Через все испытания

Вечером в полк прибыл генерал Костылев. Поздоровавшись, кивнул:

— Пойдем в хату. Поспешил к тебе, чтобы ускорить дело. Давай карту, поставлю задачу.

Пока Горновой расстилал свою изрядно потертую сотку, комдив объяснил:

— Мехкорпус свернул в сторону, в направлении главного удара армии, а нам приказано побыстрее вырваться к Десне, севернее Копотя. Кажется, на этом направлении особого сопротивления противник оказать не сможет. Но вот сюда, на станцию Довжаны, гитлеровцы подогнали эшелоны и, видно, спешат увезти находящихся там, в пакгаузах, пленных и награбленное добро.

Горновой присмотрелся к карте, прикинул на глаз:

— Километров сорок.

— Да. Так вот, надо спасти людей. Бросай усиленный батальон, чтоб не допустить отправку эшелонов.

— Ясно.

— Для того тебе подбросил автомашины да дивизион. Не теряй времени.

Пока капитан Березин получал у Горнового боевую задачу, батальон, поднятый по тревоге, готовился к выступлению. Подошли автомашины и противотанковый дивизион.

— Усилил тебя и полковой минометной батареей, — сказал Костылев. — Пригодится. Пошлю с тобой и своего разведчика. Здорово шпрехает.

Когда подразделения были построены, Горновой проверил экипировку солдат, а потом обратился к офицерам:

— Вам предстоит выполнить боевую задачу в значительном отрыве от главных сил полка. Задача не из легких. К тому же обстановка сложная, помощи ждать неоткуда. Правда, в этом районе противник сейчас крупных сил не имеет, но они туда могут быть срочно подброшены. Мы поспешим к вам, однако надо предусмотреть и худшее. Может статься, из-за отсутствия связи вы не получите от нас даже совета. Значит, каждому из вас предоставляется полная возможность проявить свою командирскую зрелость и способности. Побольше внимания разведке. И ни в коем случае не медлите. Действуйте внезапно, решительно и дерзко, но не безумно. Расчет и смекалка — ваши верные помощники.

Через несколько минут послышались приглушенные команды. Подразделения погрузились и тронулись.

В кузове первой машины, шедшей за ротой Боброва, накинув отяжелевшие под дождем плащ-накидки, сидели, время от времени перебрасываясь короткими фразами, капитан Березин, командир дивизиона майор Чернов, минометчик Дедков, ординарец комбата да радисты со своими «коробками» за спинами. В кабине трясся, зажимая в кулак цигарку, начальник штаба батальона старший лейтенант Колосов. То и дело наклоняясь к самым ногам, старший лейтенант подсвечивал карту, боясь сбиться с маршрута.

Перегруженные машины, пробуксовывая на раскисшем проселке, прижимались одна к другой. Колосов подталкивал шофера:

— Жми! Жми! Что тянешь?!

Машина неожиданно остановилась.

— Что там? — повернувшись к кабине, спросил комбат.

— Сейчас, — прохрипел Колосов, вываливаясь на подножку. — Смотрите, — потянулся он к комбату. — Проехали Тетюшино, подошли к большаку…

Натянув на голову капюшон плащ-накидки, Березин стал водить по освещенному участку карты пальцем.

— Ну вот оно, Тетюшино, а дальше? — посмотрел он на Колосова.

Тот, в свою очередь, покосился на комбата: мол, что же здесь не ясно?

— Так вот же большак, а вон и эти самые Довжаны, — ткнул Колосов в карту.

— Значит, мы у этого лесочка? Справа должна быть лощина, а где-то рядом и окраина села.

— И я о том же, — невозмутимо подтвердил Колосов.

— Гаси! — оттолкнул комбат фонарь.

Сбросив с плеч накидку, Березин посмотрел в сторону села.

— Где же Бобров? — спросил он.

Колосов не успел ответить. Закричал радист:

— Товарищ комбат! Вас Бобров.

Ротный доложил, что вышел на окраину села и что немцы всполошились. Их подразделения занимают оборону, а в глубине населенного пункта слышно завывание буксующих машин. Там же рычит танк.

— Машины — дело ясное. Их тут может быть тьма-тьмущая. Склады. А вот танки, откуда они здесь? — поднял комбат на Колосова глаза, но, вспомнив о том, что замысел основан прежде всего на внезапности, не стал ожидать ответа.

