Через все испытания

— Как там? — спросил он у замполита, кивнул в сторону улицы.

— Немного осадили. Все время лез, а тут с боеприпасами… И у наших, и у Козлова совсем мало…

— А тылы? Боровой?..

— Так и не подошел. Видать, что-то у него стряслось.

Горновой крякнул по-особому, со значением. Кротов понял, что встревожило командира.

— Послали на розыски. Вот-вот должен появиться, — проговорил он.

Горновой выбрался из погреба.

— Так вот и НП, — слабо кивнул он.

— Ага, там и Зинкевич. С ним Козлов. А танки прорывались вон до оврага, — посмотрел Кротов в ту сторону. — Один дивизион поставлен на прямую наводку, в огородах. Он и выручил.

День клонился к вечеру. Солнце, багровея, куталось в дымку, но Горновой понимал, что противник не прекратит атак. «Готовится, подтягивает силы», — подумал он.

Разобравшись в обстановке, Горновой уточнил задачи батальонам, поговорил с подполковником Козловым, наметил огневые задачи дивизионам. Командиров подразделений строго предупредил:

— Растолкуйте всем, что за рекой для нас земли нет. С плацдарма — ни шагу!

После восстановления связи с дивизией Горновой доложил обстановку. Комдив внимательно выслушал, дал некоторые советы и в конце тихо добавил:

— Держись, родной, держись. Еще чуть-чуть.

Противник обрушил на плацдарм мощный огневой удар. По силе и плотности огня Горновой сразу определил, что на этот раз он привлек для удара артиллерию, которая в предыдущих налетах не участвовала. Небольшой участок земли, освобожденный полком за рекой, содрогался от неистовых взрывов. Счастье было лишь в том, что вражеские артиллеристы, не определив размеры плацдарма, большую часть снарядов вложили у самой кромки воды, где наших подразделений почти не было.

Атака противника началась после окончания налета, но оказалась слишком жидкой и была полком отражена. Горновой разгадал намерения противника. «Хитрит, — подумал он. — Никакая это не атака. Всего лишь разведка. Настоящая атака впереди, ее можно ожидать на участке второго батальона, где оборона наиболее слабая».

Оценив возможный характер действий гитлеровцев, Горновой решил принять срочные меры.

— Вот что, Александр Семенович! — позвал он Зинкевича. — Противник вот-вот перейдет в атаку, и скорее всего — на участке Фомина, а там, сам знаешь… Давай срочно Березина подтянем к Фомину и, если противник перейдет в атаку на том направлении, второй эшелон используем для увеличения глубины обороны или нанесения контратаки.

Из разговора с Костылевым Горновой понял, что к плацдарму подошли свежие силы и что их удар будет наноситься для достижения внезапности ночью на соседнем участке.

Начальник штаба, согнувшись, побежал, чтобы побыстрее поставить батальону задачу, а Горновой услышал приближавшийся гул перегруженных бомбардировщиков.

Нарастая с каждой секундой, он оглушил пойму реки. В следующий миг из-за тучи, сгустившейся над горизонтом, словно из пучины, вынырнул огромных размеров черный косяк самолетов. Рассекая багрово-красные стрелы заходившего солнца, самолеты шли развернутым строем в сторону плацдарма. Горновой подумал, что идут наши бомбардировщики, что это начало удара, о котором лелеял тайную мысль. Но, присмотревшись, с горечью убедился, что к плацдарму приближались самолеты противника. Оглядевшись вокруг, невольно вздрогнул. Стало жутко: «Что же получится, если они здесь свалят весь свой груз?»

Упреждая удар бомбардировщиков, открыла огонь вражеская дальнобойная артиллерия. В лесу взревели танковые двигатели. Горновой приподнялся, бросил взгляд с фланга на фланг. Плацдарм вздрагивал пока лишь от разрывов снарядов, большинство из которых падали перед фронтом второго батальона. «Так и есть. Враг прибегнул к своей нехитрой затее — изменил направление удара», — понял он.

Трудно сказать, что осталось бы от полка, если бы не чудо. Хотя и говорят, что чудес на свете не бывает, тут оно налицо: самолеты свалили бомбы на лес, на расположение своих войск.

