Страница 52 из 96
Впрочем, сидел Огольцов недолго. Уже 6 июля 1953 года он был освобожден, причем не просто так, а по решению Президиума ЦК КПСС. Никто из сторонников хрущевской версии так и не объяснил, почему ЦК закрыл глаза на его участие в политическом убийстве, хотя обычно миловать соучастников сталинских преступлений был не склонен. Впрочем, мы не знаем, когда сочиняемый хрущевцами роман приобрел «еврейский» уклон. Скорее всего, в том июле даже сам Огольцов еще не знал, что по приказу Сталина ликвидировал Михоэлса. А вот в том, кто из игнатьевских замов входил в команду, заговорщики этим решением расписались и печать пришлепнули.
Дальнейшая судьба Огольцова сложилась ни хорошо, ни плохо. 1 января 1954 года его отправили в запас, в 1959 году лишили генеральского звания, как запятнавшего себя за время службы в «органах». А в целом он легко отделался: тот факт, что пытки в МГБ активизировались после ухода оттуда Рюмина и прихода нового первого заместителя, попросту замяли, свалив все на бывшего начальника следчасти. Но совсем не наказать Огольцова, когда начал раскручиваться скандал вокруг «сталинского антисемитизма», было бы политически неправильно.
А вот в судьбе Гоглидзе все было куда более печально. В день убийства Берии он находился в Германии. Его арестовали там
июня 1953 года, привезли в Москву - по крайней мере, тюремные фотографии имеются, значит, когда оформляли, он был еще жив - а потом убили вместе с другими бывшими чекистами, проходившими по «делу Берии».
Итак, мы нашли «матерого чекиста». А что же второй заместитель Игнатьева? Кто такой Сергей Гоглидзе и какую роль он сыграл во всей этой истории? Или никакой роли не играл, а просто сбоку стоял?
На первый взгляд, фигура это тоже двусмысленная. С одной стороны - человек, карьера которого резко рванулась вверх именно после прихода в МГБ Игнатьева, из чего можно заключить, что он тоже входил в команду. Но если взглянуть на его чекистскую биографию, начинаешь в этом сомневаться.
В ноябре 1934 года 33-летний Сергей Гоглидзе становится наркомом внутренних дел Закавказской республики, что вроде бы несколько странно, поскольку до того он был начальником Управления пограничной и внутренней охраны. Однако если знать, что к тому времени Берия увел за собой в партийный аппарат большинство чекистской верхушки, то и не странно, пожалуй - выбрали лучшего из оставшихся. После расформирования Закавказской Федерации он становится наркомом внутренних дел Грузии. А дальше начинается что-то малопонятное.
Когда 30 июля 1937 года нарком внутренних дел Ежов подписал знаменитый приказ № 00447, которым был дан старт массовым репрессиям[4], в нем определялись персональные составы «особых троек» по республикам. В «тройки» должны были войти нарком внутренних дел, первый секретарь и прокурор республики - однако как Берия, так и Гоглидзе от этой почетной обязанности уклонились. Председателем грузинской «тройки» стал начальник 2-го отделав ГУГБ Грузии (то есть контрразведки) Авксентий Рапава. Что, в общем-то, логично - стратегически важный район Закавказья был нашпигован иностранной агентурой так, что дальше некуда, и основным направлением работы там была именно контрразведка.
А потом начинаются странные телодвижения. Внезапно, в ноябре 1937 года, Рапава оказывается на советской работе в Абхазии, вернувшись в «органы» лишь после окончания репрессий, уже при Берии, на пост наркома внутренних дел Грузии. Это тоже понятно: увидев, что Ежов превращает «чистку» в беспредел, он мог просто заявить, что делать этого не станет - и Берия, от греха подальше, вообще убрал Рапаву из НКВД. Дальше вроде бы «тройку» возглавлял Гоглидзе - но получилась довольно странная вещь: с ним не расправился Ежов за отсутствие усердия и не арестовал Берия за его присутствие. Более того, впоследствии, став союзным наркомом, Берия поручал ему самые важные участки работы: сначала, до февраля 1941 года, это был Ленинград, затем, до начала войны - Молдавия, а потом, почти десять лет, до января 1951 года, Гоглидзе был уполномоченным по Дальнему Востоку. Человек, как видим, - круче некуда, более того, типичный бериевский выдвиженец, все 40-е годы «державший» самый стратегически важный в то время регион. И вот этого человека в январе 1951-го отзывают в Москву, на работу в центральном аппарате, на должность начальника охраны железнодорожного и водного транспорта - пост, конечно, важный и нужный, но по значимости с прежним несравнимый. А самое странное, что сделано было это в самый разгар корейской войны, которая в любой момент могла перерасти в военное столкновение между СССР и США. Самое, конечно, время менять чекистское начальство в регионе!