— Быстрее давай сигнал! Уточни еще раз: первой роте к станции с юга, роте Микитенко атаковать со стороны водокачки, роте Боброва захватить пакгаузы.

Прошло несколько минут, и долину пропороли длинные пулеметные очереди, вслед за которыми в небе рассыпались гроздья нескольких сигнальных ракет.

— Готовы поддержать атаку? — спросил комбат у капитана Дедкова. — Будь начеку.

Как только подразделения бросились в атаку, село загудело: крики, стрельба, взрывы, особенно частые близ водокачки, куда направился с ротой Микитенко начальник полковой разведки капитан Соловей. «Видать, прорвался к лагерю пленных», — подумал комбат.

— Подготовить роту к стрельбе в направлении водокачки! — приказал он Дедкову.

Березин вместе со своим штабом и артиллеристами спустился в село и пошел вслед за ротой Боброва. За селом послышался грохот танка. Офицеры беспокойно переглянулись, а Колосов, выплюнув цигарку, прохрипел:

— Кажись, амба!

Поняв, что танк вот-вот вынырнет из-за угла, Березин приказал всем залечь за канавой, а сам, оставаясь на обочине дороги, с раздражением бросил стоявшему рядом артиллеристу:

— Где же твои?!

Чернов не успел ответить комбату. Танк, не снижая скорости, приблизился вплотную. Он остановился лишь в то время, когда от него на людей хлынуло гарью солярки. Кто-то из-за канавы крикнул:

— Наш это! Тридцатьчетверка!

Березин оглянулся. За канавой, вскочив на ноги, продолжал выкрикивать те же слова молоденький лейтенант-артиллерист. Наконец замолчал, но рот так и не закрыл, словно застыл на слове «наш!».

Комбат и сам понял, что танк наш. «Но сюда-то он как?» — не мог понять. А в это время в густой пыли, обогнавшей намертво застопорившую броню, тупо лязгнуло металлической плитой. В лобовом люке показалось багровое, с мазутными подтеками лицо танкиста. Парень чуть ли не двухметрового роста, косая сажень в плечах, шагнул к Березину и, неуклюже бросив к виску тяжелую руку, представился:

— Механик-водитель Иван Приступа!

— Иван? Приступа?! И правда наш! — Комбат шагнул навстречу танкисту. — Откуда?

Танкист тяжело выдохнул, оглянулся на незаглушенный танк.

— После атаки пошли мы в разведку и оторвались от своих. Темень, хоть глаз выколи. Заблудились. Выскочил наш командир, стал карту подводить, значит, чтобы совпала по ориентирам, за ним и заряжающий. Командира орудия еще при атаке убило. Дай, думаю себе, пока они там, схожу по нужде. Только высунулся из люка, как меня шибануло по башке. Черти запрыгали перед глазами. Вон она, — Иван схватился за шишку выше темени. — А когда открыл глаза — уткнулся носом в дуло нагана.

— А дальше? — торопил Ивана комбат.

Приступа дернулся широкими плечами, по-мальчишески шмыгнул носом.

— За танком раздались выстрелы, а потом из темноты послышалось: «Иван! Разверни к своим!». А как развернуть, когда он дуло то под нос сует, то в затылок тычет? — Приступа вновь умолк, поглядывая исподлобья по сторонам.

— Понятно.

— Снаряды, патроны выбросили, обнюхали, чтобы ничего не осталось. Боялись. А все же четыре снаряда и целых пять дисков не нашли. Были упрятаны командиром, как его личный НЗ. «До этих не соваться. Это если уж…» — предупреждал он. Никто и не совался. А потом я хотя и трясся, но на них надеялся. Все думал, что наши обязательно подойдут, а они прошли где-то стороной. Их-то фрицы и учуяли. Забегали поганцы, заорали: «Шнеллер! Шнеллер!». А тут гляжу, пехота, своя! — У Ивана загорелись глаза. — Вот когда пригодились и снаряды, и патроны. А потом вон, — солдат махнул рукой в сторону танка. — Того, который торчал в башне да покрикивал, удалось пырнуть. Валяется на днище.

Березин только теперь увидел, как обильно обрызгана кровью броня, а гусеницы и катки залеплены зелеными ошметками изорванных фрицевских мундиров. «Вот наделал мешанины», — подумал он.

Танкист посуровел, на скулах задвигались желваки.