На НП послышались выкрики: «Почаще бы так!» И тем не менее, когда самолеты ушли за высоту, из пыли и пламени, охвативших лес, вырвалось несколько танков. Ведя на ходу малоприцельный пушечный и пулеметный огонь, они рвались в сторону нашего переднего края. За ними, прижимаясь к броне, торопливо шли в атаку две пехотные цепи.

И хотя дружно ударили наши пулеметы, пехота, заметно редея, не отставала от танков. Казалось, вот-вот один из флангов будет смят и противнику удастся выйти к реке, отрезать боевые подразделения полка от тыла, откуда с минуты на минуту ожидалось появление майора Борового с боеприпасами.

— Что же вы молчите? — прокричал Горновой, показывая Козлову на танки.

Сделав несколько широких прыжков, тот проговорил таинственно, словно боясь, что его подслушают:

— Снарядов-то в обрез, — отозвался артиллерист. — Будем бить только наверняка, прямой наводкой.

— Годится! — согласился Горновой.

Контратака противника была отражена. Скоро появился майор Боровой.

— Где пропадаешь, бесова душа? — с облегчением спросил Горновой. — Разве можно вот так плестись?

— Э-э! Скажите спасибо, что хоть так. Посмотрели бы, что творится на белом свете. Машин, людей, танков — прорва. Нужно сюда, а тебя суют черт знает куда. Плутали по лесам да бездорожью…

— Ничего не поделаешь, у каждого служба. За нее и бьют, и поощряют. Давай пока не поздно, а то, чего доброго, опять забуду, — переворачивая содержимое полевой сумки, поторапливал Горновой. — Давай дырку! — И потянулся к майору с орденом.

— Да за что это? — смутился Боровой, глядя на орден в руках командира полка.

— Давай! Давай! Отечественной войны второй степени.

— Вот и повод вкусно пообедать, — широко улыбнулся Архип Козлов, глядя, как майор, торопясь, не может попасть винтом в дырку.

Немного успокоившись, майор доложил, что и кухня с борщом здесь.

— У речки начпрод. Пусть хлопцы горячим подкрепятся. Гречки да мясца по куску…

— А мои кашевары где-то заблудились, — чмокнул губами Козлов.

— Всем хватит. Давайте команду.

Горновой посмотрел на майора, на глубокий шрам, протянувшийся через весь его лоб, подумал: «Вот тебе и интендантская служба. Попробуй без нее».

— Давай закругляться. Надо готовиться. Будем наступать. Задачу получишь позднее, а пока собери все силы да побыстрее увози раненых. Их тут порядочно.

Через высоту полк перевалил, когда уже совсем рассвело. Подразделения тут же попали под губительный огонь вражеской артиллерии. Через несколько минут противник нанес по боевому порядку полка бомбовый удар. Вытянувшись вдоль западных скатов, подразделения полка залегли. Не смогли развить наступление и другие части дивизии.

Горновой был расстроен: не удалось полностью выполнить задачу — захватить промежуточный оборонительный рубеж противника. И все же из разговора с комдивом по телефону Михаил Романович понял, что к нему особых претензий нет. Больше того, Костылев обрадовал Горнового:

— Поздравляю тебя. За мужество, отвагу, а также; умение управлять полком в боях на Курской дуге удостоен ордена Ленина. Награждены солдаты и офицеры. Приказ получишь завтра. А пока закрепляйся на достигнутом рубеже. Готовься к отражению контратак.

Горновой радовался не только поздравлению с высокой наградой, но и оценке действий полка комдивом: в сложной боевой обстановке он достиг большого успеха. В ушах продолжали звучать слова Костылева: «Ничего не скажешь, горы преодолели по-суворовски. Да и плацдарм довольно солидный».

Приказав командирам батальонов занять оборону и организовать систему огня, полковник поставил задачу артиллерии и противотанковому дивизиону.

Горновой говорил с полковым инженером о постановке минных полей на танкоопасных направлениях, когда к ним подошел майор Зинкевич.

— Прошу побыстрее отсюда уйти. Противник ведет усиленное наблюдение.

— Кончаем.

Едва успел Горновой отойти на сотню метров в сторону, как по опушке, где он только что находился, ударили вражеские минометы. «Молодец майор, успел предупредить», — думал Михаил Романович, поспешая вместе с капитаном Ковтуном на высотку.