Однако самое интересное началось после ареста Абакумова. 26 августа 1951 года Гоглидзе становится первым замом Игнатьева, а в ноябре его с какого-то перепугу назначают министром ГБ Узбекистана. Интересно, чем он так провинился - или, может быть, возникла неотложная нужда? Скорее второе, чем первое, потому что уже через три месяца Гоглидзе возвращается в Москву - а вместо него в «срезнеазиатскую ссылку» едет Огольцов! Ничего себе, паломничество игнатьевских заместителей в солнечный Ташкент! Интересно, что им там понадобилось?
Столица Узбекистана - очень непростой город. Во время войны он являлся одним из центров эвакуации, туда вывозили деятелей советской науки и культуры. Культуру вынесем за скобки, а вот наука... Именно в Ташкенте всю войну работали советские оборонные НИИ, здесь же, соответственно, крутились и иностранные разведки, так что в архивах узбекских «органов» должно было осесть много интереснейшей информации. Не забудем и о привычке советской промышленности размножаться «почкованием» - после окончания войны многие предприятия как бы делились: часть восстанавливалась на прежнем месте, а часть оставалась по месту эвакуации. Если это справедливо и для научных институтов, то после войны Ташкент должен был стать одним из центров советской оборонной промышленности - и, соответственно, остаться зоной особого внимания иностранных разведок.
Кроме того, в 1949 году, очень памятном и важном для страны, секретарем Среднеазиатского бюро ЦК и уполномоченным ЦК по Узбекистану работал наш старый знакомый товарищ Игнатьев. Вот и гадай, зачем туда поехал Гоглидзе - то ли собирать информацию для своей будущей работы в атомном проекте, то ли искать компромат на Игнатьева, а может, и не на него одного...
В любом случае, интересно бы посмотреть, кого он там сменил. Во время войны наркомом ГБ в Узбекистане был Амаяк Кобулов, член бериевской команды, брат «правой руки» Берии Богдана Кобулова, отменной квалификации специалист по экономиическому шпионажу. После войны он ушел в центральный аппарат НКВД, а на смену ему явился человек, имя которого ничего не скажет - Михаил Баскаков. 1905 года рождения, в «органы»- пришел в 1933 году, время репрессий просидел в Москве, в секретно-политическом отделе - но и Абакумов там же сидел. После окончания репрессий, как и Абакумов, получил повышение - был назначен сперва в Карельскую АССР, потом в Горьковскую областью и в июне 1946 года стал министром ГБ Узбекистана. Как видим, никаких выводов из предшествующей биографии этого человека сделать нельзя - темная лошадка. Но последующая биография несколько просветляет масть. Март 1953 года Баскаков встретил министром госбезопасности Белоруссии, став после объединения ведомств министром внутренних дел этой республики. К лету Берия более-менее разобрался с местными кадрами и приступил к оргвыводам - по ходу этого процесса 9 июня Баскаков был снят с должности, а 21 июля, после переворота, восстановлен. И вот это свидетельствует, на чьей стороне он играл.
...Итак, в ноябре 1951 года Гоглидзе внезапно срывается в Ташкент, что, с учетом его прежнего положения, выглядит либо ссылкой, либо спецзаданием. Скорее вторым, чем первым, потому что если в Узбекистане сидел член хрущевской команды, то его информация могла и не удовлетворять Сталина и Берию - вот и послали Гоглидзе проверить, нет ли в бумагах учетно-архивного отдела чего-нибудь интересненького. Пробыв в Узбекистане всего три месяца, он возвращается обратно, а на смену ему срывается Огольцов, такой же первый заместитель министра. Стало быть, не провинились они, а творилось в Узбекистане что-то такое, что требовало внимания чекистов с самого верха.