Ланселот на шпильках

- Опять Татьяна за своё взялась, - улыбнулась мне женщина, - у нас уже давно другая лестница имеется, аккурат через дверь. А Татьяна наша, что на вахте кукует, если ей кто не понравится, отправляет по этой лестнице пройтись. Давно говорим Виктору Иванычу, нужно запереть эту дверь, а ключи у Татьяны отобрать. Ведь не ровен час, шею здесь себе кто-нибудь свернёт.

- Значит, я ей просто по вкусу не пришлась, и она меня по

этой лестнице отправила? – невольно усмехнулась я, и покачала головой, - бывает, и кит икает.

- Вот это вряд ли, - не удержалась от смеха женщина, - а вы к нам на практику?

Мне понравилось, что я ещё схожу за студентку. Хотя, интересно, кто сюда ходит на практику?

На швейные фабрики могут попасть студенты текстильных институтов, а сюда кто?

- Вы не из училища, - вынесла вердикт женщина, - студенты не носят толстенных браслетов из золота, и шмотки на вас дорогие, уж больно строчка ровная. А девки из училища, что к нам приходят, дешёвой бижутерией обвешаны. Так кто вы?

- Я частный сыщик, - пришлось мне вынуть удостоверение, - я хотела поговорить с вашим начальником по поводу одного сотрудника. У вас работал некий Тимошин Эдуард Петрович.

- Я помню Эдуарда, - закивала головой женщина, - пойдёмте, а то здесь очень шумно.

Действительно, шум стоял просто невообразимый, и мы с трудом друг до друга докрикивались, у меня даже уши заложило.

Она повела меня по длинным коридорам, в которых я тут же запуталась, открыла какую-то дверь, мы вошли внутрь, и сразу стало гораздо тише. Во всяком случае, говорить можно было нормально, даже без громкоговорителя.

- Присаживайтесь, - кивнула она на стул, - налить вам чаю? У меня есть нормальная заварка.

- Спасибо, не откажусь, - благовоспитанно ответила я, и она налила крепкого чая в сияющие белизной кружки, и достала сушки.

- Значит, вас Эдуард интересует, - тут же завела разговор женщина, - меня, кстати, Светланой Павловной зовут.

- А меня Эвива Леонидовна, - поспешила представиться и я, - кем у вас работал Тимошин?

- Электриком, - отпила чаю Светлана Павловна, и я последовала её примеру, - хорошим он был специалистом, жаль, что он уволился. Но, с другой стороны, он в хорошее место устроился. Он всё о марках нам рассказывал, просто помешан на них был. Мы это чехардой считали, и смеялись над ним, да только он хорошие деньги за это получает теперь. Он ещё тогда, при советской власти, умудрился в ВОФ попасть, а теперь известный эксперт. А человек он хороший был, всем помочь был готов. Только теперь мы понимаем, что он был за человек такой.

- Что вы хотите сказать? – тут же вцепилась я в слово, как самый последний репейник, - какой он был человек.

- Тогда мы его считали немного не от мира сего, он всем и вся помогал, а Татьяна наша, что на вахте сидит, за него замуж летела, да только он её отшил...

Милейшая вахтёрша, у которой я фейс – контроль не прошла, оказывается, по уши была влюблена в Эдуарда Петровича, и мечтала выйти за него замуж.

Да только претендент на руку и сердце не был согласен с такой постановкой вопроса, и быстро отшил слишком уж ретивую в этом вопросе, тогда ещё девушку.

Он как-то сразу расположил к себе сотрудников завода, все со своими проблемами к нему бежали, и он помогал, если это в его силах было.

Со Светланой Павловной у него сложились дружеские отношения, он был гораздо старше её, и относился он к ней

по-отечески. Сначала Светлана Павловна испугалась было, она решила, что просто понравилась ему, и задала вопрос в лоб.

- Светочка, милая, - улыбнулся Эдуард Петрович, - просто мне очень одиноко. Я всю свою жизнь мечтал о дочери, а моя

любимая жена и не рождённый малыш погибли в Сибири.

- Господи! – приложила руки к лицу Светлана, - мне очень жаль, я даже предположить не могла, что у вас такое несчастье.

- Не надо лишних слов, и всех этих соболезнований, - горько вздохнул Эдуард Петрович, - я просто привязался к тебе, кстати, если твоя дочь захочет поступить в институт, дай мне знать.

