти секунд была бесформенна, и сквозь ее полуночный хаос Глая серебряным шаром метнулась прочь, словно звезда. Затем вихрящаяся Айриса перестала быть хаосом и обернулась вторым драконом. Она приподнялась, открывая взору ребристое брюшко с гладкими металлическими пластинами, перетекающими и жестко изгибающимися на теле. Показав нам эту красоту, она как кошка опустилась на все четыре лапы и поточила об обивку сцены свои саблевидные когти.
И тут начались крики во все горло. Примитивный и бессловесный гвалт. Но так же я слышала и голоса, убеждающие, что это всего лишь демо-версия перфомада… но голоса эти не возымели никакого действия.Кричащие чуяли правду нутром.
Пихаясь и толкаясь, люди внизу зала разметались по стенам, стаканы попадали градом, валились стулья.
Два дракона были огромными. Из-за их тел сложно было что-то разглядеть. Огни сцены поменяли цвет на какой-то коричневый, центр помещения освещался только полосами малинового пламени, все еще исторгающегося из пасти дракона Блек Чесса, а теперь еще и из пасти Айрисы.
Сразу после этого, после криков и скачек, битья стаканов, раздался бессмысленный щелчок аудиосистемы. Никаких фанфар на этот раз. Голос мужчины в шелковом костюме торопливо произнес:
- Давайте не будем паниковать. Успокойтесь. Это всего лишь маленькая импровизация. Сохраняйте спокойствие и вернитесь на свои места.
Но я разглядела, как на потолке загорелся, нет, не огонь, а рой красных огоньков охранной системы. Я наблюдала за ними какое-то время и отметила, что они отключаются один за другим, как будто кто-то их выводит из строя. Систему тревоги деактивировали. Система тревоги, разумеется, была роботизированной.
Мужчину в шелковом костюме тоже отключили от динамика. Кто-то другой – похоже, охранник – схватил микрофон:
- Эй, вы, те, что в конце, откройте двери. Работники должны выходить одной шеренгой.
Он вопил, и в его голосе слышалось та же нервозность, что и у остальных. Его приказ не остановил паники. А на задах звучало все больше криков и рева, кулаки или какие-то другие, более тяжелые объекты, бились в двери, которые, по всей очевидности, автоматически не открывались. Раздался звук выстрела. Кто-то из охраны, возможно, попытался выжечь роботизированный замок.
Теперь все боролись. Затолканная, я уже не могла разглядеть ни сцену, ни возвышение, где находились Джейн и Платиновая Леди, Деметра. Ализарин исчез. Два дракона доминировали над всем, словно статуи с медленно поворачивающимися в поисках пищи головами; головами, исторгающими паровые следы огня. Ничего больше не горело, но запах гари был крайне силен. Пламя и страх.
Снова выстрелы, около тридцати, пытались пробить застрявшие двери. Тут рухнули последние барьеры, дав волю пронзительным визгам. И вся комната ринулась к выходу. Работники Первого Подразделения МЕТА пинались и тузили друг друга, пробивая себе путь. Мужчина что-то выкрикнул мне в лицо. Почти сбитая с ног, я схватилась за ближайшую колонну. Казалось, будто я пытаюсь устоять перед нахлынувшей лавиной плоти. Я видела, как кто-то упал. И еще один. Не могла разглядеть, куда, но они больше не поднимались.
Затем вся комната снова буквально взорвалась светом, совершенно белым, вроде слепоты.
Весь ад человеческих тех будто споткнулся об этот свет, словно вокруг разбросали куски бетона.
И что-то пронеслось мимо, прожужжав над головами. Я и сотни других инстинктивно нырнули и уставились вверх… через бомбежку иллюминации я разглядела как над нами вертелись золотые колеса, кружа и пламенея. По краям колес торчали лезвия… на каждом была пара зелено-черных глаз.
Боже. Я не могу объяснить, на что это было похоже. Массовая паника и испуг до этого были практически ничем в сравнении с этими… штуками.
Драконы, по крайней мере, были некой чувствующей формой жизни, хотя и инородной. Древо Айрисы изображало растение, и все еще венчалось человеческим лицом…
Но это.
Изменившие форму Кикс и Голдхоук описывали над нами круги, проносясь в воздухе с этими лезвиями по краям.
И в этот момент кто-то новый заговорил с нами.
Голос заполнил помещение. Он раздавался не из динамиков, он звучал отовсюду – изнутри моей головы, из головы каждого – этот голос, в конце концов, как Глас Божий, вещавший с горы. Музыкальный по своей тональности, сокровенный но и равнодушный, мощнее любой силы, небрежно уравновешенный полным самоконтролем.
- Теперь остановитесь. Сохраняйте спокойствие и тишину, и слушайте.
Толпа застыла, шум угас, лишь последняя слабая щекотка неизбежных звуков все еще чувствовалась: тихие стоны, скрежет разбитого хрусталя по полу и бешеный стук наших повергнутых в ужас сердец.
- Все дела между нами завершены, - продолжал он своим серебряным голосом.