- Вот это вряд ли, - весело засмеялась Светлана Павловна, - она в училище собралась, представляете, хочет в моторах копаться. Она на машинах просто помешана. Не женская это профессия, только повлиять на неё я не в силах.

- Понятно, - кивнул в ответ Тимошин, - но ты всё-таки дай знать, если ей вдруг в голову придёт идея с институтом. У

меня связи имеются, она вмиг окажется в ВУЗе, даже глазом

моргнуть не успеет. Хорошо?

- Ладно, - пожала плечами Светлана Павловна, и забыла об этом разговоре, других проблем и так хватало.

Но Эдуард Петрович не забыл о предложении, и через два года напомнил.

- Да забудьте вы, - засмеялась в ответ Светлана Павловна, - Жанночка уже документы в механический подала, она и не думает об институте. Зачем он ей? Ей это не интересно.

Эдуард Петрович заметно нахмурился, но более с этим вопросом не подходил.

А за год до его увольнения Светлана Павловна услышала его разговор с одним человеком.

Им в туалете не разрешают курить, да и вообще, курение среди женщин на заводе не приветствуется, и Светлана Павловна уже давно забирается в маленький дворик с другой стороны завода. Был обеденный перерыв, во время работы у неё нет ни малейшей возможности отлучиться, и Светлана Павловна, наскоро перекусив, побежала на своё место.

Она спряталась за кустами, закурила, и, едва выпустила несколько колечек дыма, из-за гаражей послышался шорох. Не успела Светлана Павловна отреагировать на шум, и она услышала голоса, причём один был ей хорошо знаком.

- Ты совсем спятил? – говорил незнакомый голос, - ты сейчас ничего не сделаешь, время уже ушло. Бросай ты это, и иди ко

мне работать.

- Да не могу я, пойми ты это, - отвечал Эдуард Петрович, - я не могу её бросить, раз уж так получилось. Я должен что-то для неё сделать.

- Если хочешь что-то для неё сделать, расскажи ей правду, - ответил ему невидимый собеседник, - она должна понять.

- Я успел изучить её, это будет трудно, уж очень тяжёлый характер.

- Да вы все такие, с тяжёлым характером, - фыркнул в ответ собеседник, - ты маешься дурью. Ослина! Упрямый, как не знаю кто, уж извини за грубость. А почему ты раньше не сделал никаких шагов? Почему, как всё выяснил, не предпринял никаких шагов? Может, всё и вылилось бы иначе? Ты упрямый и трусливый дурак!

- Давай без оскорблений! – жёстко воскликнул Эдуард

Петрович, - я столько времени потратил, чтобы всё это выяснить...

- Да, ты всё выяснил, и теперь уже несколько лет стоишь с раскрытым ртом, и ждёшь, вернее, надеешься, что всё само собой образуется. Завязывал бы ты с этим. На худой конец, либо расскажи ей всё, либо оставь наследство, а к нему приложи записку, в которой всё расскажи.

- Ты меня уже хоронишь? – засмеялся в ответ Эдуард Петрович.

- Я решаю проблему с перспективой на будущее, все мы смертны. А ты дурак, и сделай же что-нибудь! Не сиди сложа руки.

- Хорошо, - со вздохом ответил Эдуард Петрович, - я бросаю всё это, и перехожу к тебе. Теперь всё равно ничего не исправить, я и себе неприятности создам, и у людей кровушки попью. Ни к чему ломать уже устоявшуюся жизнь, сам не люблю менять ничего в жизни. Лучше идти по проторенной дорожке, а не кидаться из стороны в сторону, даже будучи молодым.

- Вот и хорошо, - согласился его знакомый, и на этом они разошлись, а Светлану Павловну чрезвычайно заинтересовало услышанное.

Она ничего не поняла из их разговора, но усекла один момент. Что-то Эдуард Петрович задумал, когда устраивался сюда. Она долго голову ломала, и так, и эдак прокручивала в

мозгу ситуацию, но так ничего и не поняла.

Эдуард Петрович близко общался только с ней, с остальными он был в хороших, приятельских отношениях. Что бы это вообще значило?

То, что её приятельские отношения с Эдуардом Петровичем только прикрытие, она сразу же сообразила. Ей вообще всё это не нравилось с самого начала, все его попытки наладить с ней отношения. Но она сначала решила, что у каждого человека свои тараканы в голове, и не обращала на это внимание. Теперь она задумалась, и решила спросить Эдуарда Петровича напрямик, что он тут мутит.